Расколотое королевство (ЛП) - Эйтчесон Джеймс (читаем книги .TXT) 📗

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Я уже говорил тебе об Эдгаре и мятежниках, — сказал Роберт. — Все, что я рассказал, правда, по крайней мере, насколько нам известно. У короля есть свои шпионы в Нортумбрии, но они не могут успеть везде сразу, и новости зачастую доходят до нас через одну-две недели.

— Но вы не призываете меня воевать на Севере, так?

— Нет, — сказал он. — Потому что есть дела более важные, о который тебе следует знать. Опасность из-за Вала Оффы.

Именно об этом говорил Бартвалд, хоть я и отмахнулся тогда от его предупреждения.

— Продолжайте, — попросил я.

— Сотни лет длилась вражда между народами, живущими на этом острове. Валлийцы всегда ненавидели англичан, которые, как они считали, захватили Британию и украли ее у них после того, как римляне вернулись к себе домой.

— Я знаю.

— Помолчи и слушай, — сказал он резко. — С тех пор они все время пытались отвоевать свое царство, и часто посылали большие армии, чтобы вернуть земли, которые считали своими. Именно поэтому и был построен Вал Оффы, который лежит к западу отсюда: так мерсийские короли сдерживали валлийскую угрозу.

Кое-что из этого я уже слышал раньше, но большая часть рассказа была для меня в новинку, в любом случае я не понимал, к чему ведет такое длинное предисловие.

— Почему это важно? — спросил я.

— Это важно для понимания того, что я тебе сейчас скажу, — ответил Роберт, словно беседуя с маленьким ребенком. — С момента вторжения все изменилось. Ты знаешь, что английские таны при Гастингсе сражались на стороне узурпатора, и потому были изгнаны, а их имения конфискованы королем Гийомом. Но, похоже, что многие из тех, кто правил землями в здешних краях, не сбежали на Север или за море, а просто перешли через Вал. Теперь мы узнали, что они связали себя клятвами с валлийскими королями в попытке вернуть свои земли. Впервые два народа объединились для общего дела.

— Среди этих танов, — спросил я, — есть такой по имени Дикий Эдрик?

— Верно, — с некоторым удивлением ответил Роберт. — Значит, ты слышал о нем?

— Совсем недавно.

— В таком случае, ты догадываешься, что я собираюсь сказать, — продолжал он. — Мы собираем армию в Шрусбери. Ты должен оставить Эрнфорд и ехать со мной.

Его слова повисли в воздухе как дым. Начиная с прошлого года я только и мечтал, как поведу своих людей в бой, но никогда не думал, что получив вызов, буду чувствовать себя так, как сейчас. Эрнфорд стал моим домом, я столько лет провел в сражениях ради него. Собственная усадьба с вассалами, которые принесут мне клятву: я мечтал об этом с моей первой кампании.

— Нет. — Я встал и повернулся к огню. — Я не могу идти. Не сейчас.

— Не тебе это решать, Танкред.

Это было именно то, чего боялся Эдда, когда мы говорили с ним несколько дней назад. Теперь его опасения сбылись, хотя он мог и не выжить, чтобы убедиться в своей правоте.

— Мой человек был тяжело ранен сегодня, — сказал я. — враги крутятся вокруг моего дома, и вы ожидаете, что я брошу свою усадьбу на их милость?

— Если бы это зависело от меня, все было бы иначе, — ответил Роберт. — Но, к сожалению, это не так. Нас вызывает сам Гийом ФитцОсборн.

ФитцОсборн. Тот самый человек, который подавил восстание Дикого Эдрика три года назад. Его приказ был законом для любого жителя королевства, кроме самого короля. Самый мощный из вассалов Гийома, ФитцОсборн нес ответственность за управление всеми графствами. Опытный воин и способный командир, он возглавил правое крыло нашей армии при Гастингсе. Я видел его несколько раз и знал, что это не такой человек, которому можно отказать. Если вызов исходил от него, я не мог остаться в стороне.

Некоторое время я молчал, пытаясь сообразить, что сказать, но слова не шли на ум.

— Значит, ты поедешь? — сказал Роберт.

Хотя он придал своим словам вопросительную интонацию, мы оба знали, что это не вопрос.

— В Шрусбери?

— Да. Пока мы с тобой разговариваем здесь, по всем графствам уже собираются бароны. Они будут сходиться туда, пока ФитцОсборн решает, что делать дальше. Он уже движется на север из своего замка в Херефорде с авангардом более ста рыцарей.

