Жизнь Чезаре Борджиа (др. изд.) - Sabatini Rafael (электронные книги без регистрации TXT) 📗

Ультиматум испанского посла не изменил намерений Карла. Армия шла вперед, и все города на ее пути по-прежнему сдавались без боя.

Король Альфонсо не стал дожидаться французов. Он отрекся от престола в пользу своего брата Федериго и отплыл на Сицилию, где укрылся в уединенном монастыре, объявив о намерении провести остаток дней в молитвах и покаянии. Впрочем, современники отнеслись к поступку короля скептически, считая, что замаливать грехи Альфонсо мог бы и в любом другом месте, а бегство на остров объясняется лишь трусостью и желанием поскорее сесть на любой корабль, направляющийся к берегам Испании.

Федериго также не преуспел в организации отпора врагу. Французская армия без боя вошла в Неаполь через три недели после того, как покинула Рим. Это было поистине триумфальное шествие, но, увы, Карл не мог в полной мере насладиться торжеством легкой победы. Короля удручала тяжкая и неожиданная утрата: он лишился второго — и последнего из своих римских заложников. Принц Джем, оставленный в Капуе, скоропостижно скончался от дизентерии. Это произошло двадцать пятого февраля 1495 года.

Слухи о том, что принц не умер, а был отравлен по приказу Александра VI, немедленно поползли по Италии. Именно тогда возникла легенда о знаменитом «яде Борджа» — таинственном белом порошке неизвестного состава, без вкуса и запаха, медленно убивающем жертву так, что картина отравления неотличима от обычной болезни. Говорили, будто любые противоядия бессильны против ужасного порошка и спастись от него невозможно.

Люди средневековья знали толк в ядах, и в арсенале отравителей эпохи Возрождения попадались действительно страшные и коварные средства. Но даже современной науке неизвестно вещество, способное убить человека через месяц после приема — а ведь Джем умер через двадцать восемь дней после того, как покинул Ватикан, и все это время был окружен самой бдительной охраной. И дизентерия, наравне с другими инфекционными болезнями, была частой гостьей в перенаселенных — по нашим меркам — очень грязных городах Южной Европы. Лечить ее, конечно, не умели, и смертность среди больных всегда была очень высокой. Но то, что выглядело естественным для ремесленника или скотовода, казалось совершенно невозможным применительно к принцу. Особы, рожденные на троне, умирают на поле брани или от яда. Причем здесь катар желудка или дизентерия?

Яд Борджа, семейная тайна безжалостных убийц — отца и сына… Но позволительно спросить — кто же из них поведал миру об этом чудодейственном порошке, если хроники говорят правду о его существовании и свойствах? На сей счет мы не находим ответа. Однако сама легенда об ужасном яде была настолько в духе времени, что укоренилась сразу и навсегда. С тех пор разговоры о polvere di Borgia note 10 возникали всякий раз, когда в Риме умирал — от любой болезни — кто-либо из кардиналов или иных значительных лиц.

Теперь разберемся в мотивах предполагаемого злодеяния. Все хронисты, обвиняющие Борджа, приводят в качестве главной причины корыстолюбие — те самые 300 тысяч дукатов, обещанных султаном за смерть брата. В то же время они сходятся в том, что по необъяснимому стечению обстоятельств папа не получил этих денег. Но ведь совершенно очевидно, что после смерти Джема уже ничто, кроме разве только природной щедрости, не могло побудить Баязида расстаться с золотом. Об этом мог бы легко догадаться любой человек, даже не обладающий хитростью Александра. А вот ущерб, понесенный Ватиканом из-за гибели принца, не подлежит сомнению: во-первых, прекращение ежегодных выплат, во-вторых, утрата возможности влиять на турецкую политику в Средиземноморье.

Карл VIII был очень опечален смертью несчастного заложника. Джем умер мусульманином, и король не мог даже заказать мессу за упокой его души, как в случае с Джаном Галеаццо — другим пленным принцем, в судьбе которого также принял некоторое участие Карл Анжуйский.

