Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий (бесплатные версии книг txt) 📗
К сражающимся уже бежали с разных сторон. Неистово ругаясь, подлетел Альварадо.
— Хуан, что ты делаешь?! Кортес вас повесит!
С этими словами могучий Педро схватил Веласкеса сзади за одежду и дернул что было сил. Другие солдаты оттащили и обезоружили Гонсало де Мехию. Кто-то вцепился в правую руку Хуана, выворачивая из нее рукоять меча.
Альварадо стоял, запустив пальцы в буйную золотистую шевелюру, и растерянно переводил взгляд с одного дуэлянта на другого. Он был весьма рад, что окончательное решение о судьбе Веласкеса и Мехии должен принимать Эрнан Кортес.
— Вы что — разума лишились?! Ей-богу, вокруг тысячи ацтеков, которые только и ждут шанса нас перерезать. Вам, видать, зазорно погибнуть от рук дикарей! Захотелось отведать стали! Взять их под арест. Да, раны обоим не забудьте перевязать. Чтобы на виселицах выглядели прилично, как и подобает испанским кабальеро… — не удержался Педро под конец от мрачной шутки.
Через полчаса Эрнан Кортес, который очень быстро узнал об инциденте, пришел в комнату, где с видом оскорбленной невинности сидел под стражей Веласкес де Леон.
— Как ты мог так подвести меня, Хуан?
— Простите, сеньор генерал, но есть оскорбления, которые настоящий дворянин может смыть только кровью…
Слова Веласкеса были полны угрюмой решительности. Он искренне верил, что истинному кабальеро не пристало пропускать подобные обвинения мимо ушей. За последние полчаса Хуан успел уже неоднократно примерить на себя и роль прощенного, и роль висельника, а теперь гадал, какой же из сюжетов окажется ближе к истине.
— А, все о чести беспокоишься?! — укоризненно воскликнул Кортес. — А честь тебе не подсказала, что дворянину непростительно бросать братьев по оружию в трудную минуту? Ты посчитал себя в праве влезть в глупую ссору и оставить отряд без начальника стражи! А если сейчас твой преемник, не обладающий пока опытом, допустит какую-нибудь ошибку и ацтеки пойдут на приступ? Ты на все наплевал: на нашу экспедицию, на жизни товарищей, на славу Испании, даже на свою молодую жену, которая в тебе души не чает! Думаешь, донну Эльвиру ацтеки пощадят, если сумеют взять дворец штурмом?! Она дочь вождя враждебной Тлашкалы! Ее смерть станет неописуемо ужасной.
Упреки Кортеса сумели поколебать Веласкеса. Он-то надеялся, что сумеет сохранить гордый и невозмутимый вид, даже если генерал-капитан сейчас озвучит ему смертный приговор. Лишь теперь Хуан понял, что Эрнан Кортес во многом прав. Командир назначил его на одну из самых ответственных должностей, а он не оправдал доверия. Имел ли он право выходить из себя, подводя всех соотечественников? А что если и впрямь новый начальник охраны дворца допустит где-нибудь оплошность, из-за которой все погибнут?
— Ты же знал о запрете дуэлей! Вот и что я сейчас должен, по твоему мнению, сделать? Повесить тебя и Мехию, лишившись одновременно одного из лучших капитанов и казначея? Или же простить вас, навсегда подорвав дисциплину в отряде, что обязательно со временем выйдет боком?
Веласкес, не находя слов для оправдания, лишь сокрушенно пожал плечами.
Так прошел день, затем еще один. Вешать нарушителей дисциплины Кортес, похоже, не собирался. Но и освобождать не спешил. Хуан, закованный в виде наказания в цепи, томился от безделья в отдельной комнате. Еду доставляли сюда же. Время текло безумно медленно.
На второй день к нему пустили Эльвиру. Девушка влетела в комнату с корзиной в руках, оставила ее у входа, а сама кинулась на шею Веласкесу. Он, досадуя на цепь, сковавшую запястья, даже обнять жену не сумел, лишь обхватил ладонями тонкую талию.
— Хуан, я так рада тебя видеть! — на странной смеси испанского и индейского произнесла Эльвира. — Малинче слишком строг к тебе. Я слышала, что ты схватился за оружие из-за оскорбления! Любой мужчина поступил бы так же.
Веласкес де Леон, успевший уже понять, что обвинения Кортеса во многом справедливы, лишь сокрушенно покачал головой. Девушка же продолжала беззаботно болтать, рассказывая последние новости. По всему видно было, что она пытается отвлечь мужа от мрачных мыслей.
