Маленький дикарь - Марриет Фредерик (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
На следующий день, встав рано утром, я достал из сундука парусиновую куртку и, связав ворот и рукава, устроил род мешка для перетаскивания земли. Я перенес ее десять или двенадцать мешков в течение дня и устроил вокруг хижины грядку в четыре фута ширины и один фут вышины. Целую неделю я был занят таким образом, и хотя очень уставал, но чувствовал себя бодрым и счастливым. Я убедился, что работа — лучшее средство против тоски. Покончив с приготовлением грядки, я захватил два мешка и отправился за цветами и растениями. Я выкопал также несколько кустов, которых прежде не заметил. Все это я посадил около хижины, полил водой, и садик мой скоро запестрел всеми цветами радуги. На следующее утро я опечалился, увидев, что цветы и растения немного поблекли. Я поспешил их полить, и к вечеру они снова ожили. Вскоре я заметил, что земля начинает сползать по краям; я набрал небольших камней и обложил ими грядки. Теперь все было готово, и мне оставалось только ежедневно поливать мой садик. Джаксон говорил мне, между прочим, что гуано употребляется, как удобрение. Поэтому я принес его целый мешок и насыпал понемногу вокруг каждого растения. Польза его скоро обнаружилась, и ко времени прилета птиц мой сад был в блестящем состоянии. Трудно описать то удовольствие, которое я извлек из своего садика. Я знал каждое растение, каждый кустик, разговаривал с ними, как с товарищами, ухаживал за ними, поливал их утром и вечером. Быстрое развитие их приводило меня в восторг. Я уже не тяготился своим одиночеством, мне было чем интересоваться, что любить и за чем присматривать. Для меня это были живые существа. Они росли, давали листья и цветы — казалось, они благодарили меня за уход и заботу о них; это были мои товарищи и друзья. Я уже говорил, что Джаксон научил меня нескольким песням. Утомленный тишиной и одиночеством, не слыша вокруг себя человеческого голоса, я начал сперва напевать про себя, а затем громко пел. Это доставляло мне большое удовольствие. Никто, правда, не слушал меня, но по мере того, как росла моя привязанность к саду, я привык садиться около него и петь цветам и растениям, воображая, что они слушают меня. Запас моих песен был невелик, и я пел их так часто, что, наконец, слова надоели мне. Тогда я взял молитвенник и, насколько позволяли мелодии, переложил на них псалмы Давида. Едва ли псалмы когда-либо распевались на такие мотивы, но меня это забавляло и разнообразило мои занятия. От времени до времени я отправлялся на поиски за каким-нибудь цветком или кустиком, и каждая находка приводила меня в восторг.
ГЛАВА XV
Наконец, настало время прилета птиц. Я начал собирать и есть яйца, что было приятной переменой пищи после сушеного мяса, которым я так долго питался. Я начал также удить рыбу. При жизни Джаксона это редко удавалось мне: чтобы сварить ее, надо было идти в овраг за дровами, а этого Джаксон не любил. Когда прилетели птицы, я вновь стал разглядывать свою «Естественную Историю» и перечел все сказанное в ней об альбатросах. В книге была картинка, изображавшая китайца с ручными бакланами на шесте, и описание того, как китайцы приучают этих птиц ловить рыбу. Это навело меня на мысль поймать несколько альбатросов и сделать их ручными, но я знал, что для этого надо выждать удобное время. Птицы только что вылупились из яиц, и ранее четырех или пяти недель нечего было и думать о том, чтобы брать их из гнезд. Я занялся приготовлением запаса дров и, нарубив их достаточное количество, не без труда перенес вязанки к тому месту, где мы обыкновенно купались. При этом я упал и довольно сильно расшибся, но дня через два совершенно оправился от падения.
Одиночество мое опять начало тяготить меня. Цветы мои все расцвели и завяли, и сад уже не представлял особого интереса. Я вновь принялся за чтение Библии. Рассказы из Ветхого и Нового Завета занимали меня, но я читал Библию, как читал бы любую, обыкновенную книгу, не для поучения, а ради удовольствия. Я немногому научился у Джаксона и был далек от настоящего понимания христианской религии. Он и сам не понимал ее. Наставления Нового Завета поражали меня, и я интересовался личностью Спасителя, но не понимал Его и не понимал тайны Его пришествия на землю. Я был в потемках и знал почти всю Библию наизусть, совершенно не отдавая себе отчета в том, что читал.
