Гайдзин - Клавелл Джеймс (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Какой он, к черту, джен...
— Наедине, как джентльмены, Малкольм, — повысил голос Бебкотт. — Норберт, чего вы добиваетесь?
— Я дуэли не выбирал, но если этот ублюдок хочет именно этого, так тому и быть! Сегодня, завтра, чем скорее, тем лучше.
— Ни сегодня, ни завтра и ни в какой другой день — дуэли запрещены законом, а я буду у вас в конторе в одиннадцать. — Бебкотт посмотрел на Струана, понимая, что никто здесь не в состоянии помешать им драться, если таково будет их обоюдное желание.
Он увидел расширенные зрачки, и это одновременно опечалило и взбесило его. И он, и Хоуг уже давно определили у него пристрастие к наркотику, но что бы они ни делали, что бы ни говорили, он оставался глух к их увещеваниям, не дали результата и попытки помешать ему доставать лекарство. — С вами я увижусь в полдень, Малкольм. Тем временем, оставаясь пока что старшим британским чиновником в Иокогаме, я приказываю вам обоим не общаться друг с другом и не нападать друг на друга, частным ли образом или на людях...
Какое-то движение в комнате отвлекло Струана. Только что вошёл Сератар, и все окружили его, приветствуя. Позади него стоял Андре Понсен. Сквозь туман в голове он слышал, как Сератар говорил, что встреча в Эдо закончилась быстро, после того как «мы вышли из тупика и предложенные Францией компромиссы были приняты, поэтому оставаться там уже не было нужды...»
Его уши вдруг перестали слушать, а глаза сосредоточились на Андре. Высокий, подтянутый, с резкими чертами, красивый француз улыбался Анжелике, которая улыбалась ему в ответ с выражением такого счастья на лице, какого он не видел уже несколько дней. Ревность начала овладевать им, но он прогнал от себя эти мысли. «Это не её вина, — подумал он устало, — и не Андре, она достойна того, чтобы ей улыбаться, а из меня сейчас компаньон никудышный, и я вообще больше не я, мне просто до смерти осточертела эта боль и эта беспомощность. Господи, но я люблю эту женщину, и она нужна мне больше жизни».
Он с трудом поднялся на ноги, извинился и поблагодарил их за гостеприимство. Сератар был, как всегда, очаровательно любезен.
— Но вы, конечно же, останетесь? Мне так жаль, что случился пожар, в море мы совсем не почувствовали землетрясения, нас даже не качнуло. Не тревожьтесь за свою невесту, мы с восторгом будем принимать её у себя, мсье, столько времени, сколько будет необходимо, чтобы навести порядок в ваших апартаментах. Излишне говорить, что мы рады видеть вас в любое время. — Он проводил их до двери: Анжелика настояла на том, чтобы взять Струана под руку и проводить его до дома.
— Я и сам дойду прекрасно, ангел мой, — сказал Струан, с любовью глядя на неё.
— Разумеется, любовь моя, но это доставит мне удовольствие, — ответила она: теперь, когда Андре вернулся, её опять переполняли сострадание и забота. «Ещё лишь несколько часов, и потом я свободна».
Ужин прошел с огромным успехом. Анжелика лучилась.
— А теперь я оставляю вас наедине с вашими сигарами, коньяком и рискованными анекдотами!
— Последний бокал...
Она дала уговорить себя взять бокал с собой, и Вервен проводил её , чтобы убедиться, что окна и новые ставни в её будуаре и в спальне крепко заперты.
Неохотные пожелания спокойной ночи и приятных сновидений, и потом женщины остались одни, заперев на засов дверь в коридор. А Со раздела её , расчесала ей волосы и убрала платье с кринолином в глубокий шкаф, где висела другая одежда, а белье уложила в комод, и все это время Анжелика со счастливым видом напевала про себя, довольная, что осталась здесь, успокоенная насчет завтрашнего дня, ликуя в душе, что ей так легко удалось остаться одной и что пожар и землетрясение не только не причинили вреда никому из них и не помешали её плану, но даже наоборот, все упростили.
«Я помирю Малкольма и Джейми, это плохо, что они отдалились друг от друга, — думала она в приятном возбуждении, жажда ещё давала себя знать, но совсем не сильно, и вина было довольно. — Как я благодарна Богу за Андре! Интересно, как выглядит эта Ёсивара и его девушка. Я попрошу его рассказать мне о ней, и мы сможем вместе смеяться...»