Конечно, норманны умели воевать быстро. То, что ФитцОсборн шел так скоро, наводило на мысли, что на этот раз мы столкнулись не с небольшими волнениями, но с серьезной угрозой.

— Когда выступаем? — спросил я.

— Как можно скорее. Завтра на рассвете.

Снаружи совсем стемнело, было слишком поздно, чтобы выходить на ночь глядя. Мне потребуется некоторое время, чтобы собраться в дорогу и приготовиться к бою. Упаковать припасы, наточить оружие, проверить упряжь и прочее.

Прошедший год был более или менее мирным. Однако теперь казалось, что мир заканчивается.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Перед отъездом у меня оставалось одно последнее дело. Проснувшись очень рано, еще затемно, я оставил свою теплую постель, где спала Леофрун, и проскользнул через ворота, едва обмолвившись парой слов с часовым. Окутанный ночным сумраком, как саваном, я направился за запад, в каскаде брызг пересек брод и мимо спящих домов под стук копыт поехал по узкой тропе в сторону леса к зловещей тени, которая звалась Red Dun.

Мало кто из деревенского люда осмеливался даже приблизиться к холму, не говоря уже о том, чтобы подняться на него. Давным-давно здесь случилась великая битва, жестокое столкновение между соперничающими князьями, в которой пало так много людей и лошадей, что их тела покрыли всю землю, как листья осенью. В тот день было пролито столько крови, что и воды ручья и вся земля вокруг окрасились в багровый цвет, тем самым дав холму его нынешнее имя. С тех пор никакие цветы и травы не росли на этой проклятой земле, по крайней мере, так считали местные жители. В самом деле, люди Эрнфорда предпочитали пить из своих источников и не ступать на склоны Красного Холма.

Тропа была неровной и местами исчезала совсем, теряясь среди больших камней. Через некоторое время я был вынужден спешиться и вести свою кобылу в поводу, потому что покрытый сыпучей галькой подъем стал слишком крутым для всадника, но после короткого перелеска земля выровнялась, так что дальше мне оставалось всего несколько минут езды по гребню холма до большого вертикального камня, который стоял на вершине словно одинокий дозорный.

Рассвет уже начал кровоточить на восточном горизонте, и в полумраке я уже мог разглядеть мой Эрнфорд и окрестные поля. Мой зал за деревянным частоколом в излучине долины, словно призрак поднимался из тумана, стлавшегося по равнине. Холодные бледные руки обнимали ивы на берегу, мельницу и церковь, ползли к пастбищам и сенокосам. Каким маленьким все это выглядит, подумал я, каким беззащитным.

После того, что недавно случилось с Эддой, выйти из дома в одиночку было не самой лучшей идеей. Впрочем, отсюда я получал прекрасный обзор во всех направлениях, и даже в полумраке мог прекрасно различить, кто приближается ко мне, враг или друг. Кроме того, при мне был мой меч и нож, так что если врагам и удалось бы напасть на меня, я причинил бы им больше неприятностей, чем они мне.

Внизу среди деревьев жизнь уже просыпалась: воздух полнился пением птиц, предвещавшим новый день. Здесь же было тихо. Стояло слишком ранее утро, люди еще спали, и ни один столб дыма не поднимался над соломенными крышами. Дыхание ветра не тревожило неподвижный воздух. Долина подо мной лежала словно мертвая на несколько миль вокруг.

Я спешился и порылся в седельной сумке в поисках морковки для моей лошади. Потом стреножил ее, чтобы потом не тратить время на поиски, и подошел к камню, возвышавшемуся надо мной на девять или десять футов, словно колонна, поддерживающая невидимую крышу. Говорили, что он был установлен здесь древним народом, теми, кто жил здесь еще до римлян, первых иноземных покорителей этого острова. Возможно, он служил неким пограничным знаком, а может быть, это было местом сбора, куда в праздничные дни люди приходили для танцев и исполнения неведомых обрядов старой религии. Отец Эрхембальд говорил, что это дьявольское место и не одобрял моих поездок сюда, где по его словам обитали силы зла, а по ночам призраки мертвых высасывали душу у ничего не подозревающих путешественников. Но я поднимался сюда время от времени и не чувствовал никакого потустороннего влияния. Наоборот, в предрассветной тишине меня охватывало чувство восхищения людьми, сумевшими водрузить так высоко над долиной этот огромный обломок скалы.