Властелин мира - Мютцельбург Адольф (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Амелия де Морсер получает пять миллионов франков в ценных бумагах.
Такую же сумму получает капитан Максимилиан Мор-рель, во владении которого остаются, само собой разумеется, остров Монте-Кристо, замок в Трепоре и особняк на Елисейских Полях.
Такую же сумму, в пять миллионов франков, я завещаю мадемуазель Данглар. Герцог*** взял на себя труд от моего имени попросить ее простить меня за все страдания, какие я причинил ей ранее.
Двадцать пять миллионов франков я передаю в полное распоряжение Альбера де Морсера. Герцог*** и аббат Лагиде выплатят ему названную сумму полностью или частями, наличными или в ценных бумагах. Далее, эти лица изъявили готовность выполнить взятые мною ранее перед Альбером де Морсером обязательства, касающиеся поставок в Центральную Африку оружия, снаряжения и инструментов, а также подбора людей.
Сорок миллионов франков следует поделить между моими слугами. Бертуччо предназначается три части, Бертуа, Лорану и штурману яхты — по две части, приходящиеся на каждого из слуг в отдельности. Я решил, однако, что наличными каждый из них получит лишь пятую часть своей доли, да и то если пожелает. С оставшейся суммы, доверив ее надежному банкиру, они будут получать проценты. Если же они совершат заведомо дурной поступок, то лишатся как названных процентов, так и состояния в целом. Надеюсь, впрочем, что подобного не случится. Уверен, что они станут полезными членами общества. Герцог***, аббат Лагиде, Вольфрам Бюхтинг, дон Лотарио и Максимилиан Моррель должны опекать этих людей, помогая им занять достойное положение в обществе.
Остаток моего состояния, который приблизительно равен сумме всего отказанного по данному завещанию и в настоящее время не может быть исчислен с требуемой точностью, я передаю на те цели, к которым стремился всю жизнь, а именно на укрепление нравственности и утверждение основных заповедей христианства. Для этого аббату Лагиде, герцогу***, дону Лотарио, Вольфраму Бюхтингу, графу Аренбергу, капитану Моррелю и профессору Веделю надлежит учредить особый комитет, который должен собираться не реже одного раза в три года в Париже, Берлине и Лондоне. Этот комитет вправе распоряжаться доверенными ему суммами лишь при достижении полного единства мнений его членов и не должен выделять на достижение той или иной цели более двадцати миллионов. Управление означенными деньгами остается в руках герцога***, аббата Лагиде, а также банкира Натана из Нового Орлеана, которому следует открыть для этого филиал своего банка в Париже.
На этом я прощаюсь с моими друзьями. Пусть они сохранят обо мне добрую память и не забывают: я искренне верил, что творю добро, мои побуждения изначально были благими, и только потом, со временем их сменила преступная самонадеянность, граничащая со святотатством!
Да благословит Всевышний эту мою последнюю волю!
Эдмон
Свидетели: герцог***, аббат Лагиде, Карро, нотариус, Виллар, нотариус».
Итак, господа, вы ознакомились с содержанием этого документа, — добавил герцог. — Каждого, кто упомянут в завещании, в самые ближайшие дни я жду у себя, чтобы обсудить подробности волеизъявления графа. Разумеется, вы вольны отказаться от его дара. Но в таком случае, смею вас уверить, вы поступите вопреки желанию графа и глубоко его огорчите. Он все детально обдумал. Не причиняйте же ему страданий, отвергая то, что предпринято им с самыми лучшими намерениями.
Герцог слегка наклонил голову, давая понять, что он закончил. Слушатели расходились медленно, не проронив ни слова. Да и кто из них был способен так быстро оценить все то, что ему довелось здесь услышать?
XVI. ЭПИЛОГ
Ратур Рабласи, он же господин де Вирей, напрасно пытался обелить себя с помощью очередных хитросплетений лжи и, оклеветав других, спасти свою жизнь. Улики против него были слишком весомы: для дачи показаний по его делу в суд были вызваны граф Аренберг, Тереза, дон Лотарио, барон д'Эпине, Эжени Данглар и прежде всего капитан Моррель и Валентина. В результате его вина, точнее, его тождество с разбойником и убийцей Этьеном Рабласи стало настолько очевидным, что присяжные единогласно вынесли ему смертный приговор.
