Империя Вечности - О'Нил Энтони (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

Ринд замялся с ответом.

— По-моему, все мы в какой-то степени ими страдаем.

Сэр Гарднер рассмеялся.

— Мудрый ответ. Вы даже не представляете себе, насколько мудрый. Просто я не хотел бы, чтобы мой рассказ помешал вам насладиться удивительным зрелищем.

С этими словами он эффектно раскрыл свой легендарный зонт. В полумраке уставленного книгами кабинета тот походил на редкий тропический цветок.

— Ну разве не чудо? — спросил сэр Гарднер, любовно вращая купол.

— Вы до сих пор им пользуетесь?

— Увы, в этом-то вся беда. Столько ливневых бурь, столько дней среди пекла — и все было в полном порядке, а вот теперь выясняется, что лондонский смог угрожает непоправимо погубить расцветку.

— А разве жара в Египте зонту не вредила?

— Совсем наоборот. Египетский воздух — исключительный консервант, и даже очень древние колонны в тех краях могут похвастать практически свежими фресками.

Шотландец кивнул.

— Еще одна причина оставить колонны на том же месте, где их возвели.

Сэр Гарднер осторожно закрыл зонт.

— Собираетесь упомянуть этот довод в вашей книге?

— Да, среди прочих.

— Что ж, это правильно… — Хозяин вдруг словно опомнился. — А впрочем, для разговора есть темы поважнее, чем диковины моего дома. — Он возвратил зонт в защитный футляр и поднял на гостя заблестевшие глаза. — Надеюсь, вы ничего не имеете против собак?

— В детстве я часто играл с терьерами.

— Так и думал. Знаете, мой пес очень тонко чувствует неприязнь и, если бы он уловил с вашей стороны хоть малейшую фальшь — давно уже зарычал бы.

— Вот видите.

Хозяин и гость забрали беспристрастного четвероногого судью из конуры на первом этаже и отправились в Риджентс-парк.

— Новый паша Египта проявил похвальную заинтересованность в сохранении руин, — произнес сэр Гарднер, спешащий за терьером, который рьяно натягивал поводок, — но все-таки книга вроде вашей никогда не помешает.

Ринд из последних сил поспевал за ними, рискуя повредить слабым легким.

— Буду счастлив, если она заставит одуматься хоть одного мародера.

— Сейчас, разумеется, все не так ужасно, как в былое время, когда гробницы преспокойно вскрывали при помощи пороха и таранов, а целые стены тайно вывозили за границу в деревянных ящиках. Я наблюдал подобное чуть ли не каждый день.

— Представляю, как разрывалось ваше сердце.

Сэр Гарднер пожал плечами.

— Ну, эти люди находили, что возразить.

— Да уж, они за словом в карман не лезут.

— Видите ли, тогдашний паша велел разбирать древние храмы на строительные блоки. Так вот, расхитители утверждали, что попросту спасают памятники от уничтожения, подобно тому как вы пытаетесь сохранить каменные пирамидки своей родины от строительства железных дорог.

Ринд покачал головой.

— В жизни минус на минус еще никогда не давал плюса.

— Вы правы, — одобрительно посмотрел на него сэр Гарднер. — Еще как правы. Однако признаюсь, моя собственная совесть начинала временами колебаться. Подозреваю, что ваш шотландский характер отличается куда большей несгибаемостью.

Тут молодому человеку полагалось почувствовать себя польщенным, но вместо этого он испугался, как бы не отойти далеко от темы, увлекшись своим любимым вопросом. И вдруг он услышал:

— В письме вы упомянули, что думаете начать с изучения наполеоновской экспедиции.

Ринд напрягся.

— Ну… это ведь он открыл дорогу в Египет всем мародерам.

— Да, но французы всего лишь вырезали надписи на колоннах, до настоящего разрушения дело не дошло. Можно сказать, что в эпоху римлян расхитители позволяли себе гораздо больше.

— По крайней мере в ту пору Египет был практически нетронут. — Внезапно молодого человека понесло еще дальше: — И потом, сама личность Наполеона… От его присутствия любая тайна становится еще притягательнее.

«Тайна?! — внутренне застонал он. — Я что, произнес это вслух?!»

Сэр Гарднер посмотрел на шотландца с любопытством.

— Что вам известно о похождениях Наполеона в Египте?

Ринд помолчал.

— А почему вы спросили?

