Капитан Райли (ЛП) - Гонсалес Фернандо Гамбоа (чтение книг txt) 📗
Услышав эти слова, Эльза обняла югослава за плечи, наградив его столь неотразимой улыбкой, что он, казалось, вот-вот растает и стечет со стула.
— Думаю, чем скорее, тем лучше, — воскликнул кок и старший помощник, спеша перехватить инициативу. — Мы встретимся с ним завтра же. Более того, — добавил он, гордо вскидывая подбородок, — я должен пойти на эту встречу один, чтобы не подвергать смертельному риску остальных.
Алекс крепился изо всех сил, чтобы не рассмеяться. Со всей возможной серьезностью он спросил, облокотившись о стол:
— Так значит... Значит, вы оба на моей стороне?
— Полностью, — ответил один.
— Почему бы нет? — пожал плечами другой, оскорбившись вопросом.
— Прекрасно! — воскликнул Алекс. — Я всегда знал, что могу на вас положиться. — И, повернувшись к Сесару и Жюли, которые наблюдали за этой сценой, не слишком придавая значения происходящему, насмешливо им подмигнул. — Ну вот, теперь мы в большинстве.
И прежде чем они поняли, что случилось, он поднялся из-за стола и направился в сторону трапа, ведущего на нижнюю палубу, где находилась его каюта.
— Сегодня уже поздно, — сказал он перед уходом. — Так что все детали обсудим завтра. Всем доброй ночи!
Не переставая улыбаться, словно лиса, пробравшаяся в курятник, он спустился к каютам. Но прежде чем войти в свою каюту, Алекс постучал в соседнюю, куда поселили пассажиров.
— Сеньор Рубинштейн? — окликнул он, деликатно постучав в дверь.
Несколько секунд спустя дверь приоткрылась, и за ней показался Хельмут Рубинштейн во фланелевой пижаме, сонно щуря глаза.
— Да?
— Сеньор Рубинштейн, я лишь хотел поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, — с этими словами Райли протянул ему контрабандную бутылку шампанского и добавил: — Скажите вашей супруге, что наша маленькая комедия прошла блестяще, и если бы она решила посвятить себя сцене, то стала бы великой актрисой.
Следующее утро встретило их моросящим дождем, затянувшим серым маревом улицы города. Обычно Алекс любил такие грустные дождливые дни, располагавшие к чашечке горячего кофе с изрядной порцией рома, несмотря на то, что из-за влажности у него начинали ныть старые раны; точнее, именно поэтому Алекс их и любил: как напоминание о том, о чем он не мог, не должен был и не хотел забывать.
В такие моменты капитан «Пингаррона» наслаждался своей глухой тоской, его спутницей на протяжении многих лет, словно пил сладкий яд своей памяти. Он сидел в рубке, слушая завораживающий перестук капель по крыше и стеклам кабины, глядя на серый горизонт, теряющийся в дымке дождя между небом и землей. В такие минуты ему казалось, что этот мир — самое холодное, мрачное и равнодушное место во вселенной, и, как ни странно, это горькое ощущение почему-то помогало ему почувствовать себя в мире с собой.
Однако этим утром ему не довелось насладиться дождем и воспоминаниями.
В сопровождении старшего помощника он шел через населенный рыбаками район Барселонета на встречу с Хуаном Маршем. Улицы здесь были более широкими и опрятными, чем в старом городе, находящемся менее чем в пятистах метрах отсюда. Яркие цвета, в которые рыбаки красили свои дома, используя для этого те же краски, что и для лодок, вездесущая герань на окнах и балконах и даже редкие прохожие, бегущие по улицам, спасаясь от моросящего дождя, придавали жизнерадостный вид расположенному между пляжем и портом кварталу, даже несмотря на серое небо над головой.
— Я по-прежнему считаю, что это дерьмовая идея, — проворчал Джек, не переставая оглядываться по сторонам, как будто за каждым углом их поджидала засада. — Уверяю тебя, этот козел сожрет нас и не подавится.
Алекс искоса посмотрел на него и улыбнулся.
— Вчера вечером ты так не думал, — заметил он.
— Черт бы тебя побрал! — выругался Джек. — Думаешь, я не понимаю, что это ты все это подстроил?
