Ходи невредимым! - Антоновская Анна Арнольдовна (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Помолчав, перешли к обсуждению, как дать знать Вардану, что его послание оказало Саакадзе большую услугу… Дато тут же предложил способ, одобренный всеми. И Хорешани послала слугу просить священника древней церкви к полуденной еде…
Тем временем, подружившись с лорийцем, Эрасти, гуляя по саду, охотно отвечал на расспросы. Что? Сколько Моурави дружинников имеет? Здесь, в замке, немного, всегда двести. А где много? Около Кехви, около Сурами тоже пять тысяч стоят… на Тбилиси готовится напасть Моурави… Потом таинственно признался, что в замке спрятан огненный бой, привезенный азнауром Дато из Русии. «Для важного дела бережем».
Лориец счастлив. Еще бы! Привезти владетелю Лоре важные сведения и получить награду.
Заметив Автандила в окне, машущего платком, Эрасти поспешил напомнить лорийцу, что Саакадзе ждет его на прощальную беседу.
Даже спокойный Ростом согласился с Димитрием, что Георгий слишком много времени уделяет лазутчику… И все несказанно обрадовались, когда, наконец, сияющий лориец выбежал из дверей, вскочил на арабского жеребца, подаренного ему Георгием, и умчался. Димитрий свирепо теребил усы, а Гиви не переставал ахать, и было отчего: за поясом рыжебородого торчала изогнутая рукоятка кинжальчика, которым Георгий так ловко вскрыл тайную пружину в поясе.
– Сегодня на рассвете выступим, друзья, к городу Лоре…
– Как, Георгий, выступаем?! Возможно ли взять укрепленную крепость? Или забыл – у нас здесь только пятьдесят дружинников.
– И все же, мой Даутбек, крепость мы возьмем. Начнем сами… Матарс, проберись к Квливидзе, пусть поспешит со стороны Джелал-оглы к северной стене Лоре, а ты, Пануш, – к Гуния и Асламазу, – пусть немедля пересекут Ташири-Лори, направят дружины к западным воротам крепости и начнут осаду. Мы вовремя подоспеем… Ты, Ростом, скачи к Бакару, скажи: необходимо пополнить конями и оружием наше ополчение… Бакар давно огорчался, что даже старикам приходится ходить пешком… Скажи суровому главе ополченцев, что мелик-атабаг Лорийский богат, а у наших ополченцев благодаря друзьям лорийского владетеля семьи голодают… Пусть Бакар подступает со стороны замкнутой поляны к главным воротам, там встретимся… Придется тебе, дорогой Папуна, скакать в Дзегви, Гамбар подымет Ниаби, Гракали, Ахал-Убани и Цители-Сагдари. Передай, пусть подойдут к замкнутой поляне, там встретимся.
– Говоришь, выступаем сегодня? Но разве не месяц надо стоять у стен Лоре, чтобы разрушить хоть одни ворота?..
– Разрушать незачем, подойдем к Лоре, скрытые ночной темнотой. Пока наши азнауры и ополченцы будут осаждать Лоре, отвлекая внимание, лорийцы сами распахнут южные ворота.
– Сколько ты заплатил лорийцу, кроме драгоценного кинжальчика?
– Кинжальчик открыл нам тайну пояса… Каждая услуга требует расплаты… Зато Хосро услужил без задатка. Чему ты удивляешься, Даутбек, и ты, Ростом? Или вы забыли, что в послании мирза писал о помощи? Пятьсот сарбазов должны вот-вот подойти к южным воротам, но мы опередим Хосро, и вместо минбаши пять раз Дато прокричит кукушкой… Остальное произойдет быстро, ворота откроются, но не Хосро обрадует предателя, а я! Заставлю его хвастливое оружие покрыться ржавчиной от долгого бездействия…
– Но, Георгий, условный крик могут изменить после рассказа лазутчика о тебе.
– Лазутчик будет молчать, как рыба, ибо я вынудил его поклясться. Он ни слова не скажет ни атабагу, ни его главному советнику Сакуму, никому другому, что видел меня…
– Э, Георгий… Вардану он тоже клялся. Клятва лазутчика – собачий лай.
– Я вынудил его поклясться жизнью жены… Клятву Вардану нарушил – конь издох, мою нарушит…
– Жена издохнет!.. – повеселели «барсы».