— Хотел для начала установить границы ваших собственных познаний. Возможно, вы удивитесь малочисленности сохранившихся научных сведений об этой экспедиции.

Впервые молодой шотландец мог без обиды расписаться в собственном невежестве, ведь после памятного визита в Букингемский дворец мистер Гамильтон даже не пытался заниматься его дальнейшим образованием, объяснив свое нежелание «стратегическими причинами».

— Э-э-э… — начал Ринд. — Я слышал, что Наполеон выстроил свои войска перед пирамидами и воскликнул сакраментальное: «Солдаты! Помните, что с этих вершин на вас глядят сорок столетий!»

— Предположительно так и было. Что еще?

— Ну… — Ринд искренне напрягал память. — Он взобрался на вершину Великой пирамиды, потом случилось какое-то восстание, потом он побывал в Палестине… видел несколько мумий — и нашел Розеттский камень.

— Это все? — осведомился сэр Гарднер.

— В основном, да. Как я ответил урок?

— Могу заверить, что вы по крайней мере наполовину правы.

— Только наполовину? — Ринд заморгал. — А… что не так?

— Не важно. Вы когда-нибудь слышали о сэре Уильяме Гамильтоне?

Ринд едва не залился краской.

— Сэр Уильям Гамильтон? Из Британского музея?

Археолог усмехнулся.

— Нет, не У. Р. Гамильтон. Я думал, вам уже известно, что У. Р. вовсе не означает «рыцарь».

— А… ну да.

— Я имею в виду сэра Уильяма Гамильтона, прославленного метафизика, вашего земляка. Удивительный человек. У него любопытные взгляды относительно мифического восхождения Наполеона к вершине Великой пирамиды.

— Мифического? Так это неправда?

— О, разумеется, Наполеон предпринял одно или два путешествия к пирамидам, но нет ни единого документального подтверждения, чтобы он куда-то поднимался; с чего бы французским историкам умолчать о подобном подвиге? Похоже, вместо этого Наполеон стоял в стороне, наблюдая за тем, как его ученые спутники взбираются по гигантским строительным блокам, — ведь это было суровое, даже пугающее испытание для человека с его ростом.

— Да, но я уверен, — начал Ринд, — что видел иллюстрацию в одном фолианте, и там Бонапарт стоял на вершине…

— Разумеется: какой же художник устоит перед столь символичной картиной? Об этом-то и писал сэр Уильям. Если подавляющее большинство полагает, будто Наполеон поднимался на Великую пирамиду, то какая разница, есть ли здесь доля правды?

— По-моему, правду всегда нужно отделять от мифов.

— Верно. Однако, имея дело с Наполеоном, чья жизнь окружена легендами, кто скажет, где пролегает эта граница? Особенно если такая личность материализуется в Египте, то есть в колыбели мифов. Вдобавок даже у самого бескомпромиссного историка бывают ситуации, когда приходится уступать общественным предрассудкам. И потом, нам попросту не дано всего знать; существуют белые пятна, дерзкие предположения, неубедительные свидетельства, противоречивые истории, не заслуживающие доверия рассказы, наконец, пропаганда — вот где миф оказывается более ценен, живуч и плодотворен.

Ринд не совсем понимал, к чему эти речи, но продолжал волноваться, как бы его не раскусили.

— По-вашему, выходит, нет никакого смысла в исследованиях и во всем, что касается наполеоновской экспедиции, буквально ничего нельзя принимать на веру.

— О, мы можем принять на веру очень многое. Упрочив свое положение в Каире, Наполеон правил твердой рукой, если не сказать — жестоко. Его уважали и ненавидели. Он посылал ученых на самые легендарные исследования. Однако не прошло и года, как он внезапно решил вернуться. А вот все остальное, что происходило в промежутке, — с улыбкой прибавил сэр Гарднер, — овеяно мифами.

В парке он отпустил терьера с поводка и теперь наблюдал, как радостно тот носится между деревьями. Ринд был в задумчивом настроении, а его спутник неожиданно впал в философию.

— С другой стороны, — произнес он, — не подумайте, будто бы я намерен оспаривать место Наполеона в египетских анналах. С исторической точки зрения будет несправедливо его недооценивать. Ведь это было первое значительное столкновение между Западом и Востоком, если не считать Крестовых походов. Вы только вообразите! Отзвуки подобных встреч гремят в веках.