Белая кокарда - Корделл Александр (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗

— Есть так держать, сэр!

— Вкатите-ка ему картечи, мистер Соупер!

— Есть картечи, сэр!

— А когда он повернётся левым бортом, дадим бортовой залп, чтобы очистить палубы. О фрегате не думайте — французы плохие стрелки.

Я как раз поднялся по трапу на палубу, когда фрегат дал залп из батареи с правого борта. Вдоль корпуса появились облачка белого дыма, а потом, злобно шипя, — длинные красные языки пламени. С оглушительным воем и грохотом над головой пронеслись ядра в тысячу четыреста двадцать четыре фунта. [33] Звук нарастал так стремительно, будто взрывался весь мир. Далеко за левым бортом лениво поднялись на фоне неба огромные водяные столбы.

— Пусть себе пристреливается, мистер Соупер! — крикнул капитан. — А мы, если угодно, займёмся бригом.

— Старшие канониры, прицелиться!

— Есть прицелиться, сэр.

Бриг, чуть меньше «Морского ястреба», прекрасно держался галса, бесстрашно сокращая расстояние между нами; ветер усиливался, бриг шёл, распустив паруса. Он подходил всё ближе, наконец между нами осталось каких-нибудь триста ярдов. [34]

— Хорошо идет! — воскликнул капитан. — Стреляйте, когда будете готовы, мистер Соупер. Помните, мне нужен его такелаж!

Я кинулся в проход между пушками, опустил бочонок с порохом к ногам орудийного расчёта и глянул за фальшборт за миг до выстрела.

— Огонь!

Выстрелом меня отбросило к переборке. «Морской ястреб» накренился от удара шестидесятифунтовых орудий; воздух озарился красной вспышкой, над морем просвистела картечь, в тот же миг ударившая, как казалось, прямо в бриг. К небу взлетели щепы; паруса провисли и зловеще опали, вслед за тем повалилась грот-мачта, увлекая за собой топсели, бизань-мачты и главный гик. С батарейной палубы «Морского ястреба» послышалось громкое «ура».

— Молодцы, канониры! — крикнул капитан. — Неплохо стреляете. Мистер Соупер, поворачивайте! Канонирам левого борта приготовиться! Стреляйте, когда будете готовы!

— Руль на борт! — заревел помощник.

«Морской ястреб» накренился под крепчавшим ветром и, разрезая волну, повернул, оставив за собой пенную дугу. Его большая пушка изрыгнула пламя одновременно со смелым французским бригом. Корабль содрогнулся у меня под ногами. Внизу пронзительно закричали — палуба справа от фок-мачты медленно взлетела в воздух, увлекая за собой десятифунтовое орудие и четырёх человек батарейной прислуги. «Морской ястреб» сильно накренился от удара ядра, угодившего прямо в него.

— Спустить гроги! — опять заревел мистер Соупер, и мы закачались на волнах меж дымных фонтанов, вздымаемых пушечными ядрами, летевшими с фрегата.

Он подходил всё ближе и ближе; накрыв нас первым залпом, он намеревался разнести нас в щепы третьим. Тем временем батареи «Морского ястреба» стреляли с левого борта в храбрый маленький бриг. Без мачты и управления он безвольно качался на волнах, а десятифунтовые ядра разносили его корпус. Паруса упали на палубу, словно погребальный саван; он пожертвовал собой, чтобы дать фрегату возможность сблизиться супами.

Внезапно раздался оглушительный взрыв, и бриг, охваченный белым пламенем, взлетел в воздух, на миг подняв над водой и наш корабль. Большая пушка, брёвна, мачты, паруса и обломки с неправдоподобной медлительностью взлетели вверх и с шумом попадали в море кругом нас. Над тем местом, где только что был корабль, вспучился густой, едкий дым; он один отделял нас от неотвратимо надвигавшегося фрегата. Среди воплей и криков я услышал размеренный и спокойный голос капитана:

— Мистер Соупер, пожалуйста, идём на сближение. Приготовить абордажные крючья. Чёрт побери, где старший комендор? Выдать топоры и пики. Да, новеньким тоже. Рулевой, развернуть корабль.

— Есть развернуть корабль, сэр.

— Мистер Соупер!

— Слушаю, сэр?

— Всадите-ка ему изо всех орудий с правого борта, когда он пойдёт на сближение. Клянусь, ему это будет не по вкусу.

— Старший канонир, приготовиться к залпу из орудий правого борта!

— Канониры готовы, сэр!

