Бастард де Молеон - Дюма Александр (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Дон Педро был более удачлив; он подмял под себя Энрике де Трастамаре и, прижав его коленом к земле, вытащил из-за пояса маленький кинжал, чтобы нанести удар.
Но опасность придала Энрике сил; он еще раз сбросил на землю брата и удерживал его на боку. Лежа рядом, они обдавали лица друг друга обжигающим дыханием своей бессильной ненависти.
– Надо с этим покончить! – вскричал дон Педро, видя, что никто не осмеливается их разнять, поскольку королевское величие и ужас происходящего подавляли присутствующих. – Сегодня в Кастилии больше нет короля, но не будет и узурпатора. Я потеряю власть, но буду отомщен. Меня убьют, но я напьюсь твоей крови.
И он с неожиданной силой подмял под себя брата, измученного этой борьбой, схватил его за горло и занес руку, чтобы вонзить кинжал.
Тут Дюгеклен, видя, что дон Педро ищет кинжалом щель в латах и кольчуге, схватил своей крепкой рукой дона Педро за ногу и вывел его из равновесия. Теперь несчастный упал на землю рядом с Энрике.
– Я не спасаю и не гублю королей, я помогаю моему сеньору, – сказал коннетабль хриплым, дрожащим голосом.
Энрике смог перевести дух, собраться с силами и достать нож.
Все произошло в одно мгновенье. Нож по рукоятку вошел в горло дона Педро, кровь брызнула в глаза победителю, крик, сорвавшийся с уст дона Педро приглушился.
Ладонь зарезанного разжалась, его зловеще наморщенный лоб откинулся назад. Послышалось, как его голова глухо ударилась о землю.
– О Боже! Что вы сделали! – вскричал Аженор, который вбежал в палатку и, охваченный ужасом, увидел залитый кровью труп и стоящего на коленях Энрике: в правой руке он сжимал нож, а левой опирался о землю.
Воцарилась жуткая тишина. Король-убийца выронил окровавленный нож. И тут все заметили, как из-под трупа показалась алая струйка, которая медленно потекла по каменистой ложбинке. Все отпрянули от этой крови; она еще дымилась, словно дыша пламенем гнева и ненависти.
Дон Энрике поднялся, сел в углу палатки и спрятал в ладонях свое мрачное лицо. Он не мог вынести солнечного света и взглядов присутствующих.
Коннетабль, столь же мрачный, как и дон Энрике, но более деятельный, нежно поднял его и удалил зрителей этой жуткой сцены.
– Конечно, было бы лучше, если бы кровь эта пролилась на поле брани, – сказал он. – Но все, что Бог ни делает, к лучшему, и то, что Бог задумал, свершилось. Пойдемте, государь, и будьте мужественны.
– Он сам искал смерти, – бормотал король. – Я бы простил его… Проследите за тем, чтобы его останки укрыли от посторонних взоров, пусть его похоронят с почестями…
– Сир, не думайте больше ни о чем, забудьте об этом… Позвольте нам заняться нашим делом.
Король ушел, пройдя мимо шеренги молчаливых, подавленных солдат, и укрылся в другой палатке.
Дюгеклен вызвал начальника полевой стражи бретонцев.
– Ты отрежешь эту голову, – сказал он, показывая на тело дона Педро, – а вы, Виллан Заика, доставите ее в Толедо. Таков обычай этой страны: узурпаторы славы мертвых тем самым теряют право нарушать мир в королевстве и смущать покой живых.
Едва он успел договорить, как из крепости явился испанец и от имени управителя замка сообщил, что гарнизон сложит оружие в восемь часов вечера, согласно условиям, поставленным парламентером коннетабля.
XXVII. Решение Мавра
Палатка была разрублена, и всю эту столь жуткую и так стремительно разыгравшуюся сцену могли наблюдать из замка Монтель, видеть неистовство ее главных действующих лиц.
Мы уже знаем, что во время переговоров, выслушивая предложения парламентера, Мотриль часто поглядывал в сторону равнины, где что-то привлекало его внимание.
Аженор пытался убедить мавра, что бретонцы не знают имен скрывшихся ночных беглецов, и преуспел в этом. Эта новость успокоила Мотриля, ибо ночная тьма не позволила людям в замке видеть исход побега; бретонцы, устраивая засаду, старались ничем не нарушать тишину.