Глава 6. ПАПА И ЧУДЕСА

В середине марта 1495 года падение Неаполя стало свершившимся фактом. Французская армия расположилась на отдых, и измученное королевство получило наконец передышку.

Но теперь важные события развернулись на севере страны. Лодовико Сфорца, отныне уже законный государь Милана, сделал очередной ход в затеянной им большой игре.

Герцог начал переговоры с Венецией: как ему было хорошо известно, республика с возрастающим беспокойством следила за успехом Карла на Апеннинах. Мысль о соединении усилий против общего врага пришлась по сердцу венецианцам, и Совет десяти направил посла в Ватикан, чтобы выяснить намерения святейшего отца и по возможности перетянуть его на сторону Севера.

Карлу вскоре донесли о готовящейся коалиции, но он лишь рассмеялся — после победоносного и почти бескровного шествия через всю Италию он уже не принимал итальянцев всерьез. А те продолжали переговоры; двадцать шестого марта его святейшество послал дожу орден Золотой Розы, и в вербное воскресенье в соборе св. Петра уже служили праздничную мессу по случаю заключения нового союза. Договор, составленный в общих выражениях, не содержал статей, явно направленных против французов, — говорилось лишь, что он принят «по доброй воле всех сторон и ко всеобщему благу». Но сразу же после подписания союзники принялись собирать войска. Первым показал зубы Лодовико Сфорца, напав на стоящий у берегов Генуи французский флот.

Осознав опасность, король поднял армию и двинулся к Риму, оставив в Неаполе гарнизон под командованием маркиза Д'Обиньи. Успех всей кампании зависел теперь от того, удастся ли отколоть от Лиги Александра VI. Собственные военные силы церкви были невелики, но папа оставался признанным духовным вождем Италии, а потому был столь же опасным врагом, сколь полезным союзником.

В июне французы вошли в Рим, но, к ярости короля, выяснилось, что он опоздал — папа, весь его двор и священная коллегия уже покинули город и под охраной венецианской пехоты перебрались в крепость Орвието. Более того — там успел побывать посланник австрийского императора, который сообщил о желании своего государя присоединиться к борьбе итальянских городов за независимость. Король попытался начать переговоры, но французскому послу было отказано в аудиенции у его святейшества. После этого папа, понимая, что Карл не смирится с положением отвергнутого просителя, покинул Орвието и вместе со всей свитой перебрался в Перуджу.

Там он оставался во время битв в долине реки Таро и у Форново, где французская армия и итальянское ополчение сошлись наконец в решающей схватке. Последнее из двух сражений примечательно тем, что победу в нем приписывали себе обе стороны, имея для этого определенные основания. Если считать, что намерение короля состояло в том, чтобы продолжать движение на Север, то он, безусловно, вышел победителем, сумев пробиться через заслон итальянских войск. Однако в бою его армия понесла тяжелые потери и к тому же лишилась артиллерии и обозов, в том числе 20000 вьючных лошадей с добычей, захваченной в Неаполе. Все это попало в руки союзников под командованием герцога Гонзаги Мантуанского. Дальнейшее отступление Карла было столь поспешным, что сильно напоминало бегство. Лишенная пушек и трофеев, французская армия, огрызаясь, уходила к Альпам, оставляя о себе память в виде сожженных деревень, вытоптанных виноградников и полей, а также бесчисленных случаев венерических заболеваний — неизвестного дотоле зла, вскоре получившего в Италии название il morbo gallico — французская болезнь.

Но вернемся к Александру VI. Будучи в Перудже, он столкнулся с не совсем обычным аспектом своих профессиональных обязанностей — исследованием явлений, отнесенных молвой к разряду чудес.

В те годы в перуджанском монастыре сестер-доминиканок жила молодая монахиня по имени Коломба да Риети, чья слава вышла далеко за пределы округи. Сведения о ее жизни мы черпаем из хроники Матараццо. К словам этого историка следует относиться с известной осторожностью — он частенько давал волю фантазии, хотя в том, что касается событий в родном городе, его свидетельства неплохо согласуются с сообщениями независимых источников.