Хрустальный грот - Стюарт Мэри (чтение книг TXT) 📗

Я кивнул головой. Не помню точно, говорил ли мне кто-нибудь об этом. Однако всем известно, как Верховный король добился трона. Он был регентом малолетнего короля Констанция, когда тот неожиданно скончался. Младшие братья Констанция не стали дожидаться подтверждения слухов об убийстве и бежали к своему кузену Будеку в Малую Британию, оставив королевство Волку и его сыновьям. Каждый год слухи рождались заново. Говорили, что король Будек начал вооружать двух принцев; Амброзиус уехал в Рим, а Утер не то поступил наемником к Восточному императору, не то женился на дочери персидского царя; оба брата собрали армию в четыреста тысяч и собираются пройти как Божье воинство и без потерь выгонят саксов с восточного побережья. Прошло, однако, 20 лет, и ни один из слухов не подтвердился. О приходе Амброзиуса отзывались как о свершившемся факте, который успел стать легендой, подобно появлению Брута и троянцев спустя четыре поколения после падения Трои или путешествию Иосифа на Тернистый холм у Авалона. Или же говорили как о втором явлении Христа, хотя, когда я передал это матери, она очень рассердилась, а я больше так не шутил.

— Сердик, зачем Верховный король собрался в Северный Уэльс?

— Я же сказал. Совершает обход и ищет поддержки, прежде чем наступит весна. Он и его саксонская королева, — Сердик сплюнул на землю.

— Почему ты плюешься? Ты сам сакс.

— Был им. Теперь я живу здесь. Эта соломенная шлюха первым делом заставила короля начать распродажу страны. Ты и сам знаешь, что, как только она очутилась в королевской постели, от северян не стало спасу. Вортигерн не может ни сразиться с ними, ни откупиться от них. А если она представляет собой то, что о ней говорят люди, то бьюсь об заклад, что никому из королевских детей не удастся поносить корону.

Сердик говорил негромко, но при этих словах обернулся, сплюнул и сотворил знамение против нечистой силы.

— Сам знаешь или узнаешь, если будешь побольше слушать старших и поменьше тратить времени на книги и тому подобное, общаться с людьми, живущими на полых холмах.

— Ты думаешь, я туда езжу?

— Люди так говорят. Я ничего не спрашиваю и не хочу ничего знать. Давай поднимайся. — Последние слова были обращены к пони, Сердик развернул его и принялся чистить другой бок.

— Поговаривают, что саксы вновь высадились к северу от Рутупеи и заломили на этот раз такую цену, что даже Вортигерн воспротивился. Весной ему придется давать сражение.

— Мой дед присоединится к нему.

— Он надеется на него, уж точно. Но тебе лучше пойти поужинать, если хочешь успеть. Тебя никто не заметит. Час назад, когда я пытался ухватить себе кусок, на кухне стояла ужасная неразбериха.

— Где мой дед?

— Откуда я знаю? — Он поднял голову, поглядев на меня через конскую спину. — К чему это?

— Я хочу отправиться с ним.

— Хо! — Он бросил пони рубленого корма. Его реплика не вдохновила.

— У меня есть мечта посмотреть Сегонтиум, — упрямо повторил я.

— У кого ее нет? Я сам хочу. Но если ты намерен обратиться к королю... — он не закончил. — Да, конечно, тебе пора посмотреть свет и встряхнуться. Но не пойдешь же ты к королю?

— Почему бы и нет? В худшем случае он откажет мне.

— В худшем случае! Клянусь Юпитером, посмотрите на него! Послушай моего совета — ужинай и ложись спать. Не обращайся даже к Камлаку. Он поссорился с женой и стал похож на горностая, у которого болит зуб.

— Шутишь, что ли?

— Боги не оставят тебя, если ты пойдешь по их стезе.

— Да-да, но некоторые боги могут задавить тебя своими слишком большими копытами. Ты предпочитаешь, чтобы тебя похоронили по-христиански?

— Не против. Полагаю, что скоро меня ожидает крещение, как только к нам приедет епископ. Но пока я не отношусь ни к кому.

Он рассмеялся.

— Надеюсь, меня предадут огню, когда настанет мой черед. Это выглядит несколько чище. Ладно, не хочешь слушать — не слушай. Но не отправляйся к королю на пустой желудок.

