Дитя Одина - Северин Тим (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
Последние запасы сушеной рыбы и тюленьей ворвани выставил Херьольв и забил последнюю домашнюю скотину и отдал весь сыр и хлеб. Разумеется, к застолью явились все, и не только ради того, чтобы набить пустые утробы, но чтобы услышать слово Вельвы. Жена Херьольва накрыла стол во всю длину их дома. Во главе стола, в торце, на небольшом возвышении, видимом отовсюду, было устроено почетное место для Маленькой Вельвы — резной деревянный стул с подушкой, набитой куриными перьями.
Пока народ собирался, к Торбьерг послали человека, чтобы он сопроводил ее. Едва она вошла, стало ясно, что Маленькая Вельва понимает всю серьезность положения. Обычно, когда ее вызывали заняться ведовством, она приходила в повседневной своей домотканой одежде, имея при себе только орудие ведовства — деревянный посох примерно трех футов длиной, изрезанный рунами и увешанный потрепанными полосками ткани. Но в тот вечер Торбьерг явилась в большой зал в одежде, которой никто прежде не видел на ней: длинный плащ синего, как полночь, цвета, доходящий почти до земли и скрепленный на груди матерчатыми лямками, вытканными затейливыми узорами из красных и серебряных ниток. Плащ был украшен узорочьем из маленьких камешков, не драгоценных, но простой галькой, крапчатой и с мраморными разводами, обкатанной водой. Камушки поблескивали, словно все еще были мокрыми. То были волшебные «водные камни», о которых говорят, что в них заключаются духи реки. Шею Вельвы украшало ожерелье из разноцветных стеклянных бусин, в основном красных и синих. На поясе, сплетенном из трута, висел большой матерчатый мешок, в котором хранился набор сухих трав, талисманов и прочих орудий ведовства. Ноги были обуты в тяжелые башмаки из мохнатой телячьей шкуры, зашнурованные ремешками с маленькими пуговками на концах. Голова покрыта наголовником из черной ягнячьей шкуры, подбитой мехом белой кошки. Рукавицы тоже были из кошачьей шкуры, но мехом внутрь.
Когда бы не знакомый ведовской посох, гости, пожалуй, не признали бы Торбьерг. Посох из светлого дерева цвета меда, сильно потертый и лоснящийся от долгого употребления, с набалдашником, обитым латунью и тоже усыпанным «водными камешками». Лент на посохе вроде было больше против обычного.
Когда она вошла, Херьольв, ждавший у дверей, чтобы приветствовать ее, удивился, увидев перед собой затылок в черном наголовнике. Торбьерг шла спиной вперед. Все собрание молчало, пока хозяин провожал Торбьерг от входа через весь дом, она же продолжала пятиться, обратившись лицом к входной двери. Хозяин называл по имени каждого присутствующего, мимо кого они проходили. Вельва молчала, поглядывая из-под черного наголовника на лица, и только время от времени посапывала, словно принюхивалась.
Когда Вельва благополучно устроилась на своем высоком месте, подали еду, и все с удовольствием занялись снедью, хотя многие посматривали на Торбьерг — что она делает. Она же вынула из своего мешка латунную ложку и древний нож с рукояткой из моржового клыка и с двумя медными кольцами. Лезвие ножа было сильно источено и поедено ржавчиной, словно долго пролежало в земле, и любопытные заметили, что кончик его сломан. И ела она не ту снедь, что остальные. Она попросила миску жидкой каши, сваренной на козьем молоке, и блюдо, приготовленное из сердец всех животных, забитых для этого пира.
Когда трапеза завершилась и со столов было убрано, Херьольв встал.
— Вельва, надеюсь, ты осталась довольна всем, что было сегодня вечером, — заговорил он громко, так, что голос его заполнил весь длинный дом. — Мы собрались в надежде, что по мудрости своей ты сможешь сказать нам, как долго продлится голод и есть ли возможность покончить с этой бедой.
— Мне нужно побыть в этом доме подольше, — ответила она. Голос у нее был тонкий и с присвистом, словно ей было трудно дышать. — Мне нужно впитать его духов, увидеть знамения, почувствовать его душу. Слишком рано судить. Я буду здесь, на этом сиденье, всю ночь, а завтра после полудня, уверена, смогу ответить на твой вопрос.
Все разочарованно вздохнули. Те, что жили поблизости и могли добраться до дому в темноте, ушли. Остальные заночевали у Херьольва, с тревогой ожидая света, который в это время года приходит так поздно, что сразу же начинает меркнуть, едва коснувшись земли.
