Сальватор - Дюма Александр (читать книги онлайн .TXT) 📗
Так он простоял минут десять, грустно глядя на закрытые жалюзи, через которые не просачивался ни один луч света. Он уже начал дрожать при мысли о том, что Регина не сможет прийти на свидание, но тут услышал приглушенное «хм! хм!», говорившее ему о том, что с той стороны ограды был еще кто-то.
Петрюс ответил на эти звуки точно таким же «хм! хм!».
И, словно бы эти два звука обладали магической силой слова сезам, тут же открылась маленькая дверца, находившаяся в десяти шагах от главных ворот. И открылась так таинственно: не было видно руки, которая ее открыла.
А тем временем Петрюс уже прошел вдоль стены и приблизился к калитке.
– Это вы, добрая Нанон? – тихо спросил Петрюс, глазами влюбленного различив во мраке подступающей к самой калитке темной липовой аллеи старушку, которую любой другой принял бы за призрак.
– Да, я, – ответила так же тихо Нанон, эта старая славная кормилица Регины.
О, кормилицы! Все они одинаковы! Начиная с кормилицы Федры до кормилицы Джульетты, начиная с кормилицы Джульетты до кормилицы Регины!
– А где принцесса? – спросил Петрюс.
– Она здесь.
– Она ждет нас?
– Да.
– Но ведь ни в окне ее комнаты, ни в окне оранжереи нет света.
– Она находится на поляне сада.
Но нет, ее там уже не было: она показалась, как белое видение, в конце аллеи.
Петрюс устремился ей навстречу.
Оба произнесли разом два слова.
– Дорогая Регина!
– Дорогой Петрюс!
– Значит, вы услышали меня?
– Я догадалась, что это вы.
– Регина!
– Петрюс!
Словно повторилось эхо первого поцелуя.
Затем Регина быстро увлекла Петрюса за собой.
– Пойдемте на поляну, – сказала она.
– Куда хотите, любовь моя.
И двое молодых людей, стремительные, как Гиппомен и Атланта, бесшумные, как сильфы и ундины, которые порхают под высокими травами Брументаля, не приминая их, через несколько мгновений очутились в той части сада, которая называлась поляной.
Поляна, где очутились Петрюс и Регина, была самым прелестным гнездышком любви, которое только можно было себе представить: закрытая со всех сторон деревьями, она напоминала собой большую беседку, как центр огромного лабиринта. Невозможно было понять, как можно на эту поляну попасть, а попав на нее, трудно было найти выход оттуда. Деревья, плотно посаженные у корней, образовывали вершинами своими что-то наподобие шатра, накрывая полянку как бы сеткой из зеленого шелка. И находившиеся на поляне любовники напоминали двух бабочек, попавших в огромный сачок.
И однако же листья деревьев не так плотно прижимались друг к другу, чтобы через них не смог проникнуть свет звезд. Но свет этот проникал сквозь ветки и листья деревьев так робко, с такими многочисленными предосторожностями, что его лучи, падая на золотистый песок, были похожи на изумруды!
На этой поляне было еще темнее, чем в самом парке.
Регина была одета во все белое, словно невеста.
В особняке в тот вечер проходил прием. Но Регина успела поменять свой парадный туалет на широкий батистовый пеньюар с золотым шитьем, с широкими рукавами, из которых выглядывали ее великолепные обнаженные руки. Не желая заставлять Петрюса ждать, она не сняла украшений.
На шее у нее висело ожерелье из прекрасного жемчуга, бусинки которого напоминали капли застывшего молока. В ушах блестели бриллианты, каждый величиной с горошину. В волосах сверкала бриллиантовая подвеска. И, наконец, запястья ее были схвачены браслетами с изумрудами, рубинами, сапфирами и другими драгоценными камнями всех форм, цветов и оттенков.
До чего же она была восхитительна в этом наряде! Вся в белом, она сверкала ослепительной и чистой белизной луны, и, как и это ночное светило, она одновременно вся сверкала и лучилась!