– Ты, Гиви, угадал, так я ему обещал…
Уже давно Папуна и «барсы» перестали серьезно обсуждать стратегию предстоящего боя. Внезапные налеты с малочисленными дружинами, быстрые «летучие» битвы приучили их не к рассчитанным построениям, как бывало раньше, а к дерзким наскокам, к беспечному отношению к своей жизни… Потому и сейчас никто из них не думал готовиться к бою, никто не задумывался о возможных неудачах: нет, неудач не будет, не должно быть…
И, как всегда, «барсы» подзадорили Дареджан, и полуденная еда украсилась зажаренными на вертелах дикими гусями, фазанками, домашними каплунами. Папуна, решив выехать к ничбисцам после полуденной еды, поддержал «барсов». Только Георгий был задумчив, он знал, как много зависит от его смелого замысла… Знал, как риск велик. Но если удача? Тогда многое можно исправить, «А вдруг за воротами Лоре, как удалось выпытать у лорийца, не тысяча воинов, а гораздо больше? Вдруг Хосро удалось скрытно прислать персидские пушки? Лориец клялся: „Пушки только ожидают…“ Доверять никому не следует. Отвага и осторожность – обязательные спутники летучей войны… „Барсы“ беспечно относятся к ополченским сражениям, но я знаю – риску здесь больше… Приходится за них думать, чтобы уберечь от неожиданности… Тяжело, но следует взять и Арчила с десятью разведчиками. Женщин без охраны оставляю… Не больше двенадцати дней пройдет… Моя Русудан тайный выход знает… если… Нет! Никаких случайностей! Никто не разведает, что в замке нет охраны… Потом, стража не забудет каждую ночь подкатывать к воротам волков в железной клетке. В случае нападения волкам бросят мясо с порошком и, приоткрыв в стене потайную дверцу, выпустят на противника… Это сделает верный Омар, он все в Терки рвется… вернусь, пошлю с ним подарок воеводе… Кроме волков, пузыри с ядом усладят врага…»
– Э, э, Георгий, не забывай – фазан вкусен горячий, а вино холодное…
– Ты прав, мой Папуна… Твое здоровье, благочестивый отец!
Священник, приглашенный к еде, торопливо поднял чашу; он с наслаждением вкушал праздничные яства. Видит бог, он был счастлив. Поездка в Тбилиси сулила много чистой радости… Вот он, бедный священник, обремененный многочисленной семьей, скучно доживал свой век, сокрушаясь отуречиванием паствы. Усердные молитвы и внимание к прихожанам, таким же беднякам, как он, не улучшали трапезу и одежду его семьи. Нередко священник другой церкви посмеивался над ним: «Даром крестишь, даром венчаешь, даром панихиду служишь… а свои дети голодают, это даже господу не угодно…» Священник сам знал, что плохо выходит, но от кого брать, от таких же голодающих? И вот Иоанн Креститель увидел его усердие и наградил чрезмерно. Да снизойдет небесная благодать на паству! Раньше, кроме оборванных чох и заплатанного женского платья, ничего церковь в своих стенах не видела. А сейчас? Все богачи бросились к нему, ибо семья Моурави, сам Моурави, если в замке находится, и вся «Дружина барсов», не считая слуг, конюхов, каждое воскресенье слушают его обедню… Сколько пожертвований, сколько подарков его семье! Богатые жители вдруг прозрели, вспомнили о древности церкви, тоже стали подражать обитателям замка Моурави. И, во славу святой троицы, церковь заново выкрашена, много ковров, свечей, церковные чаши. О господи, пути твои неисповедимы!..
Потом священник стал размышлять о поручении Хорешани купить церковную парчу ему на праздничную ризу, материю на платья его семье. Для себя она просила лишь купить фаянсовый кувшин, – вчера разбила… любимый был, даже черепок на образец дала, – священник нащупал в кармане рясы завернутый в лоскут черепок от разбитого кальяна и кисет с монетами…
Прощаясь, священник обещал весь майдан обойти, но сыскать доброй дочери кувшин желаемой раскраски. Тут Хорешани, точно внезапно вспомнив, посоветовала: если сразу не найдет, пусть обратится к старосте майдана, он все знает. Одно – пусть не говорит, что для нее. Купец предан царю Симону и не захочет сделать ей, Хорешани, приятное.
Никогда не лгавший священник со вздохом обещал сказать старосте, что для себя ищет…
Неожиданно у самых дверей его догнал Гиви и, к беспокойству всех, сунул священнику несколько марчили, попросив привезти казахскую плетку, пусть майдан наизнанку вывернет, но достанет. Наверно, у амкаров-шорников. Долго после ухода священника ругали «барсы» безмозглого петуха за нарушение уговора ничего не поручать священнику, дабы не накликать на него подозрений Метехи и церкови.