— Меня раньше к тебе не пускали. Малинче сердился. Но я все же сумела его упросить. Не так и просто отказать в чем-то дочери вождя. Ему же нужен союз с Тлашкалой. Так что я его уговорила. Командовать стражей Монтесумы пока что поставили… — Эльвира скорчила осуждающую гримаску и старательно, по слогам выговорила. — Кри-сто-ба-ля де О-ли-да.
Слово для индейского уха было сложным, так что она с трудом его произнесла. Хотя, возможно, ее неодобрение вызвал сам тот факт, что почетное место ее мужа занял кто-то другой.
— Хорошо, что мое имя гораздо проще, — заметил Хуан. — И тебе не приходится так мучиться.
Эльвира рассмеялась и произнесла:
— Я тебе какао принесла, — и с гордостью уточнила. — Я сама сварила. Ацтеки его совершенно не умеют готовить.
Хуан еле удержался от смеха. Тлашкала, окруженная вассалами Монтесумы, годами находилась в торговой блокаде. И какао — дар жарких южных провинций, считался у тлашкаланцев огромной редкостью. Веласкес сомневался, что Эльвира вообще хотя бы раз пила его до того, как сама попала в Теночтитлан. Где уж ей было стать мастером в изготовлении этого напитка? Но забота жены казалась бесценной, дороже всего золота и всего какао на свете.
Эльвира достала из корзинки кувшин, венчик с золотыми лопастями и два глиняных кубка. Она старательно перемешала жидкость и налила Хуану. Он, не сводя глаз с жены, попробовал. Напиток оказался и в самом деле превосходным. Веласкес похвалил девушку и она слегка порозовела от удовольствия.
— Малинче несправедлив к тебе, — еще раз сказала Эльвира. — Я слышала, как твои солдаты жалели, что тебя посадили сюда. Они все очень ждут, когда ты вернешься.
Веласкес, слушая жену, лишь молча пил какао. Стыд и раскаяние жгли его изнутри, грозя свести с ума.
«А ведь Кортес абсолютно прав! Как можно было вот так срываться и устраивать схватку с Мехией?! Теперь ацтеки знают, что среди испанцев нет единства, да еще и на мое место поставили Олида. А вдруг он допустит какую-нибудь ошибку?»
Он смотрел на совсем еще юное, прекрасное, почти детское лицо Эльвиры, которая ни на секунду не усомнилась в муже и поспешила его поддержать и утешить. И вела себя так беззаботно, что, казалось, она ни о чем не беспокоится. Хотя Хуан и знал, что враждебный тлашкаланцам Теночтитлан, город посреди озера, из которого невозможно вырваться, внушал девушке ужас. Мужество Эльвиры вызывало восхищение, переходящее всякие рамки.
Они посидели еще немного, болтая обо всем по чуть-чуть.
— У меня в кувшине еще много какао, но я тебе больше не налью, — с лукавой улыбкой сказала девушка. — Ты, наверное, знаешь, что этот напиток утоляет обычную жажду, но будит любовную. Я не хочу, чтобы ты плохо спал ночами.
Веласкес захохотал, попытался обнять жену. Цепь на запястьях мешала. Она заливисто рассмеялась, сжала его ладони в своих, положила их себе на грудь. Потом приподнялась на носки, игриво укусила его за ухо и прошептала:
— Потерпи немного. Скоро ты вернешься ко мне. И тогда у нас будет море какао и море времени, чтобы утолить любовную жажду.
— Я подожду, — покладисто произнес Хуан.
Он зарылся лицом в ее иссиня-черные волосы, потом немного отстранился. Темные миндалевидные глаза девушки смотрели с лукавством.
«Господи, а ведь Эльвире тут и в самом деле очень опасно находиться! Дочь вождя Тлашкалы, она испытает все муки ада еще при жизни, если мы не сумеем удержать Теночтитлан под контролем и попадем в плен. Может, отослать ее домой, пока это еще возможно?»
Девушка увидела тень, набежавшую на лицо Хуана, но неправильно расценила его беспокойство. Внезапно посерьезнев, она пристально посмотрела мужу в глаза и произнесла:
— Твой командир ни за что не решится тебя казнить. Твоя жена — дочь вождя Тлашкалы, самого Машишкацина. У меня дома тебя очень любят. Малинче не захочет ссориться с союзниками. Но, если случится так, что он тебя прогонит, то Тлашкала примет тебя с почетом. Там ты будешь окружен таким уважением, которого заслуживаешь. Сейчас мне пора идти, — со вздохом призналась она. — Надеюсь, что скоро ты вернешься ко мне.