Наконец, наступило время ловли птиц. Скучать уже было некогда. Покончив с запасом провизии, я вернулся за теми птенцами, которых заранее наметил себе, чтобы поймать их живыми. Я взял шесть молодых птиц, по одной из каждого гнезда, и мне пришлось бороться с шестью стариками, которые упорно защищали свое потомство. Наконец, мне удалось унести свою добычу, но старые птицы сопровождали меня до самой хижины, кричали и старались выклевать мне глаза. Я отнес птенцов в хижину и привязал каждого из них за ногу веревочками от удочек; другой конец я прикрепил к камням, которые нарочно для того заготовил на площадке. Старые птицы продолжали преследовать меня и кричать, пока не наступила полная темнота; тогда они улетели, а я, утомленный дневной работой, улегся спать. Проснувшись на другое утро, я увидел старых птиц на площадке в обществе молодых; они, казалось, уговаривали их улететь вместе с ними, но веревочки на ногах мешали птенцам. Сначала старики не заметили моего приближения, но затем с шумом поднялись и полетели по направлению к морю. Через несколько минут они вернулись с мелкими рыбами в клюве, которыми накормили молодых. Так продолжалось в течение двух последующих дней. Когда же затем все птицы поднялись и стали кружиться в воздухе, что указывало на близкий отлет всего общества на север, то мои шесть стариков начали выказывать большие признаки беспокойства. Они также кружились и дико кричали и, наконец, улетели вслед за остальными. Инстинктивная привычка взяла верх над их любовью к птенцам. Я был рад их отлету; мне хотелось остаться одному с моей новой семьей. Я пошел на утес и поймал большую рыбу, достаточную для того, чтобы прокормить несколько дней моих птенцов. Они ели с большим удовольствием. Первое время им, очевидно, было не по себе, но вскоре они свыклись со своим новым положением и не только узнавали меня, но даже встречали меня с радостью, что доставляло мне искреннее удовольствие. Целыми часами просиживал я с моими шестью товарищами. Они не отличались умом и живостью, но все же они жили, двигались и смотрели на меня. Когда я приносил им рыбу, — кормил я их четыре раза в день, — они широко открывали клюв, ожидая своей очереди. Это было для меня новым источником наслаждения. Я с интересом следил за их быстрым ростом и развитием. Я окрестил их именами, взятыми из Естественной Истории: Лев, Тигр, Пантера, Медведь, Лошадь и Осел. Во время кормления я обращался к ним, называя каждого по имени, и, к великой моей радости, скоро убедился, что они откликались на мой зов. В виде развлечения я читал им вслух, пел им и разговаривал с ними. Через некоторое время я возвратил свободу двум из них, предварительно подрезав им крылья. Они повеселели, следовали за мной всюду и ночевали со мной в хижине. Убедившись в том, что они и не думают о бегстве, я освободил и остальных, также подрезав им крылья.
Чтобы убить свободное время, которого у меня было много, я опять занялся садом и решил отправиться на поиски новых растений, чтобы пополнить мою коллекцию. Мне казалось, что я видел где-то в расщелине скал новый красивый цветок. На этот раз я не пошел по оврагу, но стал взбираться по утесам, которые громоздились позади хижины. Это было очень трудно, но я не легко падал духом и через несколько часов добрался до того места, которое имел в виду. Я был вполне вознагражден за свои труды, так как нашел здесь несколько совершенно новых для меня растений и целую коллекцию папоротников, которые показались мне очень красивыми. Вид с той площадки, на которой я находился, был поразительно красив и величествен. Где-то далеко внизу виднелась моя хижина. Она показалась мне такою крошечной, и мне почудилось, что я вижу птиц в виде черных точек перед ней. День был солнечный, вода — как зеркало. Я мог вполне ясно различить очертания других островов; вдали виднелось что-то вроде белого пятна, быть может корабль. Мне стало грустно. Я невольно задумался над тем, суждено ли мне всю жизнь провести одному на этом острове, или есть хоть капля надежды уйти когда-нибудь отсюда. Заглянув еще раз вниз на хижину, я пришел в ужас от крутизны, на какую взобрался; меня пугала мысль, что, быть может, мне не удастся спуститься. Но вскоре внимание мое было привлечено новым растением, и я начал выкапывать его. В общем, я нашел до двадцати штук новых разновидностей и, собрав их в охапку, обвязал вокруг шеи. Я знал, что мне понадобятся обе руки для спуска. Затем я присел, чтобы отдохнуть перед обратным путем, и, просидев несколько минут, запел в виде развлечения громкую песнь. Вскоре, однако, я заметил, что солнце стало садиться, и решил, что пора собираться домой. Я начал быстро спускаться, боясь, чтобы темнота не настигла меня по дороге, и не прошло и часа, как был уже дома.
