Первый выстрел - Тушкан Георгий Павлович (читаем книги онлайн txt) 📗
Молодой солдат повел темными глазами и сказал:
— Тут — конец один, а там — может, и шлепнут, а может, и домой вернешься… Не понимаю я, с чего это наше начальство той амнистии, как черт ладана, боится. Ведь в других частях тоже не дураки были.
— А ты помолчи, дурак! — сказал пожилой офицер.
— Их благородие спрашивают, я и отвечаю. А живыми остаться, чай, всем охота.
— Довольно! Поговорили! — сердито сказал старший офицер.
Юра шагал храбро, а на душе скребли пять кошек, как выражался Сережа. Встреча с Гогой Бродским не сулила ничего хорошего. Убежать? Не выйдет. А если попробовать? Сердце забилось сильно-сильно. Он оглянулся. Серый следовал за ними сзади, на порядочном расстоянии.
— Ты что это волчонком на кусты поглядываешь? — спросил полковник. — Не советую. От пули не убежишь.
— Смотрю, где бы присесть по нужде.
— A-а, это пожалуйста… Пилявин, отойди с ним!
Юра подождал, пока трое ушли вперед, отошел к кустам. Пилявин стал рядом, не спеша скрутил цигарку и закурил.
— И долго ты будешь сидеть? — спросил он, почти уже докурив ее.
Юра встал.
— Слушай, — сказал он, — отпусти меня. Я тебе золотое колечко подарю.
— Да ты что, обалдел? — Пилявин поднял винтовку. — А ну живо вперед! Нашел дурака! Чтобы мне за тебя всыпали. Марш вперед по дороге! Руки назад!
— Ты же умный, — сказал Юра. — И ты за то, чтобы сдаться по амнистии, хотя ваше начальство и не хочет.
— Нашкодили, вот и не хочет. Только ты мне зубы не заговаривай. Вижу гуся по полету.
— Что ты видишь?
— Что ты разбойничать на дорогу вышел.
— А если я соврал?
— Как так соврал? Зачем?
— Чтобы отпустили…
— Так кто же ты? Может, их разведчик с наганом?
— Теперь оружие у каждого.
— И то верно.
— Куда ты направлялся?
— В Феодосию. Выменять продовольствие за золотое кольцо.
— Это у тебя-то золотое кольцо? Уморил! Хватит, поговорили. Шагай!
8
— А, старый знакомый! — И кавказский князь из контрразведки, которого Юра прозвал тогда Карлой, засмеялся, и его глаз еще больше выпучился. Он сидел за маленьким столиком, на котором светилась коптилка. — Каким ветром тебя сюда занесло? Что это ты так вырядился?.. Напрасно тогда мы отпустили тебя. Ходить ночью с отрядом против наших ты научился. Делать обыски ты тоже научился. А вот врать не научился… товарищ секретарь судакского комсомола! Сам видишь — я все знаю. В Судаке есть наши люди. Допрашивать тебя сейчас я не буду. Пусть с тобой поговорит Бродский. Он тогда, по-моему, с тобой не договорил… А пока посиди в яме.
В лесу под деревьями темнело четырехугольное отверстие ничем не прикрытой большой ямы.
Яма была глубокая. Юре просунули веревки под мышки и спустили вниз. В яме уже были другие узники. Худые-прехудые, кожа да кости. Но как ни обросли они и как ни были худы, Юра узнал Шуру Сандетова.
— Нас тут держат заложниками, — сказал Сандетов. — Нет ли чего-нибудь поесть?
Юра, успевший еще раньше сунуть кукурузную лепешку в карман, поделился с товарищем.
Говорили долго и никак не могли наговориться. На потемневшем небе уже стали видны звезды.
Но вот в яму спустили ствол дерева с набитыми поперек планками, приказали Юре вылезть и повели. Сопровождал тот же солдат Пилявин.
— Куда ведешь? — спросил Юра.
— В офицерский дом. В лесничество.
— Слушай, — прошептал Юра. — Если ты меня отпустишь, я тебе за это отдам золотой перстень.
— Брось трепаться!
— Украл у барыни в Ялте. Сумочку украл.
— Поди ты! А ну покажи…
Юра вынул толстое обручальное кольцо. Солдат взял, повертел его и сказал:
— Блестит. А золотое оно или позолоченное, без ювелира не скажешь. Но я жить хочу. Отпущу тебя — самого к ногтю возьмут…
Юра задал заранее обдуманный вопрос:
— Это правда, будто вы все хотите сдаться по амнистии, а полковник из контрразведки и капитан Бродский, боясь ответа за расстрел советского правительства Таврии, запрещают вам сдаться?