— Спокойной ночи, мисси. — Слова А Со прервали течение её мыслей. Китаянка грузно направлялась к софе в будуаре. Последний раз, когда её горничная спала там, даже с закрытой дверью в спальню, храп её был оглушительным и ещё больше растревожил её.
— Нет, А Со, нет спать здесь! Ты уходить, вернуться чоп чоп с кофе, утром, хейа?
Женщина пожала плечами.
— Спокойной ночи, мисси.
Анжелика заперла за ней дверь и в теплом свете, наконец-то совершенно одна, в мире и покое, лениво закружилась, мурлыча про себя мотив вальса. Через мгновение ухо её уловило приглушенные звуки фортепиано. А, это Анри, подумала она, узнавая его манеру. Он хорошо играет, лучше, чем Вервен, но с Андре его не сравнить. Шопен. Мягкий, тонкий, романтичный.
Она раскачивалась в такт чудесной мелодии, потом заметила себя в высоком зеркале. Секунду-другую она рассматривала себя, поворачиваясь то одной, то другой стороной, потом приподняла груди, как они это часто делали с Колеттой, выпячивая их так и эдак, чтобы посмотреть, в каком положении они выглядели более обворожительно, в каком — менее.
Глоток шампанского, шипучие пузырьки покалывали язык, музыка и вино кружили голову. Внезапный взволнованный порыв, и она уронила пеньюар с плеч, потом медленно потянула ночную рубашку все выше и выше, заигрывая с отражением в зеркале, восхищаясь ногами, лоном, бедрами, грудью и вот уже совершенной наготой той, другой особы, принимая то одну позу, то другую, пользуясь скомканной рубашкой, чтобы скрыть и чтобы обнажить.
Ещё один глоток шампанского. Потом она обмакнула в вино палец и смочила им напрягшиеся соски — она читала, что так делали великие парижские куртизанки, используя иногда сладкое «Шато д'Икем» там и в других местах. Любопытно, что две наши самые знаменитые куртизанки в столице мира — англичанки.
Она хохотнула про себя, вся во власти ночи, музыки и вина. Когда я рожу одного или двух сыновей и мне будет, скажем, двадцать один и у Малкольма появится любовница, а я буду готова для своего особого, неповторимого любовника, именно это я сделаю в первую очередь — для его удовольствия и для своего, а перед этим — для удовольствия Малкольма.
Ещё глоток, потом ещё, потом остальное, томно слизнув последнюю каплю, потом, глядя в зеркало, она пробежала язычком по бокалу, играя с ним. Снова короткий хохоток. Она поставила бокал на туалетный столик, он покатился и упал на ковер, но она не заметила этого, слух её был настроен только на Шопена и его томящуюся в самой глубине страсть — глаза не отрываясь смотрели в зеркало, теперь отраженный образ был совсем рядом, бесстыдно близко.
Она лениво подалась вперед и увернула фитиль лампы, тени стали мягче, потом отодвинулась немного. Девушка в зеркале все ещё оставалась там, очаровательная, полная неги и сладострастия. Пальцы ожили словно сами по себе и отправились путешествовать по телу, скользя, поглаживая, сердце забилось быстрее, трепеща от растущего наслаждения. Глаза закрылись. Она представила Малкольма, высокого, сильного, очень сильного, сладкопахнущего, вот он ведет её в спальню, кладет поверх покрывал, ложится рядом, такой же нагой, как она, его пальцы всюду порхают по ней, лаская.
Ори тихо открыл дверь шкафа в соседней комнате, бесшумно прошел вперед и теперь стоял глубоко в тени рядом с полутокрытой дверью, наблюдая за ней. Сердце тяжело стучало у него в ушах. Ему было легко спрятаться среди коробок и висящих платьев и кринолинов, легко было скользнуть ещё дальше вглубь, сделавшись невидимым, когда горничная открыла дверцу шкафа и потом опять закрыла её. Легко было услышать, как запираемый засов звякнул в последний раз, и определить, когда Анжелика осталась по-настоящему одна.
В полутьме спальни она лежала на простынях, глаза закрыты, мелко вздрагивая время от времени, лицо в тени, часть тела в тени, тени танцевали, когда движение воздуха в комнате играло крошечным огоньком. Ему казалось, что он ждет целую вечность. Беззвучно он вступил из тьмы на порог. Дверь со щелчком закрылась за ним. Далекая музыка оборвалась. Её глаза открылись, посмотрели в его сторону, и она увидела его.
