Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого - Мессадье Жеральд (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Себастьян выслушал тираду, не выказывая никаких эмоций. Он мельком подумал, какая дружба может связывать двух монархов, затем сказал себе, что если таковая дружба и имеет место, то чувства здесь совершенно ни при чем, вопреки пересудам, которые доводилось слышать в Копенгагене. Фридрих казался сладострастным не более, чем огородное пугало. Их симпатия объяснялась, по-видимому, неприязнью застарелых холостяков к женщинам, у которых мужчины находились под каблуком.
Арсиное, похоже, надоело сидеть под столом, и она запрыгнула хозяину на колени.
— Отмена салического закона была самой грубой ошибкой Запада, — прервал молчание Фридрих. — Вы полагаете, что Греция или Рим стали бы величайшими империями, какие только существовали в истории, если бы ими правили женщины? Вы можете назвать хотя бы одну женщину, равную Александру или Юлию Цезарю?
Себастьян склонил голову в знак согласия. Возникший на пороге дворецкий сообщил, что ужин подан.
В большой гостиной стол был накрыт на две персоны. Перспектива ужина наедине с королем не только удивила Себастьяна, но и встревожила; разумеется, приватный вечер с человеком, который заставлял дрожать всю Европу, это большая честь, но граф предвидел опасные вопросы.
В качестве первого блюда был подан светлый куриный бульон. Судя по всему, монарх отнюдь не был склонен к кулинарным изыскам. Хотя, вполне возможно, именно сегодня он хотел отдохнуть от гастрономических излишеств, которыми славился.
— Вам приписывают способность превращать свинец в золото, — сказал Фридрих. — Не эти ли ваши таланты потребовались в России?
Себастьян улыбнулся:
— Ваше величество, я не хвалюсь тем, что могу превращать свинец в золото. Тот, кто стал бы уверять, что может это делать, одним только этим выдал бы себя. Он ведь был бы самым богатым человеком на свете, и у него не возникло бы необходимости продавать свою продукцию. Нет, предметом моего первого визита в эту страну был новый способ окраски ткани, который заинтересовал императрицу. Благодаря этому способу ткань приобретает необыкновенную яркость.
Король весьма удивился и, похоже, не поверил.
— Она что, пожелала сделаться красильщицей? — съязвил Фридрих.
— Скорее, императрица разглядела в этом большие промышленные возможности. Впрочем, как и французский король.
— Судя по вашим бриллиантам, вы и сами очень богаты, — произнес Фридрих колко. — Зачем вам заниматься окраской ткани?
— Мне представляется, ваше величество, что весьма полезно знакомить себе подобных с достижениями химии.
Очередным блюдом стало заливное из рыбы. Воистину не в Берлине следовало учиться искусству высокой кухни.
— Так вы химик? — заинтересовался Фридрих.
— Занятия химией — один из способов приобщиться к великим законам природы, ваше величество.
— И что же вы узнали?
— Я нашел в этой науке некоторые законы, которые управляют в том числе и поведением людей.
— Например?
— Что противоположности притягиваются, а подобное вызывает отторжение. Что когда два различных тела оказываются одно подле другого, тело, обладающее большей силой, подчиняет другое, а иногда и уничтожает его.
Эти последние слова заставили Фридриха задуматься.
— Означает ли это, что то, что походит на нас, вызывает в нас отвращение? — спросил он.
— Отнюдь, ваше величество, мы представляем собой очень сложные химические тела, к тому же наделенные разумом. Даже если кто-то оказывается на нас похож, нас в нем привлекают качества, которые мы сами хотели бы иметь, и, напротив, вызывают отвращение пороки и изъяны.
Фридрих снова впал в задумчивость, и в этот момент подали куриное фрикассе с капустой. В отличие от предыдущих блюд это оказалось невероятно острым, и по тому, как монарх завертелся на своем стуле, Себастьян заподозрил, что тот страдает геморроем. Ничего удивительного, если он каждый вечер ест перченое и пряное. Король жадно стал поглощать курицу.
