Хоу-Хоу, или Чудовище - Хаггард Генри Райдер (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗

Я настойчиво вытягивал из него сведения о чудовище, так как Иссикор неохотно останавливался на этой теме. Я только узнал, что ростом оно превышает человека и «ходит прямо», что оно никогда не покидает острова и только жрецы Хоу-Хоу являются на берег.

Иссикор перевел разговор на государственную систему вэллосов. Верховная власть была наследственная и могла передаваться как по мужской, так и по женской линии. Вождь носил по имени своего народа титул «Вэллу», который в то же время являлся именем исконного царского рода.

Теперешний Вэллу был стар. У него осталась одна только наследница-дочь, госпожа Сабила. Сам Иссикор приходится ей троюродным братом: его дед был родным братом ее царственного деда.

– Так что, если эта дама умрет, вы станете вождем, Иссикор? – заметил я.

– Да, господин, по праву наследства. Но может случиться иначе. Жрецы Хоу-Хоу сильнее вождя. Главный жрец Дэча тоже прямой потомок Вэллу, и у него есть наследники-сыновья.

– Значит, Дэча заинтересован в смерти Сабилы?

– Да, господин; ему нужно устранить с дороги нас обоих.

– Но как же ее отец, Вэллу, соглашается на смерть своей единственной дочери?

– Он любит ее, господин, и желает ее брака со мной. Но, как я уже говорил, он стар и боязлив. Он боится бога, который уже взял его старшую дочь; боится жрецов, оракулов бога, которые, говорят, убили его сына, как теперь они стараются погубить меня. Однако, тайно от жрецов, он послал меня, жениха своей дочери, искать помощи у великого южного колдуна, с которым некогда имел дело его отец. И ради Сабилы я нарушил великий запрет и отправился разыскивать Белого Вождя, о котором говорит пророчество. Дорого заплачу я за это деяние.

Молча слушал я туманную речь Иссикора. Лишь некоторое время спустя, как пришлось к слову, я спросил его, когда произойдет роковое жертвоприношение. С некоторым волнением он ответил:

– В ночь полнолуния в месяц жатвы – значит, через четырнадцать дней. Мы должны спешить – наше путешествие продлится еще дней пять: три дня займет обход болота и два дня подниматься по реке. Умоляю тебя, господин, не мешкай, иначе мы придем слишком поздно и Сабила погибнет.

– Я не опоздаю. Будь спокоен, мой друг Иссикор. Мне самому приятнее развязаться с этим делом. А теперь, так как зверье в болоте как будто бы приутихло, попытаюсь немного поспать.

К счастью, мне это удалось.

Несколько часов я проспал здоровым крепким сном, а на рассвете меня разбудил Ханс. Я встал, взял ружье и, высмотрев в стаде антилоп молодую жирную самку, уложил ее метким выстрелом. Мы тут же съели ее за завтраком, ибо, как вы знаете, мясо этих животных следует жарить, пока оно не остыло. Странная, между прочим, вещь: звук выстрела нисколько не смутил других животных. Вероятно, он был им совершенно незнаком и остальные подумали, что их товарка просто легла на землю.

Через час мы уже пустились в обход болота. Не стану описывать подробности этой скучной дороги. Мы вязли то в песке, то в иле, днем изнывая от зноя, ночью – от москитов. На третий день мы подошли совсем близко к горному кряжу, не очень, правда, высокому, но чрезвычайно крутому: утесы поднимались сплошной стеной от пятисот до восьмисот футов высоты.

В этот день перед заходом солнца мы по настоянию Иссикора сложили на гребне песчаного холма большую кучу тростника, и когда стемнело, подожгли его. Через четверть часа пламя уже стояло ярким высоким столбом. Иссикор не дал никаких объяснений, но, по догадке Ханса, то был, вероятно, сигнальный костер. На следующее утро мы тронулись в путь до зари; рассвет застал нас около самых скал, о которых я только что говорил.

Мы пошли по каменному берегу небольшой бухты и вдруг с поворота увидели на вершине высокого утеса человека в белой одежде, с копьем в руках. По-видимому, он стоял на страже. Завидев нас, он ловко сбежал по камням и направился нам навстречу.

Окинув меня любопытным взглядом, незнакомец подошел прямо к Иссикору, стал перед ним на колени и прижал его руку к своему лбу.

