Моисей в Египте - Седаков Эдуард (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Я вижу, что конь хороший, хотя он устал и не накормлен, — осторожно начал торговец.
— Называй цену и забирай его, — сказал Магрубет.
Смекнув, что необычный продавец почему-то хочет отделаться от своего сокровища, купец не стал долго размышлять над причинами этого. Ведь в Менефре предостаточно всякого люда.
— Даю десять мер серебра! — хватанул по самой низкой цене бойкий торговец.
От этих слов собравшиеся вокруг зеваки удивленно зашумели. Понятно, что торговлю нужно начинать снизу, но чтобы предложить за такого коня цену дряхлой извозчичьей клячи, это уж слишком!
Магрубет приосанился, серьезно взглянул на покупателя и передал ему в руки повод.
— Бери его! Уступаю тебе за твое понимание лошадей. Другому бы не продал и за сто мер, — сказал он.
Счастливый торговец даже присел от радости. Покрасневший от волнения, он повел коня к дому, но, вдруг опомнившись, остановился.
— Да простит мудрый Тот мою поспешность и забывчивость! Пойдемте, великий господин, ко мне в дом. Я должен заплатить вам за покупку.
Магрубет направился вслед за торговцем, обходя сзади лавку, проходя мимо ряда цветущих пальм к воротам дома.
За высокими стенами находился хозяйственный двор и жилые помещения. Во дворе, как обычно, копошились разные люди: взрослые и дети, мужчины и женщины.
Отдав коня подбежавшему молодому парню, хозяин распорядился закрыть лавку и повел гостя в дом.
Угощение было куда более роскошным, чем в крестьянских домах. За трапезой сидели лишь вдвоем — Хурисеп, так звали хозяина, и Магрубет. Подавали на стол две молодые, красивые девушки. Как видно, это были дочери Хурисепа. По городскому обычаю наступило обеденное время. Напитки и блюда шли длинной чередой.
То, что Магрубет предложил тут же, не скупясь расплатиться за еду, очень понравилось купцу, но он вежливо поспешил отказаться от денег. Необычайная щедрость гостя, его видимая состоятельность, внушали хозяину большое уважение. Завязалась традиционная застольная беседа.
У Хурисепа вызвал симпатию этот серьезный, властный на вид, но просто держащийся чужеземец. Что это не египтянин, видно было сразу. Однако и на гикса он тоже никак не походил. Впрочем, не важно было, кто этот человек и чем он занимался. Важно, что он с почтением разговаривал с хозяином, вел себя с достоинством и не пялил, как все обычно, глаз на его красавиц дочерей. Видно было, что этот человек знает себе цену.
Напоследок, к концу трапезы дочери вдвоем поднесли гостю наполненный водой, большой, в знак особого уважения, бронзовый таз для омовения рук. Протянув руку, Магрубет взял его за край пальцами и поставил на удобное место. Хозяин от изумления даже выронил полотенце из рук. — Ничего себе! Какая сила в руках у этого человека! Легко, словно бы блюдце, держал он тяжелый литой сосуд с водой, и при этом даже ни тени напряжения не пробежало по его лицу. Хозяин проникся к гостю неподдельным восхищением.
Когда после обеда Магрубет попросился на постой у Хурисепа, он встретил в ответ безусловное радостное согласие. Купец доброжелательно предложил гостю жить в его доме, сколько тому захочется.
У купца в его же лавке Магрубет купил себе одежду попроще, чтобы не особенно выделяться среди массы городского люда. Из бесед за столом он осторожно выпытал, что в Аварис сейчас идти очень рискованно. Каждого незнакомого хватают прямо у ворот и, если он внушает подозрение, даже без допроса и пыток сразу обезглавливают. Почему так происходит и о многом другом, Магрубет не стал дознаваться, чтобы не вызвать к себе лишних подозрений.
Целыми днями расхаживал Магрубет по улицам и базарам Менефра. Удивителен был этот город. Богатство, роскошь и бедность сами себе находили здесь место. Жизнь текла по своим незыблемым законам, налаженным и устоявшимся с давних, незапамятных времен.
