Амулет воинов пустыни - Шрёдер Райнер М. (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

В этом затхлом помещении, бывшем стойле караван-сарая, Амир ибн Садака сидел в мягком кресле с удобными подлокотниками. В трех шагах от его ног находилась голова пленника. Амир ибн Садака был невысоким, коренастым человеком. Его круглое лицо с коротким плоским носом и слегка раскосыми глазами говорило о том, что в его жилах, вероятно, текла и монгольская кровь. Как обычно, Амир был одет в черный, расшитый золотом кафтан. За его шелковый, также расшитый золотом пояс был заткнут короткий симитар [26], ножны и рукоятку которого украшали драгоценные камни.

— Ну что, Железный Глаз? Выжег ли наконец огонь в твоей спине желание бунтовать? — насмешливо спросил он. — Или тебе нужны еще удары, чтобы прийти в себя?

Мак-Айвору Коннелли казалось, что на спине его кипит масло. Беспомощно свесив голову, он лежал на предназначенных для распиливания дров козлах, к которым были привязаны его руки и ноги. Чтобы вытащить Мак-Айвора из камеры и привязать к козлам, понадобились четыре мускулистых раба. Двоим из них Мак-Айвор расквасил носы, и те после отомстили ему жестокими ударами. Но побои были пустяками по сравнению с унижением, которому подвергли Мак-Айвора, когда сорвали с него набедренную повязку и в чем мать родила привязали к козлам напоказ Амиру ибн Садаке.

— Открой же свой рот, тамплиер! — приказал хозяин, так и не дождавшись ответа. — Или ты онемел?

Амир поздравлял себя с удачной покупкой, которая могла призвать на его голову золотой дождь. Железный Глаз должен был собрать толпы посетителей в Байат аль-Дхахаб. Каждый жаждал бы увидеть избиение неверного и его неизбежную смерть, в этом Амир не сомневался. Какую удачную сделку он совершил! Амир мысленно подсчитывал деньги, которые принесет ему рыцарь-тамплиер.

Отвратительный, внушавший ужас «франк», которому на вид было лет тридцать, обладал фигурой великана. На месте правого глаза у него был помятый железный колпачок, который держался на кожаном ремешке, расшитом серебряными нитями. На правой стороне его лба начинался беловатый шрам, который проходил через нос и заканчивался на угловатом подбородке. Череп великана был недавно выбрит спереди и казался разрубленным напополам железным шаром. А красноватого оттенка соломенные волосы, оставшиеся на задней части затылка, были заплетены в косу длиной с руку. Оттого что волосы его оплетал такой же расшитый серебром ремень, как и тот, что удерживал железный колпачок, коса на затылке великана казалась похожей на шпору.

— Я слушаю тебя, Железный Глаз! — нетерпеливо крикнул Амир ибн Садака. — Что же ты выбрал? Драться на арене или каждый день снова ложиться на эти козлы? Я ведь могу и подождать!

Мак-Айвор мысленно проклинал себя за то, что во время распродажи рабов в караван-сарае Гази Абдула Гахарки он потерял самообладание и ударил своим деревянным ярмом владельца каменоломни. Неосторожная выходка вызвала огромный переполох. Только тем он и привлек к себе внимание этого монгола. Если бы Мак-Айвор вел себя смирно, возможно, ему удалось бы избежать Байата аль-Дхахаба, и сейчас он вместе с другими рабами рубил бы камень в каком-нибудь ущелье. Совершить побег оттуда было бы гораздо легче, тем более что под одеждой шотландец носил шелковый пояс с зашитыми в нем золотыми слитками. Теперь же он расплачивается за свой глупый поступок!

Его воля к сопротивлению была еще далеко не сломлена. Но теперь здравый смысл все же брал верх над гордостью Мак-Айвора. Он не совершит ошибку, не станет день за днем ложиться на козлы, чтобы доказать свою огромную выносливость. Ежедневными мучениями он только ослабит свое тело и лишится возможности бежать при любом удобном случае. Ему необходимо думать прежде всего о своей священной службе хранителя Грааля! Кто знает, что произошло с Герольтом и Морисом? И удалось ли прыгнувшему в Нил Тарику бежать от преследователей? Он, Мак-Айвор, должен рассчитывать на худшее и считать себя единственным, кто может спасти Святой Грааль и доставить его в Париж. А для этого он должен сохранить силы и получить возможность ознакомиться с этим постоялым двором, чтобы придумать, как ему убежать отсюда. Он не сможет сделать это, если будет видеть лишь свою камеру и стойло, в котором его истязают. Так что выбора нет. Придется сдаться.

