Время бусово (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
— Это так, — не стал спорить Бродич, — но есть же воевода…
Воевода в Курске действительно был. Все тот же Хват. Постарев-ший и раздобревший телом. Вече, по-видимому, помня его прежние заслуги, вновь и вновь избирало Хвата воеводой, хотя, если по правде сказать, воевода из него был уже никакой. Он мог только своих челя-динцев в собственном доме пугать, а не воинов уму-разуму воинскому учить и, тем паче, в бой их водить. Одряхлел и огрузнел, на коня и то только с помощью двух слуг или воев может взобраться и, пыхтя, сползти с него. О том, чтобы скакать, не говоря уже о сечи на мечах, — вообще разговору не ведется.
— Воевода есть и много ест, — сбалагурил Ярун, впрочем, без осо-бой язвительности, скорее сожалеючи, — но он годится теперь лишь для того, чтобы сидеть на печи да есть калачи. Был Хват — и вышел. Уката-ли сивку крутые горки. Да сам-то, батя, не ведаешь разве? Не видел что ли?
— И то правда: давно не видел. Все как-то недосуг было… Кроме того, он в крепости, в своем дворце живет, а я в крепость уже редко хо-жу — дома дел хватает: то тын починить, то ворота поправить. Да и пом-нить в мои годы хочется молодое и сильное…
— Но это ты зря, батя. На себя поклеп возводишь. Ты у нас мужчи-на еще хоть куда! Не чета воеводе. Совсем не чета. Ты у нас и с мечом, и с копьем охулки на руку не возьмешь, молодого запаришь, если что…
— И на том, сын, спасибо. Силишка, она еще есть, конечно, но уже на та, какая раньше была… Видно, подходит наша пора на печь взби-раться, на ней до конца жизни скакать вместо борзого коня… Спета песнь молодецкая…
Помолчали.
— …Так, значит, воевода совсем на ноги сел, — начал первым после короткого раздумья Бродич, как-то нерешительно, словно прислушива-ясь к каждому произнесенному слову, словно взвешивая его невидимое на ладони и на языке. — И что же дальше?.. Без воеводы нашему граду быть что ли?..
— Не знаю… — отозвался на сетования отца Ярун. Потом добавил как бы нехотя и мимоходом: — Князь Севко намекнул, если в походе удачу не упущу, а как жар-птицу, за хвост поймаю и удержу, то меня на следующее вече он будет прочить в воеводы. Но разговор сей только между нами, отец… Без огласки…
— Тогда понятно… — протянул он. — Удачи тебе, сын! — Вполне серьезно пожелал Бродич, внутренне гордясь за своего первенца.
В сенцах послышались шаги, и вскоре в избу ввалился Родим, да не один, а с супругой, а следом за ними и Купава, прихватившая крынку молока. Оба в повседневной одежде — видно от хозяйских дел оторвала их мать.
— Здрав будь, братец Ярун! — поприветствовал первым старшего брата Родим, который был не только значительно моложе Яруна, но и уступал тому в дородности, возможно, еще не заматерел, но, возможно, таким и уродился.
— И тебе быть здраву, братец Родимушко! — Поздоровался радушно Ярун.
Братья обнялись. От резких движений огонь факела заметался то, пригасая, то, разгораясь с новой силой. Синхронно с ним заметались и тени по стенам избы.
После мужа скромно поздоровалась супруга Родима — пышнотелая, как сдобная булка, Ярославка. Спросила тихо, как самочувствие Жалей-ки, как детки, хотя жили-то рядом и видеться по несколько раз на дню могли. Но спросила. По заведенному обычаю.
— Вот, вот, — поддержала ее Купава, расставляя на столешнице миски с домашней снедью, — только женщины не забудут спросить о семье и о детках. Мужики — все об одном: куда поход, да с кем ратобор-ствовать?!! Словно и иных дел больше нет…
— Да что с ними станется, — стараясь казаться небрежным, отмах-нулся Ярун. — Слава Сварогу, живы и здоровы. Сыновья — так те сами вскоре воями станут, а Жалейка — та как добрая квашня расплылась. Сама себя шире ходит… видать, не в коня корм… Брала бы с тебя, ма-тушка, пример. Вон ты у нас какая… как березка еще стройная! Ан нет…
Лицо Купавы зарделось, но она промолчала.