— А если и так, тебе-то какое до всего этого дело?
— Вас, дураков, жалко. Пропадете ни за что!
— Подумаешь, какой жалостливый выискался! И кто это сбрехал насчет расстрела советского правительства? Когда это было?
Юра коротко рассказал.
— Самое верное для вас — связать и полковника и Бродского! — закончил он.
— Да за такие разговоры, за такую большевистскую агитацию я тебя сейчас шлепну при попытке к бегству. Брось меня разыгрывать, провокатор чертов!
— Ну скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Пойми! Эта встреча с Бродским для меня смерть. Понимаешь? Если уж умирать, так с музыкой. Понимаешь? Сам умру, но и эту сволочь уничтожу!
— Ей-богу, не пойму я, что ты за человек! Чего хочешь?
— Далеко еще идти?
— Не, сотня шагов!
— Слушай! Я вас освобожу и от полковника, и от генерала, и от Бродского. Дай мне свои гранаты. Тебе-то что? Ты жив останешься! Вы сдадитесь. Чем раньше сдаться, тем лучше. Уже многих из ваших по домам отправили.
— Ну, дам! С гранатой тоже надо уметь обращаться.
— И трус же ты! Ему спасение предлагают, а он сам в петлю лезет. Ну и подыхай! А гранаты я знаю, бросал.
Солдат оглянулся, полез в карман шинели и вытащил гранату.
— На! Ляд с тобой. Может, и выйдет что… Но если поймают тебя… Сам убью!
Юра лихорадочно сунул гранату в карман.
Несколько минут они шли молча. Подошли к домику лесника. На крыльце появился Гога Бродский.
— В чем дело?
— Арестованного привел, ваше благородие.
— А-а-а! Старый знакомый! — протянул Гога, увидев Юру. И, обернувшись к солдату, сказал: — Стой здесь. Через полчаса вызову. Отнесешь труп этого… А ну-ка, Сагайдак, зайдем!
Юра вошел в комнату. Под потолком горела небольшая керосиновая лампа.
— Рад видеть вас, товарищ секретарь судакского комсомола! Садитесь!
Юра поспешно сел. Гога стоял напротив, опершись правой ногой о табурет.
— Что бы мне с тобой сделать, а?.. Оглядываешься? Бедная изба!.. Да, вот до чего дожил Бродский!.. Я отлично знаю, что ты, как секретарь комсомольской ячейки, явился сюда разведать наши силы и намерения. А откровенничаю я с тобой потому, что ты никогда уже не сможешь навестить своего Сергея Ивановича! Не ожидал?.. Знай, что у нас везде есть свои люди и нам все известно! Так что же мне с тобой сделать? Попроси, может, помилую!
Гога явно издевался над ним. И Юра это прекрасно понял.
— Я тебя ненавижу! — крикнул он. — Ты никогда не дождешься, чтобы я просил тебя. Вы все здесь сдохнете! Вас перестреляют, как перепелов! Ты сам боишься сдаться по амнистии, поэтому и другим не позволяешь. А вас все равно всех перебьют, как крыс. Большевики победили!..
Юра очнулся. Он начал двигать руками и ногами: удостоверился, что они целы. Целы! И голова даже не болит. Только нос запух, и из него все еще сочится кровь. И тут Юра вспомнил… Удар в нос. От этого удара он тогда упал. Второй удар, сапогом, пришелся в плечо. В этот момент вбежал Осман и крикнул:
— Красные идут со стороны Отуз.
Тут его кто-то ударил в голову, и он потерял сознание.
Юра осторожно приподнялся. Через открытую дверь он увидел сгрудившихся в другой комнате белобандитов, склонившихся над картой, расстеленной на полу. Один из них держал в руке лампу.
— Ну как, отошел? — услышал он взволнованный шепот, над ним склонился Пилявин с винтовкой.
Руки Юры коснулась холодная жесть. Он сел, сжал руками кружку и жадно выпил всю воду. И тут Юра снова ощутил прикосновение холодной стали.
— Бери скорее.
Пилявин сунул ему наган и зашептал, обдавая ухо горячим дыханием:
— Граната цела?
Юра кивнул головой.
— А это — твой наган, на столе он лежал. Вещественное доказательство. Гранату бросай сейчас, пока они все в куче. Бросай с выдержкой. А убегать будешь через окошко. Ты не смотри, что оно закрыто ставней. Толкнешь — откроется. И вот что… если ты обманешь, гад, сробеешь, гранату не бросишь, а сам утекешь, пристрелю, как бог свят. Ты гляди!