Поэтому Мотриль должен был поверить, что дон Педро в безопасности.
Вот почему он сначала отверг предложения Молеона. Но, глядя на равнину, мавр – глаз у него был очень острый – заметил трех лошадей, блуждавших в зарослях вереска, и без всякого сомнения узнал среди них быстрого белого коня дона Педро; это благородное животное вынесло хозяина с поля битвы при Монтеле, а теперь должно было его умчать от преследования врагов.
Бретонцы, опьяненные успехом, схватили всадников, но забыли про коней; те, почувствовав себя свободными и испугавшись внезапного нападения, преодолели земляные укрепления и убежали в поле. Остаток ночи они, пощипывая траву и резвясь, провели в полях; однако на рассвете чутье, а может быть, преданность людям, снова привели их ближе к замку, туда, где их увидел Мотриль.
Кони вернулись не той окольной дорогой, по которой умчались ночью; теперь от замка их отделял глубокий обрывистый овраг, через который они не могли перебраться. Прячась за скалистыми выступами, они изредка смотрели на замок Монтель, потом снова принимались объедать в углублениях скал мох и душистые кусты мадрониоса, чьи ягоды цветом и запахом напоминают землянику.
Заметив коней, Мотриль побледнел и засомневался в правдивости Аженора. Тогда-то он принялся спорить об условиях сдачи замка и добиваться того, чтобы Аженор обещал ему жизнь.
Потом перед Мотрилем во всем ее ужасе предстала сцена в палатке. Он узнал золотого льва на шлеме Энрике де Трастамаре, разглядел огненно-рыжие волосы дона Педро, его сильные, энергичные жесты, слышал его голос, когда, последний, смертельный крик, громкий и горестный, вырвался из его пронзенного кинжалом горла.
Тогда он и решил задержать Аженора, чтобы взять его в заложники или растерзать на куски; тогда он и впал в отчаяние. И, увидев, как приканчивают дона Педро, не зная ни причин, ни последствий ссоры братьев, он понял, что и ему, подстрекателю убитого короля, приходит конец.
С этой минуты мавру стала ясна вся тактика Аженора. Молеон обещал ему жизнь для того, чтобы убить его при выходе из Монтеля, и беспрепятственно, навсегда завладеть Аиссой.
«Возможно, я погибну, – рассуждал мавр, – хотя я постараюсь выжить, но ты, проклятый христианин, не получишь девушки, либо она вместе со мной достанется тебе мертвой».
Он условился с Родриго умолчать о смерти дона Педро, о которой в замке знали они одни, и велел собрать офицеров Монтеля.
Все согласились с тем, что надо сдаваться. Мотриль тщетно пытался убедить этих людей, что лучше погибнуть, чем рассчитывать на милость победителей. Но даже Родриго был против этого.
– Они ненавидят дона Педро, может быть, и других грандов, – пояснил он, – но нас, кого пощадили в бою, таких же испанцев, как и дон Энрике, зачем им убивать, когда слово коннетабля гарантирует нам жизнь. Мы ведь не сарацины, не мавры, и взываем к милосердию того же Бога, что и наши победители.
Мотриль прекрасно понял, что все кончено. С покорностью, свойственной его соотечественникам, он опустил голову и отгородился ото всех принятым им незыблемым, страшным решением.
Родриго объявил, что гарнизон сдастся немедленно. Мотриль добился, чтобы сдача крепости произошла вечером. Люди в последний раз подчинились его воле.
После этого к Дюгеклену прибыл парламентер с предложением сдать крепость в восемь часов вечера.
Мотриль, как он сказал Родриго, заперся в покоях управителя замка, чтобы предаться молитве.
– Выведите гарнизон в назначенный час, то есть вечером, – сказал он, – сперва солдат, затем младших офицеров, далее офицеров и выходите сами. Я пойду последним вместе с доньей Аиссой.
Оставшись один, Мотриль открыл дверь в комнату Аиссы.
– Вы видите, дитя мое, что все идет согласно нашим желаниям, – обратился он к ней. – Дон Педро не только уехал, он убит.
– Убит?! – воскликнула девушка, охваченная ужасом, в котором все-таки оставалось некое сомнение.
– Хорошо, убедитесь сами, – невозмутимо сказал Мотриль.