В клубах дыма прозвучал глухой залп из головного орудия фрегата, и сквозь туман мы увидели мелькнувшие языки пламени. В ту же минуту выстрелил и «Морской ястреб». Огромные ядра вонзились в обшивку обоих кораблей, круша каюты и палубы, срывая подвесные койки, оставляя за собой кровавый след и покалеченных людей, крики которых я не забуду до конца своей жизни. Корабли столкнулись вслед за этими двумя сокрушительными залпами. Фрегат врезался нам в нос, обрушив на нашу палубу снасти. Всё смешалось, затем меж нами взметнулось море и развело нас. Орудия на «Морском ястребе» лаяли снова и снова, а большая пушка на носу изрыгала крупную картечь, сметая всё, что оставалось на покалеченных палубах фрегата. Я поднимался за Вилли по трапу с бочонком пороха под каждой рукой, не думая о том, что обслуживаю пушки английского корабля. В час собственного крушения я молился о победе англичан и ничего не мог с собой поделать. Для меня в момент решающего столкновения не было Англии и Ирландии, повстанцев и драгунов. Была лишь Великобритания и ненавистные чужеземцы-французы, которые проливали кровь и грабили весь мир, одерживая под предводительством своего героя Бонапарта победу за победой. Я был одержим одним желанием: выполнять приказы капитана, который так прекрасно знал своё дело, чтобы разгромить французов.

Менее пятидесяти ярдов отделяло нас от французского фрегата. В воздухе свистела и выла картечь и, словно огромный барабан в этом оркестре смерти, бухали десяти- и двадцатичетырёхфунтовые орудия, разнося в клочья обшивку, мачты и людей.

Пробираясь вслед за Вилли к пушкам, я видел груды убитых и раненых на палубах; пушки были опрокинуты, люди, ворота и приводные ремни смешались в чудовищную паутину смерти, по?рты разворочены, крепящие брёвна торчали в небо.

— К абордажу! — послышался голос капитана. — Мистер Соупер, где вы, чёрт побери?

— Помощник убит, капитан! — крикнул гардемарин.

— Так… Боцман, слушай меня! Рулевой, повернуть корабль! Ветра у тебя достаточно, приятель, поворачивай и подходи вплотную для абордажа!

— Штурвал не повинуется, сэр!

В тот же миг «Морской ястреб» задрал нос, будто птица, летящая в небо. Палуба встала дыбом. Потеряв опору, я упал головой вперёд и, подымаясь, хотел было ухватиться за Вилли, который кинулся к орудию, но не успел: Вилли вылетел в разбитый порт и упал прямо в море. Ему было тринадцать лет от роду.

Нос корабля задирался всё выше, большая пушка, оборудование, люди и трупы, усеявшие палубу, заскользили по корме в море. Я видел, как живые вздымали руки над головой и исчезали под этой ужасной лавиной.

Оставалось всего мгновение: я бросился к пушке, из которой пытался выстрелить Вилли, споткнулся, упал, вскочил, подбежал к разбитому порту и прыгнул в него. В эту секунду «Морской ястреб» вздыбился, словно его поддел гигантский кулак, и ушёл кормой вниз под воду. Я прыгнул в море — а он уже погружался; я вынырнул, тряся головой, на поверхность за миг до того, как он затонул. Погружаясь, он будто хотел утащить всех нас на дно за собой: огромная ревущая воронка, крутя, затягивала вниз плававшие кругом брёвна, лю?гины, [35] обломки мачт и обшивки разбитого фрегата. Впервые смерть глянула мне прямо в глаза. Водоворот затягивал меня всё глубже, глубже в путаницу снастей, кусков рангоута, бьющихся людей, а потом вдруг так же внезапно с силой вышвырнул на поверхность. Я поплыл — не глядя, не думая — от одного обломка к другому.

Торчащие из воды рангоуты, крышки люков, доски, за которые из последних сил держались слабеющие, теряющие сознание люди. Я увидал в волнах тело Вилли, а потом и его друга Тома, обнявшего безжизненными руками плывший по волнам пустой бочонок из-под пороха. И мистера Соупера я увидел — он был убит наповал, и его изувеченное тело упало за борт там, где его настигло ядро. Выгребая изо всех сил к видневшемуся вдали берегу Брея, я миновал и Сэма О’Ши, и помощника боцмана, которого некоторые звали Малюткой, так как росту в нём было шесть футов и три дюйма. [36] Я узнавал и других — я видел их на баркасе, в кубрике или возле орудий. Но я возле них не задерживался; не задерживался я и ради тех, кто звал меня. В душе моей вновь ожила надежда исполнить поручение, данное мне отцом. Она всё больше и больше завладевала мной. И невзирая на трупы и смрад, на крики раненых и умирающих, во мне крепло стремление выжить — выжить не для себя, ибо моя жизнь была так ничтожна, но для Ирландии.