Старый Данглар, по слухам, находился в Париже. Он и в самом деле был разыскан и привлечен к суду за мнимое банкротство и присвоение капиталов. Однако за душой у него не оказалось ни су, поэтому судебный процесс прекратили, а Данглара поместили в долговую тюрьму, где он вскоре и умер. Дочь его к этому времени уже успела покинуть Европу.
Впрочем, Эжени Данглар уехала не одна. Удивительная встреча с бароном д'Эпине положила начало все более крепнущей взаимной привязанности молодых людей. Эжени открыла барону свою душу, и он убедился, что она несравненно лучше, чем гласила молва, а ее отношения с Ратуром носили совершенно не тот характер, какой приписывало им общество. Эжени нашла во Франце достойнейшего человека. Что же касается барона, он вскоре обнаружил, что сердце Эжени — поистине кладезь сокровищ, способный сделать счастливым того, кто сумеет добиться ее благосклонности.
Барон принял решение оставить Европу и отправиться к своему приятелю Альберу де Морсеру. Он попросил руки Эжени и поинтересовался, не согласится ли она сопровождать его в Африку. Эжени была счастлива. Она и сама уже тяготилась сценической карьерой и собиралась вести уединенную жизнь. Предложение барона пришлось как нельзя более кстати, и она дала согласие со смешанным чувством благодарности и любви. В это время пришло известие, что граф Монте-Кристо завещал ей пять миллионов. Она приняла этот щедрый дар уже из одного только желания принести будущему супругу достойное приданое. Свадьба прошла скромно, и, после того как Франц завершил все приготовления, молодая чета выехала в Центральную Африку.
Семейство Моррель наслаждалось размеренной и счастливой жизнью в Париже и в своих прекрасных владениях на острове Монте-Кристо и в Трепоре. Вслед за маленьким Эдмоном у них родилась малютка Гайде, а потом крошка Эдуард, к которому был особенно привязан старый де Вильфор. Между этим семейством и семьями Вольфрама и дона Лотарио установились самые теплые, самые дружеские отношения. Когда все три семьи оказывались в Париже одновременно — что, надо сказать, случалось нечасто, — их встречи превращались в настоящие праздники, в которых, разумеется, принимали участие и Эмманюель и Жюли Эрбо.
Что до Вольфрама, неожиданно ставшего одним из самых богатых людей, его будущее было предметом длительных и обстоятельных обсуждений между доном Лотарио, графом Аренбергом, Амелией и Терезой, с участием, разумеется, самого Вольфрама. Оставаться ли ему с Амелией в Париже, когда дон Лотарио отправится в Америку? Разлучаться ли ему на такой долгий срок с сестрой и ее мужем, который стал его лучшим и единственным другом? Такое даже помыслить невозможно! В конце концов сошлись на том, что разлучаться не стоит.
Дон Лотарио и Тереза сыграли свадьбу. Свидетелями были граф Аренберг, герцог***, аббат Лагиде и Моррель. Затем обе молодые пары уехали на три месяца в Испанию. Было решено, что граф Аренберг тоже останется с ними навсегда. Он продал свои владения в Пруссии, но прежде усыновил дона Лотарио и, несмотря на его отговорки, настоял, чтобы приемный сын носил фамилию де Толедо-Аренберг. Настойчивость графа нетрудно было понять: он не имел детей и не мог допустить исчезновения своей фамилии. Дочь, родившуюся у дона Лотарио, граф сделал своей наследницей.
Каждый февраль семейства Бюхтинг и де Толедо, увеличившиеся со временем за счет появления новых членов, ездили в Калифорнию. Восстанавливать свою гасиенду дон Лотарио не стал, он отдал ее в аренду, а сам вместе с домочадцами поселился на горе Желаний.
Свою бывшую возлюбленную, донну Росальбу, он больше не видел. Он написал ее отцу, старику Рамиресу, и предложил за сто тысяч долларов купить его земли, но с условием, что Рамирес покинет эти края. Не долго думая, старик принял выгодное предложение и вместе с дочерью навсегда уехал из Калифорнии.
