Предводитель энгов - Этлар Карит (читать полную версию книги .txt) 📗
— Ничего, в тесноте, да не в обиде.
— Ну, вот что, раз вы не хотите назвать свое имя или уйти отсюда по-хорошему, придется мне выпроводить вас самому. Время сейчас неспокойное, надо знать, с кем имеешь дело.
С этими словами Ивер встал и подошел к незнакомцу.
Незнакомец не двинулся с места, только на его лице заиграла насмешливая улыбка, когда он сказал:
— Не хлопочи, мой друг, потому что навряд ли тебе удастся твоя затея.
— Это еще почему? — спросил Ивер, несколько смущенный хладнокровием незнакомца.
Незнакомец откинул полу плаща и вытащил пистолет.
— Я вижу, ты безоружен, а у меня — пистолет.
— А вот и пара к нему, — ответил Ивер, сунул руку под стол и извлек оттуда пистолет с длинным заржавленным стволом.
— Не надо ссориться, — сказала Ане-Мария, схватив брата за руку. — Шведские солдаты в двух шагах отсюда. Что будет, если они услышат перестрелку! Бог с вами, незнакомец, сидите и ждите, раз вам некуда спешить.
— Так-то лучше, — сказал странный гость, снова пряча пистолет в широких складках своего плаща.
Ивер сел на скамью у окна, но его черные глаза продолжали неотрывно следить за незнакомцем. Однако тот не обращал никакого внимания на Ивера. Он плотнее закутался в свой плащ, склонил голову на грудь и, казалось, задремал.
Ане-Мария присела на скамью рядом с братом и шепотом продолжала прерванный разговор:
— А что же случилось со старой хозяйкой Эрремандсгорда? — спросила она.
— Шведы прогнали ее со двора и сами тоже убрались из замка. Тогда я вышел из своего укрытия, перенес тело Софи на кровать, положил ей на грудь молитвенник, потом взял ее сундучок и вынул из него связку писем. Это было все имущество Софи.
— Еще бы… — прошептала Ане-Мария. — Фру Кирстен всегда славилась своей скупостью. Благодарение богу, что она хоть взяла Софи к себе в дом, после того как она заболела. Засвети лучину, Ивер, а то стало совсем темно.
Ивер подошел к деревянному чурбаку у очага, отщепил от него лучину и зажег ее о свечу в подсвечнике.
Такие чурбаки и сейчас еще находят в старых болотах на вересковых пустошах. Это остатки хвойных деревьев, которые прежде росли здесь, — они пропитались нефтью и горят сильным, красноватым пламенем.
Свет лучины упал на незнакомца. Он сидел в прежней позе, не шевелясь и свесив голову на грудь, — должно быть, спал.
— Беда стала с нашими людьми, — снова заговорил Ивер. — Они недовольны, им нечего есть, Свен ведь им денег не платит, а король, который обещал ему помочь, сам сидит без гроша. Свен написал ему и просил прислать ружей новейшего образца, тех, которыми пользуются в армии, с колесцовым замком. Фитильные ружья, может, и не плохи, да только не для нас, ведь нам приходится лежать в засаде во всякую погоду — ив дождь, и в снег. Но господа вельможи ответили за короля, что если, мол, Свену не хватает оружия, то не такой он человек, чтобы не раздобыть его самому. «Что ж, и впрямь раздобуду его сам», — сказал Свен. И мы стали убивать шведов и отбирать у них оружие. А вот с деньгами дело хуже, людям приходится подтягивать животы, а соблазн велик — ведь шведский начальник, который засел в Юнгсховеде, пообещал награду за поимку Свена. Не ровен час, кто-нибудь выдаст его шведам.
— Среди датчан не найдется такого предателя! — пылко воскликнула Ане-Мария, забывая о присутствии постороннего.
Ивер прижал палец к губам:
— Тс-с! Он может услышать.
— По-моему, он спит.
— А тогда давай-ка поднимем его вместе со стулом и выкинем за дверь прямо в снег — так мы его и одурачим, пусть потом клянет нас, когда проснется.
— А если он уже проснулся? — воскликнул незнакомец, приподняв голову.
— Тогда обождем, пока он заснет снова, — ответил Ивер. — А одурачить мы вас все же одурачили, — добавил он. — Я ведь и сказал-то это нарочно, чтобы проверить, спите вы или притворяетесь!
В это мгновение за окном послышались шаги, и тут же раздались три равномерных удара в дверь. Ивер ответил на этот сигнал, три раза постучав по оконной раме, после чего дверь открылась и в комнату ввалились трое.