Торговля шла по древним традициям. Продавцами товаров, еды или напитков могли быть даже беззащитные мальчики. Никто не собирался отбирать что-либо у торгующих, воспользовавшись силой, как это часто наблюдал Магрубет в своем краю. В гуще базара не видно было воровских шаек, то разбегавшихся, то снова собиравшихся, как это было на всех палистанских и сирийских базарах.
Продавец любых продуктов, получив деньги, спрашивал, куда отнести покупку покупателю, и никогда не было случаев, чтобы еда или напитки не были доставлены точно по адресу. Был распространен обычай купить на базаре кувшин с великолепным египетским вином и тут же отправить его прямо к домашнему столу своего друга или уважаемого человека.
Ворота между разными частями города, отгороженными высокими крепостными стенами, открыты были днем и ночью. Они практически почти никогда не закрывались. Можно было без конца ходить по городу, любоваться грандиозными храмами и величественными дворцами.
Через несколько дней, подыскав надежное место, где можно было спрятать деньги и ценности, Магрубет собрался посетить знаменитые менефрские бани. Он решил пойти в самую дорогую, бывшую когда-то фараонскую, где собирались знатные люди Менефра, жрецы, военачальники, богатые купцы.
Бань в Менефре было великое множество. Поэтому каждый египтянин в Менефре легко находил баню по своего вкусу и достатку. Где, как не здесь, виден человек во всей своей неприкрытой, богом данной сущности?
В шумных, недорогих мыльнях, набитых всяким бедным, немощным и нищим людом, средний житель города почувствовал бы себя не в своей среде. Там банщик не возьмет одежду, чтоб за время мытья вышпарить из нее насекомых, там нет мойщиков, без которых настоящему любителю бани не вкусить полного удовольствия от благой очистительной процедуры, там обычно подвизаются либо начинающие, либо вообще сомнительные лекари-цирюльники, наконец, там просто нельзя увидеть среди моющихся человека благородного, мощного телосложения.
Но и в дорогих банях средний житель Менефра испытал бы не удовольствие, а одно лишь душевное терзание. Нет, в менефрской бане его не стали бы отталкивать от источника, не стали бы прогонять или высмеивать. Всякий пришедший туда хорошо помнил главный принцип: он пришел с миром, как и все, для отдыха и удовольствия. Но там его просто не заметили бы услужливые мускулистые мойщики, которые гурьбой кинулись бы мимо него навстречу важному человеку, явившемуся в сопровождении пышной, многочисленной челяди. Там с ним не стали бы разговаривать и не захотели бы даже глядеть на него, скромно моющегося с краю, потому что рядом на могущественного человека целыми лоханями лилась бы дорогостоящая душистая вода. Там ему стало бы не по себе уже оттого, что вокруг него во множестве красовались бы могучие, холеные тела аристократов, развитые постоянными упражнениями с оружием и верховой ездой.
В Египте всякий аристократ при воспитании своего сына мог пренебречь чем угодно, но только не повседневным обучением приемам владения мечом и копьем. Из всех видов обучения — военное, а из всякого развития — физическое превыше всего ценились в аристократической среде.
Магрубет вошел в баню, спокойно огляделся кругом и под притихшие голоса медленно стал раздеваться. Перед креслом банщика на невысокой мраморной колонне стояла большая каменная тарелка. Магрубет молча кинул в нее со звоном пять серебряных мер. Хозяин привскочил от удивления, и, когда Магрубет, раздевшись, пошел в мыльное помещение, он, словно онемев, воззрился ему вслед.
Как и во всех знаменитых банях, здесь обязательно находилось еще при входе несколько завсегдатаев. Люди приходили сюда вовсе не для того, чтоб только помыться. Это прежде всего место для получения удовольствия от встреч с себе подобными, для общения не в суетной, напряженной деловой обстановке, а в благостной среде телесного и душевного отдыха. Для менефрских горожан пребывание в банях было одним из важнейших обрядов, а доступ в такую роскошную, как старая фараонова, вообще составлял предмет особой гордости. Поэтому здесь каждого входящего еще с порога непременно встречало с десяток придирчивых, оценивающих взглядов.