— Так значит, вас приглашают в королевские и княжеские дворцы, чтобы послушать ваши ученые разговоры?
— В самом деле, ваше величество, случается, что высокие особы, занятые своими важными делами, интересуются плодами моих изысканий.
Король сосредоточенно прожевал огромный кусок курицы и хитро взглянул на своего гостя.
— Стало быть, на конференцию в Рисвике два года назад послы Дании, Саксонии и России пригласили вас, чтобы послушать ваши мудрые речи?
Все понятно, подумал внезапно встревоженный Себастьян, шпионы получают жалованье не зря. Выходит, это приглашение на ужин было все-таки ловушкой?
— Но вы туда не поехали, — продолжал король, — потому что посол Франции в Гааге был категорически против. Не правда ли?
— Правда, ваше величество, — ответил Себастьян, еле сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. — Это еще один результат моих научных изысканий. Я пришел к следующему выводу: самые просвещенные умы нашего времени должны договариваться, а не воевать. Его величество король Людовик отправил меня в Гаагу, чтобы попытаться убедить представителей Англии, находящихся в тот момент в городе, что интересы этих двух великих стран коренятся в мире, а не в войне. Сражения, подобные тем, что сотрясают Европу вот уже семь лет, только ослабляют страну, лишают ее людских ресурсов и богатства. Это бедствие, подобное самой опустошительной эпидемии.
— Я бы охотно согласился, — ответил на это Фридрих, — если бы не был убежден в противоположном. Лучше война, чем унижение. Англичане оказались унижены в Гааге предложением соглашения, которое, в общем и целом, было бы тайным. У них не имелось другого средства, кроме как развязать войну.
Для этого человека жизнь солдата не стоила ровным счетом ничего.
«Король, — подумал Себастьян, внезапно охваченный порывом гнева, — по природе своей бесчеловечен».
— Прекращение военных действий в конце концов было бы оформлено официально, — возразил Себастьян. — И никто бы, ваше величество, не потерял лица, не говоря уже про человеческие жизни и состояния.
— Это точка зрения дипломатов, — ответил король высокомерным тоном, в котором, как ни странно, слышалось сочувствие. — Видите ли, граф, вы одновременно правы и не правы. Правы, поскольку сообщество просвещенных умов, безусловно, существует, коль скоро мы с русским царем договорились о необходимости заключения мира. И не правы, ибо, если бы я показал себя неспособным защищаться, царь счел бы, что одержал надо мной верх. На первом месте судьба армии. Война — мать всех законов.
Вот уж человек, который признает только силу.
«Подожди-ка, дорогой мой, — подумал Себастьян, — ветер переменится. И если это будет зависеть только от меня, переменится довольно скоро».
Бросив в воздух несколько отрывочных рассуждений о верности и интеллекте животных, о трудностях путешествия в зимний период и о музыке, которую Фридрих в последнее время по вполне понятным причинам забросил, король выразил желание удалиться. Себастьян откланялся, и Фридрих II ушел в сопровождении Арсинои.
В целом вечер произвел впечатление довольно мрачное. Когда Себастьян садился в коляску, ему показалось, что он слышит звук барабанов.
Гораздо позже графу стало известно, что, рассказывая Вольтеру об этой встрече, Фридрих назвал рассуждения графа де Сен-Жермена наивными сказками.
Король не мог знать, что эти наивные сказки сыграют в его жизни гораздо более важную роль, чем он предполагал.
Тщательно обдумав свой план, Себастьян написал два письма, одно Александру, другое шевалье де Барбере. Он не сомневался, что первое дойдет до назначения без помех, а вот второе было подобно брошенной в море бутылке. Одному богу известно, что бывает с молодыми людьми, предоставленными самим себе. Возможно, Барбере уже мертв, ведь наемники сильно рискуют. А может быть, он давно перекуплен.
Сен-Жермен назначил обоим встречу как можно раньше во дворце графа Григория Орлова в России.