Первый из вошедших был громадный, широкоплечий мужчина в короткой кожаной куртке и высоких сапогах. Под красным вязаным башлыком виднелись заиндевевшие черные волосы. За широким поясом торчали два длинных пистолета. На спутниках великана были надеты шерстяные, туго стянутые у ворота, попоны, с двумя прорезями для рук. Один был вооружен остро отточенным протазаном, другой — фитильным ружьем.
— Бог в помощь! — воскликнул первый густым басом и опустился на скамью. — Свен дома?
— Нет, Абель, мы сами его ждем, — ответила Ане-Мария и, поглядев на пришельцев, подошла к котелку, который висел над очагом, разлила его содержимое в три деревянные миски и поставила их на стол.
— Вот вам похлебка, а хлеб лежит наверху, вон на той балке. Ешьте и пейте.
Мужчины расселись вокруг стола. Абель, который казался главным среди них, потянулся за хлебом, разломил краюху на три части, потом стянул башлык и, сжав его в громадных волосатых ручищах, благоговейно забормотал длинную молитву. Остальные последовали его примеру. Кончив молитву, мужчины принялись за еду.
С той самой минуты, как появились новые гости, Ивер не раскрывал рта и только поглядывал то на них, то на незнакомца, сидевшего на соломенном стуле.
— Спасибо за угощенье, Ане-Мария, — сказал Абель, отодвинув пустую миску.
— На здоровье, — сказала женщина. — А что у вас нынче за дело к Свену?
Абель расхохотался и оглянулся на товарищей.
— Она спрашивает, что у нас за дело к Свену, — повторил он. — Потеха!
— У нас к нему такое дело, — заговорил один из мужчин, — что хотим мы выложить ему всю правду. Надоело нам плясать под его дудку.
— Хорошее начало, нечего сказать, — вметался Ивер. — Если Свен услышит, как вы заговорили, он вам этого не спустит. А впрочем, у нас в доме чужие, лучше отложим разговор до другого раза.
— Откладывать нечего, поговорим, пока еще не поздно. Не зря же мы нынче ушли с караульных постов.
— Святые угодники! — воскликнула, стиснув руки, Ане-Мария. — Вы бросили ваши посты! Несчастные! Да поможет вам бог, когда Свен узнает об этом!
— Пустяки! — тряхнул головой Абель. — Свен объявлен вне закона, ему надо думать о том, как спасать свою шкуру. Мы ему зла не желаем и не сделаем, но только с такими людьми, как мы, давши слово, надо его держать. Когда мы пошли к Свену на службу, он сулил нам золотые горы, пообещал кормить нас досыта, одевать да еще и денег в придачу. А что вышло? Одежду мы сами взяли у шведа, да еще рисковали при этом жизнью, днем мы терпим голод и холод, а ночью нам приходится еще хуже, чем днем. Товарищи наши лежат в сырой земле — в болотах и в снегу. А завтра такая же участь может постигнуть любого из нас.
— Похоже, что так оно и будет, — подтвердил Ивер, — в особенности, когда Свен узнает, что вы ушли со своих постов.
Но Абель продолжал свое:
— Свен нам не дает ни гроша, даже на хлеб насущный, нам это не по нраву, не хотим мы больше у него служить, пусть выкручивается как знает, отчаянная головушка, раз он горазд только на посулы да громкие слова.
Говоривший обвел вопросительным взглядом своих товарищей, как бы ища у них поддержки, и те выразили свое одобрение кивком.
— Слушайте вы, жалкие трусы, — заговорила Ане-Мария, подойдя ближе к столу. — Придет Свен — можете сказать ему что угодно, он вам ответит как надо, но пока его здесь нет, никто не посмеет хулить его передо мною, его женой. Если вы вздумали оскорблять Свена, ищите для этого другое место, не то я выгоню вас отсюда, а если не смогу…
— Что же ты замолчала, Ане-Мария? Ты красно говоришь…
— Ане-Мария хочет сказать, — подчеркнуто смиренным тоном подхватил Ивер, — что если у нее не хватит сил выгнать вас отсюда, то это сделаю я, ее родной брат.
С этими словами он выпрямился во весь рост и оперся обеими руками о стол.
— Не будем ссориться, — примирительно сказал Абель. — Против тебя мы ничего не имеем. Может, мы и сказали что лишнее, но уж больно накипело у нас на сердце. Свен Поульсен свой брат, энг, вот мы и пришли к нему с жалобой. Что ж это такое — мы терпим нужду, а он как сыр в масле катается.
