Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
— Да в чем дело, Ренарда? — тихо спросил маркиз.
— Ах, смерть моя! Никогда еще мне не приходилось испытывать такого горя и испуга, даже когда умер мой муж. А ведь вы знаете, что я перенесла, — продолжала говорливая старуха.
— Да говорите короче, что случилось?
— Ах ты, Господи! Я боюсь и выговорить. Ненаглядный мой Нарцисс, его нет в кроватке…
Маркиз сильно вздрогнул и быстро вышел с Ренардой из зала в переднюю, где никого не было.
— Что вы такое говорите? — тревожась, спросил он.
— Пропал… его украли! — отвечала Ренарда. — Пойдемте скорей, может быть, вам удастся напасть на след. Я ничего не могу придумать!
Мушкетер нахмурился.
— Идите за мной, Ренарда, — сказал он.
— Как, вы знаете, господин маркиз, где мой милый Нарциссик? — радостно вскричала старуха.
— Надеюсь, что знаю, — спокойно отвечал де Монфор. — Сейчас увидим, ошибаюсь я или нет. Пойдемте, Ренарда!
Виконт д'Альби, между тем, отправился в галерею сменить барона Витри с дежурства. Офицеры обменялись дружеским поклоном, и беарнец остался один в длинной полуосвещенной галерее. Эта ее часть примыкала к флигелю, где были комнаты прекрасной королевы Анны Австрийской.
Как только виконт остался один, ее прелестный образ встал перед ним снова. Молодой человек не мог забыть красавицу, заглянув однажды в ее чудные темные глаза, но он еще и сам не сознавал, что происходило в его душе.
На балу у Кончини Анна Австрийская была к нему так милостива и просила за него королеву-мать. Воспоминание об этом сводило с ума молодого человека, он горел желанием сложить голову за прекрасную благородную королеву.
Вдруг ему показалось, что в конце галереи из-за веерных пальм вышла какая-то дама… Кто же это идет из комнат Анны Австрийской? Этьен узнал в ней наконец первую приближенную королевы — донну Эстебанью, возвращавшуюся к себе, и невольно подумал, для чего она идет галереей, что гораздо дольше, ведь ее комнаты находятся с комнатами королевы.
Уже немолодая, но все еще красивая и очень величественная испанка, ответив на поклон виконта д'Альби, видимо, собиралась подойти и заговорить с ним, — он знал испанский язык, — но в это самое время она, увидев что-то в одном из боковых коридоров, как будто испугалась и изменила свои намерения.
— Я хотела поговорить с вами, виконт, — шепнула она скороговоркой, приостановившись на минуту, — но сюда идет ее величество королева-мать. Мне не удастся пока встретиться с вами. Остерегайтесь маршала Кончини и его супругу!
— Благодарю вас за предостережение, благородная донна, — отвечал Этьен, — чем я заслужил это?
— Я говорю не от себя. Не расспрашивайте, сегодня я ничего не могу вам больше объяснить. Скоро будет охота в Сен-Жермене, там вы все узнаете! Главное, будьте осторожны не только в продолжение всех этих дней и ночей, но и на охоте!
— Еще раз благодарю вас, тысячу раз благодарю, — прошептал молодой человек.
Донна Эстебанья торопливо прошла дальше, ковер заглушил ее осторожные шаги.
Что означало такое предостережение? Эстебанья была доверенной молодой королевы, не по ее ли поручению она действовала?
На сен-жерменской охоте он все узнает… Каждый час теперь будет казаться ему годом! Виконт не успел еще оправиться от изумления, как в боковом коридоре показалась Мария Медичи. Она шла с маркизой де Вернейль от короля. Ей нужно было, чтобы он подписал несколько важных бумаг, и она обошлась с ним чрезвычайно ласково.
Королева-мать была очень умной и ловкой женщиной, ничего не делавшей без расчета. Ее главной задачей было удалить сына от дел правления, чтобы сосредоточить их в своих руках. Пока это удавалось. Людовик, казалось, и не замечал ее намерений, охотно уступая все заботы трона.
И в этот вечер Мария Медичи добилась своей цели. Король, не читая, молча подписал все, что ему подала мать. Но ей показалось, что бывший при этом в кабинете первый приближенный короля граф Люинь очень подозрительно и враждебно косился на нее.