На другой день после полудня, когда все снова собрались, произошла заминка. Вельва вдруг заявила, что ей нужна помощь, что нужно, чтобы кто-то пел настоящие ведовские песни, когда ее дух начнет покидать тело. Песни помогут духу высвободиться и начать странствие в другой мир. Все оцепенели от страха. Вельве никогда прежде не требовался помощник. Херьольв обратился к собравшимся в доме, мол, коль кто в силах помочь, прошу выйти вперед. Никто не откликнулся. Вельва сидела на своем высоком месте, щурясь и нетерпеливо оглядывая зал. Херьольв повторил призыв, и все удивились, когда вперед спокойно выступила Гудрид.
— Ты знаешь ведовство? — воскликнул Херьольв. Наверное, не меньше был поражен отец Гудрид, Торбьерн.
Он просто разинул рот от удивления.
— Да, — ответила Гудрид спокойно. — В Исландии я жила приемышем в доме друзей моего отца, у Орма и Халлдис, и Халлдис научила меня ведовским песням. Была бы здесь Халлдис, она сделала бы это лучше, но, думаю, слова я не забыла.
Маленькая Вельва недоверчиво усмехнулась и поманила Гудрид к себе, подавшись вперед, и, наверное, попросила молодую женщину произнести священный стих, чтобы испытать ее, потому что Гудрид пропела какую-то строфу голосом столь тихим, что никто не разобрал и двух слов, и слова эти звучали как-то странно, словно чужие. Маленькая Вельва коротко кивнула и снова откинулась на подушку.
В этом месте отец Гудрид, Торбьерн, обычно очень покладистый, вмешался.
— Я не позволю втягивать мою дочь в ведовство, — громко заявил он. — Это опасное дело. Никто не знает, чем это может кончиться.
— Я не ведунья и не пророчица, но коль скоро могу помочь беде, то готова принять участие, — твердо ответила ему Гудрид.
Такое неповиновение Торбьерну пришлось не по нраву. Он круто повернулся и вышел из дома, расталкивая собравшихся и бормоча, что не желает смотреть на позор дочери.
— Духи все еще подозрительны и не показываются мне, — сказала Вельва после короткого молчания, когда все снова уселись. — Их нужно успокоить и призвать сюда.
Она махнула рукой Гудрид, а та переглянулась с несколькими женами хуторян. Эти женщины выбрались из толпы и по указанию Гудрид стали кольцом, а мужья их смотрели кто с любопытством, кто смущенно. С полдюжины женщин стали лицом друг к другу, Гудрид в середине. Толпа стихла, и Гудрид запела слова ведовской песни. У нее был высокий чистый голос, и пела она, ничуть не смущаясь. В лад ее голосу женщины стали покачиваться, потом взялись за руки, и круг начал медленно вращаться против солнца. Мужья и сыновья смотрели на них, наполовину испуганно, наполовину изумленно. Это было женское дело, нечто такое, о чем мужчины мало знали. Гудрид все пела, стих за стихом, и женщины постарше, сначала тихо, потом громче, повторяли строфы. Некоторым в зале песни эти напоминали колыбельные, слышанные в детстве, но только, похоже, Гудрун, знала все стихи и повороты лада. Так она и пела, без запинки. Наконец ее голос замер, и женщины скользнули обратно в толпу, а Вельва посмотрела на Гудрид.
— Поздравляю тебя, — сказала она. — Кто бы тебя ни учил, научил тебя хорошо, и духи отозвались. Я чую, они здесь, вокруг нас, и готовы отнести мой дух к богам.
Она подозвала Гудрид поближе и начала тихо напевать. Наверное, Гудрид узнала песнь, потому что она стала отвечать, подхватывая припев, повторяя строфы, меняя строку, добавляя другую. Туда и обратно ходила песнь между двумя женщинами, их голоса сплетались, и Вельва начала раскачиваться взад-вперед на стуле. Потом слова образовали круг. Были повторы и долгие паузы. Люди в толпе начали шаркать ногами, посматривать друг на друга и снова на высокое место, где сидела одетая в синий плащ пророчица. Ни один человек не ушел. Наконец, спустя полчаса с небольшим, голос Маленькой Вельвы замедлился. Гудрид, все еще стоявшая возле нее, почувствовала, что свое дело она сделала. Голова Вельвы опустилась на грудь — казалось, ведунья одновременно бодрствует и спит. Какое-то время ничего не происходило, потом очень медленно Вельва подняла голову и посмотрела прямо в переполненное людьми помещение. Она кивнула Гудрид, и Гудрид невозмутимо отошла в первый ряд зрителей, повернулась и посмотрела на Маленькую Вельву.