— Кто? Я? — спросил капитан как ни в чем не бывало. — Позволь напомнить, ты принял это решение по собственной воле.
— Ну конечно, по собственной воле! Ты хоть мне лапшу на уши не вешай! — возмутился Джек, словно не замечая циничного тона Алекса. — Ты же сам меня к этому вынудил. Воспользовался моей... моими чувствами к этой женщине, а уж про Марко я вообще молчу: у него все мозги в яйцах.
Капитан слегка похлопал его по спине.
— Не волнуйся. Вот увидишь, все будет хорошо.
— Да уж, — скептически пробормотал Джек. — То же самое Гитлер говорил полякам.
Спустя две минуты они уже шагали по площади Барселонета в сторону церкви святого Михаила из Порта, возле которой их ожидал чёрный берлинский «мерседес», рядом маячили две фигуры в габардиновых шляпах, плохо различимые из-за дождя. Незнакомцы тут же повернулись навстречу.
— Ещё не поздно смыться, — прошептал Джек, глядя, как открывается дверца автомобиля, зловеще приглашая войти.
— Мы уже добрались до моста, — ответил Алекс, нащупывая под курткой «кольт» в качестве успокоительного. — Остаётся его перейти.
Едва они сели в машину, им первым делом завязали глаза, не обращая внимания на протесты моряков и заверив их, что будет именно так, и никак иначе.
Затем они почти час колесили по Барселоне. Алекс подозревал, это чтобы их запутать, поскольку город был не слишком велик, а светофоры почти отсутствовали, за это время его можно было объехать несколько раз. Наконец, седан с визгом тормозов остановился, после чего их, по-прежнему с завязанными глазами, вывели из машины и провели в какое-то здание.
— Ну что ж, можете снять повязки, — послышался сзади чей-то насмешливый голос.
Сняв повязки, они обнаружили, что находятся в огромном, роскошно обставленном кабинете с широким окном с видом на цветущий сад. Перед большим столом красного дерева стояли два пустых стула и как будто именно их и дожидались. В углах кабинета возвышалась пара то ли греческих, то ли римских статуй, с десяток картин украшал кремовые стены, и, хотя Алекс не был экспертом в искусствоведении, он без труда узнал работы Моне и Ван Гога. У него не возникло ни малейших сомнений, что он видит перед собой подлинники.
Он огляделся по сторонам, стараясь не показывать изумления. Один из головорезов подошел к ним сзади и привычным жестом — очевидно, он имел в этом деле богатый опыт — в мгновение ока обыскал обоих. Они даже не успели опомниться, как у них забрали оружие, спрятанное под одеждой.
— Спокойно, — произнес второй громила, хотя его жутковатая улыбка ничего подобного не предвещала. — Перед уходом вам вернут оружие.
Потом головорез подал кому-то знак. Спустя несколько секунд открылась боковая дверь, и в кабинет вошел очень худой человек ростом не более ста семидесяти сантиметров, зато с огромным носом, в темном костюме из мягкой ткани, белой рубашке и полосатом галстуке. Без единого слова он размашистым шагом, несмотря на свои пятьдесят лет, подошел к столу, устроился в мягком кожаном кресле и даже не взглянул на гостей — лишь подал знак телохранителям. Те слегка подтолкнули Алекса и Джека в спину, вынуждая сесть.
Несколько долгих минут в кабинете стояла тишина, пока вновь прибывший изучал разложенные на столе документы, делая вид, будто не замечает присутствия гостей. Даже не верилось, что этот скучного вида клерк — один из богатейших и влиятельнейших людей в Европе, «банкир Франко», как его иногда называли, и что изрядная доля его состояния накоплена путем контрабанды, ростовщичества и крупных спекуляций во время войны.
Никто толком не знал ни о его происхождении, ни о том, как именно он стал этаким Аль-Капоне местного значения, однако все знали о его безграничном влиянии на испанское правительство, о контрактах на поставку нефти нацистам, о двойной игре, которую он постоянно вел с их противниками, а также о готовности в любую минуту предать тех, кто имел неосторожность ему довериться. Несмотря на его безобидную внешность, рядом с этим человеком приходилось постоянно быть начеку: стоит чуть зазеваться — и враз окажешься в порту, в цементных ботинках.