Марии Медичи давно не нравилась близость этого де Лю-иня с Людовиком, а между тем она знала, что с ним надо быть поосторожнее, так как он с королем на дружеской ноге, и ходили даже слухи, что, оставаясь вдвоем, они обращались друг с другом как братья.
Мушкетер д'Альби поклонился, но королева, казалось, не заметила его поклона и прошла в свои апартаменты.
Было за полночь. Мария Медичи вспомнила об Элеоноре и ее предсказаниях. В ночной тиши перед ней часто вставали призраки, отгонявшие сон, виделся облитый кровью король Генрих, которого она позволила убить, чтобы присвоить себе корону. Как ни старалась она гнать мучительные думы, забываясь в шумных празднествах, упиваясь сознанием власти, они все чаще стирали гордую улыбку с ее губ.
Королева дошла до той части галереи, которая непосредственно вела к ее комнатам. Тут было совсем пусто и тихо, как в могиле. И вдруг у поворота в один из полуосвещенных боковых коридоров показалась какая-то фигура. У Марии Медичи кровь заледенела в жилах…
Маркиза также увидела страшное видение и отскочила, побледнев как смерть… Перед ними был покойный король Генрих. В тихую ночную пору он словно властелин явился в свой дворец, который покинул в результате позорного заговора, и шел требовать наказания виновных. Маркиза, как и сама королева-мать, тоже видела перед собой убитого короля. Шляпа с большими полями и длинным белым пером, широкий белый плащ, походка, каждое движение говорили о том, что это Генрих IV. Мария Медичи задрожала всем телом, но она быстро собралась с духом и громко крикнула:
— Что это за комедия! Кто вы такой? Как вы смеете являться сюда в такое время?
Фигура медленно отступила, ничего не отвечая.
— Позовите часовых, маркиза, — сказала королева-мать с отчаянной решимостью, тогда как ее бил озноб.
Маркиза поспешила в галерею.
Мария Медичи осталась одна и видела, как призрак исчез в темном коридоре, который вел к комнатам покойного короля.
Она хотела удостовериться и велела прибежавшему д'Альби обыскать коридоры, но не сказала, кого видела там. Через полчаса он доложил маркизу де Шале, которому поручили принять его донесение, так как Мария Медичи захворала лихорадкой, что ни во флигеле покойного короля, ни в коридорах, которые вели на половину королевы-матери, не нашли ни одной живой души, кроме сбежавшихся со свечами камердинеров.
XI. ОХОТА В СЕН-ЖЕРМЕНЕ
Старый мрачный Сен-Жерменский замок — массивное пятиугольное здание из кирпича — был расположен между городом и лесом.
Тихим весенним утром на площадке перед замком прогуливались несколько мужчин в богатых охотничьих костюмах, время от времени поглядывая в сторону церкви, мимо которой шла дорога на Париж.
— Не надо разглашать этого странного происшествия, маркиз: ее величество не хочет больше ничего о нем слышать, — сказал герцог д'Эпернон маркизу де Шале. — Я приписал бы это загадочное явление влиянию разгоряченной крови, если бы маркиза де Вернейль не была свидетельницей.
— Чудеса, право! Ее величество до сих пор не может поправиться. Это сильно на нее подействовало. Я только понять не могу, почему в коридорах никого не нашли… вот и не верь после этого в духов и привидений…
Маркиз с улыбкой пожал плечами.
— Вы так же плохо верите в них, как и я, — добавил д'Эпернон. — Но это происшествие имеет мрачный оттенок и особенное значение, если учесть еще некоторые обстоятельства, случившиеся одновременно с ним. Мы еще успеем, я думаю, их обсудить, пока не приехали король с королевой. Мне хотелось бы коротко напомнить вам, что маршал и маркиза д'Анкр боятся заговора.
— Заговора… как так, герцог?
— При дворе все резче и резче вырисовываются два лагеря. Вы, конечно, тоже отметили, как усилился в последнее время разлад между приближенными королевы-матери и приближенными короля, — отвечал д'Эпернон, понизив голос и поглядывая на придворных, обосновавшихся на террасе замка. — Этот разлад растет с каждой неделей, хотя и держится до сих пор в секрете.
