Ходи невредимым! - Антоновская Анна Арнольдовна (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Выяснилось, что Иса-хан иначе и не думал, но когда Шадиман обещал не позже как через час доложить царю о мнении посланника шах-ин-шаха, Иса-хан спокойно возразил:
– Разве ты не главный везир? И осмелюсь ли я затруднять тебя подобным делом? Прикажи своему чубукчи пригласить сюда князя Андукапара, и пусть вслед позовет гонца Зураба Эристави.
Не успел обрадованный приглашением Андукапар войти в покои Шадимана, где постоянно шептались царевич и везир, как Иса-хан оглушил его вопросом: какого он мнения о митрополите Дионисии, который домогался, чтобы царь разрешил ему укротить разъяренного «барса»?
– Думаю, высокочтимый хан, по дороге в логово хищников игумен монастыря Кватахеви Трифилий повернул мысли старца в сторону, враждебную Ирану.
– Твой аллах не пожалел для тебя догадливости. О князь, не сочтешь ли ты удобным просить царя выслушать находящихся здесь не позднее, чем сейчас…
Тут чубукчи по тайному знаку Шадимана торопливо ввел гонца, и все, кроме исчезнувшего Андукапара, принялись расспрашивать его.
Оказывается, предвидя благоприятный ответ царя Симона и его мудрых советников, князь Зураб все предусмотрел. За арагвским войском двинутся караваны с едой и вином. Уже проверены горные тропы, уже расставлена стража, вооруженная огненными стрелами, изготовленными еще в Носте и розданными арагвинцам. Тайна выделки этих стрел известна одним «барсам» и верным Саакадзе амкарам… Вот почему, если бы даже Саакадзе проведал о намерении Зураба Эристави, никогда бы с малыми силами не рискнул он преследовать арагвинцев.
Внимательно выслушав, Хосро-мирза сказал, что не позже завтрашнего утра гонец получит ответное послание для князя Зураба и тотчас отправится в путь.
Несмотря на тонкие ухищрения, Шадиману не удалось отложить опасное по своим последствиям совещание у царя. И торжествующий Андукапар, возвратившись слишком поспешно, объявил, что царь Симон ждет высокомудрых советников.
Шадиман не сомневался: Андукапар опередил его и без труда склонил Симона на сторону Иса-хана, который, вместо того чтобы предаться радости по случаю скорого приезда Зураба, замышляет против церкви… «Неужели не понимает, что на острие сидим?» – так размышлял Шадиман, направляясь со всеми в покои царя…
Прошел час, а Симон продолжал тянуть:
– …Довольно мы проявляли благосклонность к церкови! Наше терпение истощилось… Где обещание возложить на меня корону в Мцхетском соборе? Где признание мохамметанской мечети как храма картлийского царя?
– О блестящий мудростью царь царей! О изрекающий, как пророк, стрелоподобные мысли! О…
«Нет, не только старца собирается извести хан!» – охваченный тревогой, думал Шадиман. Но сколько ни вглядывался, ничего не мог прочесть на равнодушном лице Хосро-мирзы. А Иса-хан продолжал расточать похвалы довольному своей речью царю.
– О аллах, подскажи твоему верному слуге, кто виноват, что до этого часа мцхетский храм не открыт для царя царей Симона Второго, ставленника грозного «льва Ирана»?!
– Ты, многочтимый Иса-хан, спрашиваешь – кто? – весь подался вперед Андукапар, изогнув брови. – Первый виновник – католикос!
– Так почему царь не сменит одряхлевшего умом и годами главу церкови?
– Потому, всевидящий хан, что католикоса может сменить только бог… Царь церкови, как и царь царства, венчается до конца своих дней…
– До конца?! А царь Луарсаб?! А царь Теймураз?! И еще множество царей Гурджистана я назову тебе, о князь Шадиман, которых без ведома вашего аллаха сбрасывали с трона!..
– Учти, поспешный Иса-хан, что сбрасывали хоть и без ведома аллаха, но по велению шах-ин-шаха.
– Всемилостивое «солнце Ирана» одобрит повеление царя Симона.
– Твоими устами говорит истина, хан из ханов! – вскрикнул Андукапар. – Разумно избавиться от непокорного католикоса, а затем и от всей черной своры, приверженцев Теймураза и Саакадзе! Назначить преданного нам шиомгвимского…
– Не успеешь, князь! – насмешливо проговорил Шадиман. – Ты, вероятно, забыл о том, что у католикоса многотысячное черное войско под копьем, и о том забыл, что вся Картли восстанет против такого кощунства.