Когда Петрюс остановился, отдышался и увидел ее при свете звезд, он был очарован. Никто, кроме молодого человека, художника, поэта и влюбленного, не смог бы лучше оценить то феерическое видение, которое было перед его взором: этот освещенный и колеблющийся лес, эта поросшая мхом земля, усеянная фиалками, распространявшими свой аромат, и светлячками, льющими на землю свой магический свет! А на ветке соседнего дерева сидит, выводя свою очаровательную ночную серенаду, сладкоголосый соловей! А рядом с ним, опираясь на его руку, стоит Регина, пьянящая и опьяненная любовью! Как центр всей этой восхитительной картины! Как статуя из розового мрамора!
Все это было, согласитесь, более чем достаточно для того, чтобы превратить человека безразличного во влюбленного, а влюбленного – в безумно влюбленного. Это был настоящий сон в летнюю ночь, сон любви и счастья.
Петрюс был им просто опьянен.
Но самым ужасным для нашего бедного Петрюса было то, что его возлюбленная была богата!
Конечно же, без всех этих жемчугов, бриллиантов, рубинов и изумрудов Регина выглядела бы красивой, поскольку она оставалась бы женщиной. Но достаточно ли было для женщины по имени Регина быть просто женщиной? Не должна ли она была быть немного и королевой?
Увы! Именно об этом и подумал Петрюс, вздыхая одновременно с грустью и любовью: он вспомнил о том, что должен был сделать любимой чистосердечное признание.
И уже открыл было рот, чтобы все ей рассказать, но тут понял, что сердце его было наполнено совсем другими чувствами, что губы его готовы были произнести совсем другие слова, чем слова унизительного признания.
– Потом, потом, – прошептал он.
И, видя, что Регина уселась на поросшую мхом скамью, он улегся у ее ног, целуя ее ладони и стараясь отыскать между украшениями место на руках, куда бы он мог приложиться губами.
Регина поняла, что все эти браслеты очень мешали Петрюсу.
– Извините меня, милый друг, – сказала она, – я пришла на свидание не переодевшись. Я дрожала от мысли, что заставлю вас ждать. К тому же мне и самой не терпелось поскорее увидеться с вами. Помогите-ка мне освободиться от этих украшений.
И она начала нажимать поочередно на замки и пружины браслетов, которые стали падать вокруг нее словно сверкающий дождь. Все эти рубины, изумруды, вделанные в золото сапфиры.
Петрюс попытался было их подобрать.
– О! Оставь, оставь! – сказала она с беззаботностью богатой аристократки. – Этим позже займется Нанон. Ну вот, мой Петрюс, теперь мои руки свободны и они твои: на них больше нет ни цепей, ни золота, ни бриллиантов. Теперь тебе ничто не мешает!
Ну что тут можно было поделать? Только упасть на колени и восхититься!
А затем, подобно индусу, погрузиться в молчаливое созерцание красоты, в опьянение, действие которого подобно действию гашиша.
Затем, после непродолжительного молчания, во время которого взгляд молодого человека утонул в глазах Регины, а душа его как бы переселилась в душу девушки, Петрюс воскликнул в порыве страсти:
– Ах! Регина, любимая моя! Теперь Господь может призвать меня к себе: ведь я прикоснулся руками и губами к тому неведомому цветку, который зовется человеческим блаженством, и остался жив. Никогда в своих надеждах, в самом сладком своем сне не получал я и крупицы той радости, которую даете мне вы, словно доброе божество. Я люблю вас, Регина, любовью, которую невозможно выразить словами. Всего моего времени, всей моей жизни, всей вечности не хватит мне для того, чтобы выразить то, что я чувствую. И я всегда буду повторять: я люблю тебя, Регина! Я тебя люблю!
Молодая женщина сама уронила руку к его губам.
Регина, как мы уже сказали, сидела, а Петрюс лежал у ее ног. Но вот, поцеловав руку Регины, он чуть приподнялся. Затем, обнимая Регину, он встал.
И получилось так, что он был на ногах, а она продолжала сидеть.
Таким образом он мог смотреть на нее с высоты своего роста.
И тут в голове у него снова мелькнула мысль о его бедности, и он тяжело вздохнул.
Регина от этого вздоха вздрогнула всем телом: она поняла, что это был вздох горя, а не любви.
– Что с вами, друг мой? – спросила она с некоторым испугом.