— Обещаю, — ответил я и отправился на поиски ужина. Поев, я надел приличную тунику и пошел к деду.

К моему облегчению, Камлака с ним не было. Король находился в своей спальне, расслабленно развалившись в кресле перед пылающим камином. У его ног спали два волкодава. Поначалу мне показалось, что рядом с ним в кресле с высокой спинкой сидела королева Олуэн, но это была моя мать. Рядом лежало вышивание, усталые руки придерживали на коленях белое полотно. Она обернулась и приветствовала меня удивленной улыбкой. Один из волкодавов застучал по полу хвостом. Другой приоткрыл глаз и, поводив им, закрыл снова. Дед сердито посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей, но довольно добро сказал:

— Ну что, мальчик? Не стой там. Проходи же сюда. Там чертовски сквозит. Закрой дверь.

Я повиновался и подошел к огню.

— Могу ли я видеть вас, сэр?

— Ты видишь меня. Что ты хочешь? Садись.

Я взял стул и поставил между ними, чтобы не оказаться в тени.

— Ну что? Давно не видел тебя. Засиделся за книгами?

— Да, сэр. — Исходя из принципа, что лучшая защита — это нападение, я перешел к главному.

— Я уезжал сегодня днем покататься верхом и...

— Куда?

— Вдоль реки. Ничего особенного, потренироваться в верховой езде и...

— Уже хорошо.

— Да, сэр. Поэтому я пропустил посланца. Мне сказали, сэр, вы уезжаете завтра утром.

— А какое это имеет отношение к тебе?

— Мне только хотелось бы отправиться вместе с вами.

— Тебе хотелось бы? Тебе хотелось бы? С чего бы это вдруг?

В моей голове закружились десятки ответов. Показалось, что мать с сожалением следит за мной. Дед ждал с безразличным нетерпением, смешанным с легким удивлением. Я ответил чистую правду.

— Мне уже тринадцатый год, а я не ездил дальше Маридунума. Если дядя настоит, то меня заточат в этой или какой-нибудь другой долине, стану писарем и нигде не побываю.

— Ты намекаешь, что тебе неохота учиться?

— Нет. Я хочу учиться больше всего на свете. Но учеба что-то дает, если ты успел повидать мир. Если бы вы позволили мне отправиться с вами.

— Я еду в Сегонтиум, разве тебе не говорили? Это тебе не праздничная охота. Поездка ожидается долгая и трудная. Ни к кому не будет снисхождения.

Мне стоило больших усилий выдержать жесткий взгляд его голубых глаз.

— Я тренировался, сэр, и у меня сейчас хороший конь.

— То, что осталось от коня Диниаса? Ну что ж, выбор по тебе. Нет, Мерлин, я не беру детей.

— Значит, Диниас остается.

Мать тяжело вздохнула. Дед, уже было отвернувшийся, снова обернулся ко мне. Я увидел, как его кулаки сжали подлокотники, но он не ударил меня.

— Диниас — мужчина.

— Тогда Маэль и Дуан, тоже едут с тобой? — Эти два пажа, моложе меня возрастом, неотступно следовали за королем.

Мать тихо заговорила, но дед прервал ее движением руки. Его взгляд из-под сердито нахмуренных бровей остановился на мне.

— От Маэля и Дуана есть прок. Какой прок будет от тебя?

Я спокойно выдержал его взгляд.

— Сейчас от меня небольшой прок. Но разве вам не говорили, что я говорю по-саксонски и по-уэльски, читаю по-гречески, а моя латынь лучше вашей?

— Мерлин, — прервала меня мать, но я не обратил на нее внимания.

— Я бы добавил к этому бретонский и корнийский, но вряд ли они потребуются в Сегонтиуме.

— А можешь ли ты объяснить мне, — сухо спросил дед, — зачем мне говорить с королем Вортигерном на другом языке, кроме уэльского, учитывая, что он из Гвента?

По его тону я понял, что победил. Отвести взгляд от его глаз было равносильно долгожданному отходу с поля боя. Я набрал в легкие побольше воздуха и нерешительно ответил:

— Нет, сэр.

Он громко рассмеялся и перевернул ногой одного волкодава.

— Да, несмотря на твою внешность, в тебе все-таки чувствуется семейная кровь. По меньшей мере у тебя хватило мужества осадить старого пса в его берлоге, когда приспичило. Ладно, поедешь. Кто будет сопровождать тебя?