— Это хорошо, — отозвался Бродич, опуская последние слова Яруна про мать, — что живы и здоровы. Нам со старухой меньше печали будет. Верно, Купа? — И не дожидаясь ответа супруги, продолжил: — А скажи-ка ты нам, сотник Ярун, десятки световидовых воев в поход с вами идут?
— Нет, те не идут.
— Хорошо.
— Что хорошо? — Не поняв сути последних слов из-за хлопот по угощению сыновей, переспросила Купава.
— Хорошо, говорю, что Стоян в поход не идет. Все нам помощь ка-кая никакая… особенно в страдную пору, — уточнил Бродич. — Хоть князь о гриднях своих, а также о их семьях заботу и имеет, но лучше, когда кто-то из своих родных и близких о семьях ушедших воев позабо-тится. Это не в пример надежней…
Пока мужчины перебрасывались словами, Купава с младшей не-весткой на стол накрыла, за стол пригласила:
— Садитесь, мужи, сумеречничать, чем Бог послал. И ты, сношень-ка, тоже.
Бродич, как старший в роду, в малую миску от разной пищи крохи взял — на тризну богам и пращурам. В печь на уголья бросил. Боги и пращуры найдут.
Ели молча, степенно. Запивали еду квасом. Бродич сам перед по-ходом никогда вина не пил и детям тот порядок привил: «Истина не всегда в вине».
Перекусив, Ярун засобирался домой:
— Надо и дома среди своих побывать, с женой погуторить, сыновь-ям наказ дать. Летние ночи, они, того, короткие. Не успеешь и глазом моргнуть, как рассвет. А нам еще до выхода Световида на окоем требу-ется с воями выступить, чтобы по холодку как можно дальше путь дер-жать, — поделился он своими заботами.
Не удерживали. Понимали, что сотнику надо и с домашними по-быть и утром к походу быть не только самому готову, но и всем воин-ством своим. А вои в сотне, хоть и опытные, но каждый со своим норо-вом. Потому, каждого обуздать требуется, совсем как молодого и не объезженного жеребчика.
На прощание Бродич как бы вспомнил:
— В прошлое лето, на праздник Световида белый конь его воинский ритуал хорошо прошел, не споткнулся, за древки копий не зацепился… да и шествие начал, как помнится, с правой ноги. А год-то еще не про-шел…
— Помню.
— Вот я и говорю, что год для русского воинства должен быть удачным.
— Будем на богов наших уповать: на Сварога, Перуна и Леда.
— Через верховья Семи на Дон идете, али как? — вновь задал вопрос Бродич, потчуя сыновей и сноху и почти не притрагиваясь к снеди сам.
— Через них. В Белой Веже сотня-другая должна к нам присоеди-ниться, — справившись с очередным куском жареного мяса, густо сдоб-ренного мелконарезанными душистыми травами и тертым хреном, ото-звался Ярун.
— Или вы к ней… — как бы рассуждая сам с собой, заметил старый охотник.
— Или мы к ней, — не стал оспаривать предположение отца Ярун.
— О двуконь? — Не унимался с вопросами Бродич к видимому не-удовольствию супруги, просившей оставить сына в покое, чтобы дать ему спокойно поесть. Впрочем, Купава, если и пошумливала на мужа, то делала это больше для вида, чем от сердца, так как понимала, чем больше Бродич будет занимать Яруна расспросами, тем больше сын пробудет у родителей, тем больше она им будет любоваться.
— О двуконь.
— И коневоды?
— И коневоды. Целый десяток. Ребятки расторопные. Корить зря не стану.
— А кашевары?..
— И кашевары, — отвечал степенно Ярун. — Тех поменьше, но и их с пяток наберется…
— А жрецы-рудознатцы и костоправы?..
— И жрецы имеются.
— Значит, из Ярильска воев тамошних ждать не будете?
— Не будем. Те Десной и Днепром пойдут. Если пойдут, конечно… На Голунь, что ли… Я ведь всего не знаю. Если хочешь, с князем по-толкуй. Может, что и объяснит подробнее…
— А ратские?! — словно не слыша слов сына, продолжал спрос Бро-дич.
— По дороге присоединятся. Их совсем мало: десятка два, три… вряд ли более…
— Да, дела… — как бы подвел итог своим расспросам старый кур-ский охотник.
Помолчали, ибо все было сказано и нет больше возможностей удерживать сына. Даже вкусная снедь, которой расстаралась Купава, больше не могла удержать Яруна в доме родителей. К ней уже никто не притрагивался, и она стыла на столе в деревянных мисках и глиняных горшках.
