Карфаген смеется - Муркок Майкл Джон (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Когда в два часа я подошел к служебному входу, меня никто не остановил. Я свободно блуждал по таинственному лабиринту заплесневелых, отделанных плиткой коридоров и наконец обнаружил раздевалки. Их было всего три. На одной висела вывеска «Актеры», на второй — «Актрисы», а на третьей — загадочные «Прочие». Я постучал в дверь дамской гардеробной и услышал знакомое английское хихиканье и повизгиванье.
Меня пригласили войти. Я повернул ручку двери и внезапно окунулся в хаос мишуры и дешевых ярких тканей, меня окутал запах пота, грима и резких духов. Держа в руке сигарету, еще не переодевшаяся для выступления, в великолепном розовом платье с несколькими зелеными деталями, миссис Корнелиус стояла, прислонившись к неоштукатуренной стене. Ее светлые волосы были по моде распущены, на губах — ярко–красная помада. От эффектной косметики она стала еще прекраснее, чем в Константинополе, во время нашей последней встречи.
Миссис Корнелиус узнала меня. Сначала она просто качала головой.
— Черт поб’ри, — сказала она. — ’лянь–ка, Иван! — Она захихикала. — Вовремя ты п’явился. Выгляишь не оч–то. А ты ведь го’орил, шо у тьбя ’се х’рошо, а! ’Ришел забрать мня в Голливуд?
Я нерешительно пробирался вперед — кругом царила суматоха. Я столкнулся с двумя другими молодыми женщинами. Наконец мне удалось поцеловать руку миссис Корнелиус.
— Вы остаетесь прекраснейшим созданием в мире!
Я был очарован, как всегда. Я не мог скрыть восторг. У меня за спиной хихикали и перешептывались тощие юные особы. Миссис Корнелиус наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку. Ее аромат пьянил.
— Да п’рестань, Иван. Нам на сцену через десять минут выхо’ить! Однак’ не м’гу ’казать, шо не рада тьбя ви’ить. Очень рада, ’де ты был?
Настала моя очередь улыбнуться.
— О, где я только не был. В прошлом году — на гастролях.
— Шо? Играл?
— Можно и так сказать. Здесь это называют чтением лекций. А как давно вы здесь?
Она прибыла в Нью–Йорк прошлым летом. Шоу было заказано агентством, которое обещало, что они выступят во всех главных театрах.
— А замест то’о мы пляшем меж черт’выми киношками, п’ка они м’няют пленку. Шобы ’роклятые ’сетители не сбежали из дрянных залов! — Она пожала плечами, как будто отмахиваясь от разочарований со своим обычным добродушием. — Но по крайности мы работам. Эти янки — недурные зрители по большей части. Здесь у нас самые большие сборы с Фили–черт–ее-задери–дельфии. Мы п’лутчам деньги раз в неделю, п’том дого’оор продлеват. Не знаю, шо нам делать, если его не продлят. Эт’ малый, к’торый был нашим менеджером, сбежал в феврале в Бразилию, со вторым премьером. Дрянной маленький гомик!
Разговаривая со мной, она начала, с бессознательной грацией, переодеваться.
— И кто твой администратор?
— Я тоже в затруднительном положении. Директор сменился, контрактов нет. Я сейчас не у дел.
Она оглядела меня, держа сигарету в углу рта, и неодобрительно нахмурила брови:
— Ты шо, скот воровал, шо ли? Как эт’ струслось, Иван?
— Ковбои, — сказал я. — Мое последнее выступление прошло не слишком хорошо. В одном из тех западных городов.
— Да, — согласилась она, — обычно они сообтщат, када выступление идет не очень х’рошо. Так ты без работы, а? Ты за’седа мож присоединиться к нам. Видно, в прошлый раз ты выбрал хуж’ некуда. Я про менеджера.
Она аккуратно поправила колготки и украшенный блестками лифчик. Костюм ничем не отличался от тех, что были на ее приятельницах.
Ничего другого мне не оставалось. Я очень хотел находиться рядом с женщиной, которая всегда была моей самой надежной подругой. А между тем я не имел никакого опыта театральных выступлений. Я не знал, какова оплата и как договориться с дирекцией. Но я и на этот раз не сомневался, что быстро научусь. Я сказал, что у этой идеи есть свои плюсы. Казалось, миссис Корнелиус была приятно удивлена.
— Угости мня ужином после шоу, — сказала она, когда из зала донеслись искаженные звуки музыки. — И мы еще об этом п’говорим. — Она исчезла в темноте.
— О, пожалуйста, помогите нам! — поспешно прошептала последняя девочка, обращая ко мне огромные испуганные глаза.
Потом все трое помчались на сцену. Девушка, шедшая сзади, мне улыбнулась.