Стеная и пытаясь придать своему голосу ноты раболепия, Мак-Айвор проговорил:

— Я передумал. Твои доводы меня убедили.

— Означает ли это, что отныне ты будешь делать то, что я тебе скажу, и станешь по моему приказу сражаться на арене? — пожелал узнать Амир ибн Садака.

— Да, я буду делать это, — пробормотал Мак-Айвор. Он добавил еще покорности в свой голос и сказал: — Сражение — это вся моя жизнь. Больше я ничему не научился.

— Прекрасно! — вскричал Амир ибн Садака. — Теперь я вижу, что мы поняли друг друга. У тебя будет возможность продемонстрировать все, на что ты способен. Тебе будет достаточно одержать всего с полдюжины побед. А потом я за выкуп отпущу тебя на волю.

Мак-Айвор не поверил ни единому слову Амира. Однако на этот раз придержал язык.

— Ты получишь эти победы, — пообещал он.

Амир ибн Садака рывком поднялся с кресла и хлопнул в ладоши.

— Комо, позаботься о нем, — приказал он чернокожему рабу. — Смажь ему спину целебной мазью и принеси новую одежду.

— Слушаюсь, мой повелитель!

— И приготовь для него простую тунику, на которой ты должен нарисовать красный крест тамплиера, — добавил Амир ибн Садака. — Каждый гость должен сразу понять, кто выходит на арену!

5

Раскаленное солнце, весь день обжигавшее берега Нила, опустилось в пески на западе, и последний его луч полыхнул подобно пучку соломы, когда носилки с восседавшим в них Тариком доставили к Байату аль-Дхахабу. Несколько минут назад четыре босоногих носильщика беглым шагом миновали ворота Баб аль-Харг, находившиеся в юго-западной части древней городской стены. Земли, простиравшиеся к югу от этих ворот, когда-то принадлежали бывшей столице — Фустату. Однако вторая, куда как более мощная и длинная стена уже давно окружила это место, присоединив его к ненасытной Аль-Кахире.

Тарик был бодр и взволнован. Еще никогда в жизни томительное ожидание не было для него таким мучительным, как в эти часы, предшествовавшие наступлению сумерек. Скоро в «доме золота» он узнает, жив ли Мак-Айвор, и, если да, то что можно сделать для его спасения. Тарик до сих пор не мог представить, как он сумеет выручить брата-тамплиера. Но здесь, в логове Амира ибн Садаки, все прояснится и станет на свои места.

Тарик решил, что первый визит в «дом золота» он совершит, приняв вид состоятельного человека. Поэтому, посетив базары Каира, он оделся во все новое и дорогое, начиная с сапог из мягчайшей кожи и кончая величественным тюрбаном, который, так же как и кафтан, был изготовлен из дорогой ткани янтарного цвета, вышитой золотом. Следующим знаком его достоинства и богатства стал пояс из златотканой парчи, за которым красовался кинжал в инкрустированных перламутром ножнах.

Тарик отодвинул занавеску носилок и увидел, что достиг цели. Дюжина факелов освещала стены неуклюжего четырехугольного строения — несомненно, это и был знаменитый «дом золота». Маслама описал его во всех подробностях. И ворота Байата аль-Дхахабы действительно были выкрашены золотой краской.

Из города и предместий к дому сейчас стекался простой народ: поденщики, феллахи, погонщики верблюдов, лодочники и простые ремесленники. По тому, в чем была испачкана одежда этих людей, часто можно было определить род их занятий. Но Тарик был не единственным, кого в это подозрительное место доставили в носилках. Маслама и в этом не ошибся. Прибыв к Байату аль-Дхахабе, тамплиер увидел у входа еще четверо носилок. А когда рыцарь направился к дому Амира ибн Садаки, он заметил еще несколько паланкинов, в которых несли богачей. На кровавую потеху прибыли даже несколько эмиров и великий визирь Каира. Многие из этих людей явились сюда не только ради страшных зрелищ, но и для того, чтобы получить другие услуги, которые оказывались состоятельным клиентам в укромных ложах.