– О аллах, почему нигде не сказано, как поступать б недогадливыми? Подымется Картли? А разве шах-ин-шах не пожелал сказать мне и Хосро-мирзе: «Кто подымется, того навсегда уложите!»
– Да исполните?! Воля грозного «льва Ирана», только над кем тогда будет царствовать Симон Второй!
– Клянусь бородой Мохаммета, сегодня князь Шадиман прикрылся щитом непонимания! Царствовать будет ставленник шах-ин-шаха над теми, кто останется стоять, и еще над персиянами, которыми в своей мудрости «лев Ирана» решил заселить Гурджистан.
– И ты, хан, рассчитываешь это легко выполнить?
– Довольно противоречить! – вдруг взвизгнул Симон. – Мы пожелали согласиться во всем с Иса-ханом и повелеть князю Андукапару объявить решение наше католикосу!
– Советую, царь, – нарушил молчание Хосро, – немедля напасть на жилище католикоса, ибо через час будет поздно.
– Что ты хочешь сказать, мирза? – Андукапар воинственно выпрямился. – Царь Симон Второй ничем не устрашится!
– Не более того, о чем думаю… Не успеет дойти до палаты католикоса решение царя, как Георгий Саакадзе будет призван защищать святого отца. И только глупому ягненку не понятно, что в руках Великого Моурави один церковный дружинник больше весит, чем в руках, скажем… князя Андукапара – двести… Да не скроется от царя истина: Саакадзе не перестает рычать, требуя от высшего духовенства войско, и клянется успокоить сарбазов всех тысяч. – Скользнув взором по оробевшему царю, Хосро продолжал: – А такие красивые головы, как, скажем, моя, князей Андукапара, Шадимана, хана Иса, будут красоваться на воротах Тбилиси. Еще хорошо, если сразу отрубят… Потом «барс» прыгнет в Кахети и там повторит кровавую джигитовку… Потом с помощью тушин и других горцев, которых приведет Теймураз, поскачет на Ганджу, Ленкорань, дабы отодвинуть рубежи Гурджистана, и под радостный колокольный звон бросит тень своего меча «от Никопсы до Дербента».
Воцарилось тягостное молчание. Лицо Симона стало таким белым, словно его облили кислым молоком. Иса-хан наконец понял опасность, но не знал, как выйти из неловкого положения, и постарался как можно беззаботнее крикнуть:
– Бисмиллах, Хосро-мирза, ты слишком осторожен!
– Может быть – да, может – нет… Но не советую тебе, веселый хан, устраивать церковный байрам без повеления шах-ин-шаха, ибо мудрый «лев Ирана» не любит слишком своевольных решений, особенно когда они вредят Ирану.
Уже не в первый раз замечал Шадиман, что царевич Хосро умно и с большой предусмотрительностью оберегает Грузию. "Неужели скоро царствовать собирается? Не удивляюсь, но где?! В Картли – Симон. Значит, в Кахети? Тогда почему в Картли щадит влиятельных князей, явных приверженцев Саакадзе? Почему оберегает Тбилиси? Неужели Симона намеревается сбросить? Но тогда почему сейчас смело выступает против царя, а не потворствует его желанию, осуществление которого погубило бы Симона скорее чем в одну неделю. Не выгоднее ли было царевичу сговориться с Саакадзе? Ведь не кто иной, как «барс», хотел возвести Хосро на престол Луарсаба…
Молчание длилось слишком долго. Шадиман понял: для самолюбия сильного Иса-хана необходимо найти благовидный выход:
– Поистине Хосро-мирза представил нам «мрак из мраков». Но может ли царь оставить безнаказанно…
– Да, да, мы повелеваем оставить все, как было! – поспешно произнес до ужаса перепуганный Симон.
– …оставить безнаказанно старца Дионисия, – невозмутимо продолжал Шадиман, – особенно настоятеля Трифилия… Давно шах-ин-шах подозревает этого ехидного, как гиена, «черного князя» в преданности Георгию Саакадзе. Недаром он в Марткобской битве, невзирая на сан, дрался, как бешеный. Сейчас как раз подходящий случай, – ибо Хосро-мирза прав – не стоит сейчас дразнить церковь, – выполнить повеление «льва Ирана» и если не укоротить на голову, то бросить в башню для опасных преступников, где сострадательный святой Евстафий пошлет мученику скорую смерть.