Той ночью мы с миссис Корнелиус ужинали в «Гонконг Вилли» на Грант–авеню.
— Эт правда твоя вина, — сказала она. — Ты писал все эти черт’вы письма, рассказ’вая, как тут х’рошо. Вот я и уцепилась за эт дело, да? Тьбе лучше обдумать то, шо я предлагаю.
Она уже убедила меня (она всегда меня убеждала), что умение «трепать языком» делает меня идеальным менеджером «Красоток из Блайти».
— Нужно ’се’о-т’ несколько сотен долл’ров, шобы нам выпутаться. У тьбя ведь стольк есь, верн? П’пробуй, Иван, тьбе ’се одно делать больше нече’о. У нас и афишки, и тряпье есь. Ты мож эт сделать! Маленькая ставка — и ты владешь «Красотками».
Я был слишком смущен и не смог сказать ей, что мои деньги трудно «ликвидировать». Я обещал все решить поскорее. Я поверил, что смогу управлять труппой. Миссис Корнелиус объяснила, как важно удерживать внимание владельцев театров достаточно долго, чтобы они убедились в ценности представления. Но требовались деньги для развития шоу, для оплаты дорожных расходов и прочего. Это означало, что мне придется рискнуть и посетить банк. Тут я призадумался.
Когда я возвратился в отель Голдберга, в алькове у стойки меня поджидал молодой человек. Он был высок, модно одет и вежлив; ходил он, расправив плечи, как военный или спортсмен. Я подумал, что он из Министерства юстиции, и собирался спросить, как меня выследили, и тут юноша назвался Гарри Галиано и энергично пожал мне руку. Я с облегчением понял, что его прислал кузен Аннибале Сантуччи. Мое сообщение дошло до адресата.
— Если вы не очень заняты, босс мог бы с вами встретиться сегодня вечером, — серьезно и вежливо заметил Гарри.
Я сказал, что ненадолго поднимусь к себе в комнату. Там я воспользовался «крылышками» миссис Моган, чтобы не уснуть в ближайшие несколько часов. Когда я присоединился к Гарри, он внезапно улыбнулся с той же веселой беззаботностью, что и Сантуччи. Он гордо сопроводил меня за угол, на центральную улицу; там был припаркован большой синий «паккард».
— Будьте моим гостем, — сказал Гарри.
Он изящным жестом распахнул пассажирскую дверь.
Некоторое время мы ехали в тишине по разноликому, сияющему огнями ночному Сан–Франциско. Туман сгущался. Гарри сосредоточенно вел свою большую машину по запутанным дорогам Маркета, мимо конечной остановки канатной дороги, к причалу, который казался просто рядом желтых огней, уходящих в туман. Мы увидели с полдюжины мужчин в синих комбинезонах, указавших нам дорогу к трапу, потом въехали на паром, который с жалобным стоном отошел от причала и, набрав скорость, поплыл по невидимым водам залива. Только когда «паккард» остановился и мы вышли из машины покурить, Гарри разговорился. Они с Винсом, по его словам, были давними приятелями, сначала работали поварами в отеле, потом стали владельцами ресторанов. Сейчас босс управлял престижным загородным клубом неподалеку от Беркли. Туда мы и направлялись. Мне понравится клуб. Он был очень европейский. Высшего класса.
Мы покинули паром на Оклендской стороне. Темная вода осталась позади, городские улицы на склонах сменились отдельными домами, потом мы выехали на широкое и прямое шоссе, которое тянулось среди холмов. Наконец, свернув на усаженную кустами дорогу, мы приблизились к большому трехэтажному зданию, напоминавшему мраморную гасиенду. На нем красовалась освещенная вывеска: придорожная гостиница «Голд Наггет». Очевидно, ресторан считался модным, снаружи уже стояло не меньше двадцати автомобилей. Окна были закрыты плотными занавесками, снаружи разглядеть ничего не удавалось; только музыка и смех разгоняли ночной холод. Гарри припарковал «паккард» за домом, подвел меня к боковой двери и еле слышно постучал. Нас впустил другой итальянец, печальный и худой, в обтягивающей вечерней одежде. Он сказал, что босс наверху и ждет нас. По каменной лестнице мы поднялись на верхний этаж. Внезапно мы оказались в коридоре, роскошно отделанном в новейшем джазовом стиле. Я вспомнил Италию и тамошних футуристов. Мы миновали несколько комнат, оформленных в том же духе. Все кругом было серым, синим или розовым, включая стеклянные столы и настенные зеркала. Потом в дальнем конце обитого плюшем сводчатого прохода появился приземистый смуглый человек средних лет, также облаченный в смокинг. Он протянул мне руку.