По-видимому, наш проводник пользовался у себя на родине большим почетом. Обменявшись несколькими словами со своим соотечественником, Иссикор повернулся ко мне и сообщил, что пока все обстоит благополучно: сигнал был своевременно замечен и лодка приготовлена.

Мы пошли вслед за часовым и вдруг за поворотом увидели перед собой широкую реку. Налево тихо катился глубокий полноводный поток – направо же, в каких-нибудь ста шагах, он превращался в болото. Высокие красивые папирусы покрывали заводи, с оглушительным клекотом поднимались над водой стаи болотных птиц. Но недаром вэллосы называли этот поток Черной рекой: не одно тысячелетие пробивал он свой путь по дну пропасти. С обеих сторон его теснили каменные стены, такие высокие и отвесные, что казалось, наверху они почти соприкасались, отчего поверхность воды представлялась черной. Мне чудилось, что мы подходим к угрюмому Стиксу, по которому ладья Харона отвезет нас в подземные поля. Невольно в моей памяти всплыли слова поэта:

В стране Теней бежит ручей

Пещерой, темной для людей,

В неведомое солнцу море.

Впрочем, не ручаюсь за точность цитаты.

Признаюсь, мне стало жутко. То было мрачное, нечистое место. Какое «неведомое солнцу море» – дивился я – лежит за этими вратами ада? Будь я один, я, может быть, поджал бы хвост и пошел вспять по болоту, над которым, по крайней мере, светило солнце, и дальше, через пустыню, к своим волам и фургону. Но в присутствии великолепного Иссикора и его миримидона 9 моя англосакская гордость не позволила мне отступить. Я должен был идти до конца.

Но Ханс перетрусил еще больше, чем я; у него стучали зубы от страха.

– Ох, баас, – сказал он, – если это дверь, то каков же дом за ней?

– Это мы увидим в свое время, – ответил я, – нечего загадывать вперед.

– Иди за мной, господин, – сказал Иссикор после вторичного совещания с нашим новым спутником.

Я последовал приглашению. Ханс держался как можно ближе ко мне. Мы обогнули утес, и перед нами открылась маленькая бухта в берегу. На песчаной отмели стояла большая лодка, в которой сидели шестнадцать гребцов – это число запомнилось мне потому, что, по замечанию Ханса, оно совпадало с числом волов нашей упряжки, вследствие чего он именовал этих гребцов «водяными волами».

При нашем приближении они подняли весла. Это почетное приветствие относилось, по-видимому, к Иссикору. Меня же и Ханса они не удостаивали вниманием и лишь украдкой посматривали на нас.

Иссикор молча указал нам, куда сесть, и сам вошел в лодку, в то время как часовой сел за руль. Гребцы дружно взялись за весла, и мы отчалили.

Глава VII. Вэллу

В безмолвии, нарушаемом лишь мерными всплесками весел, мы быстро скользили по тихой реке. Во всем нашем странном путешествии ничто еще так не поражало меня, как этот покой. Тихо катились волны по каменному коридору в пустыню, чтобы там потеряться в песках – так мирно катится к смерти жизнь старика. Тихо стояли скалистые стены бездны. Они были до того круты, что ни одна живая тварь не нашла бы на ней точки опоры, кроме разве что летучих мышей, но те не летают днем. Тиха была серая лента неба над нами, хотя по временам по ущелью с жалобным стоном проносился ветер – словно дуновение невидимых крыльев. Но тише всего были наши гребцы. Час за часом они в напряженном молчании поднимали и опускали весла, лишь изредка шепотом обмениваясь необходимыми замечаниями.

Постепенно мною овладевало впечатление кошмара. Мне чудилось, что я сонный принимаю участие в драме, которая кому-то снится. Титаническая пропасть, по которой скользила наша лодка, ужасные возможности, таившиеся в грядущем, – все это угнетало мой дух впечатлением отплытия от пристани привычной реальности в бесовскую область неведомого.

Стены ущелья вырастали все выше, и скоро стало так темно, что красивые строгие лица гребцов выступали из мрака лишь при наклоне вперед в начале каждого дружного удара весел, вновь погружаясь в темноту к его концу. Это равномерная смена впечатлений действовала неприятно – месмерически. Словно лица привидений заглядывали под полог кровати, исчезали и снова заглядывали.