Закат викинга - Триз Генри (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Тогда простак Ямсгар похлопал себя по макушке и сказал:
– У меня на голове только волосы, и никакой черной кошки нет.
– Вот и смотри за ними получше, – сказал Гудбруд. – Потому что если ты видишь то, что я уже успел разглядеть, то поймешь, что эти люди любят коллекционировать чужие волосы. Погляди, сколько скальпов свисает с их ремней!
– Тогда я надену шапку, – откликнулся Ямсгар Хавварссон. – Мне вовсе неохота расставаться со своими волосами, хоть в них, может, и полно иннуитских вшей. Я люблю свои волосы. Они очень даже хороши, если их как следует расчесать и заплести в косы. У нас на фьорде очень многие женщины считают, что нет ничего красивее моих волос.
– Кто сомневается, – подхватил Торнфинн Торнфиннссон. – Они торчат у тебя точно сено в стогу. И жесткие, как щетина, и тонкие, как у старого осла. Береги их, дружище, не снимай шапку. Если такое сокровище будет утрачено, подобного не сыщешь во всей Норвегии.
– Я послушаюсь тебя, друг мой, – кивнул Ямсгар.
Они последовали за краснокожими вверх по холму и дошли до зеленой поляны, откуда в небо поднимался голубой дымок.
12. ПЛЕМЯ БЕОТУК
Жизнь среди племени беотук пришлась по душе викингам, особенно после их долгого пребывания в скованной льдом стране иннуитов и мучительного скитания по морским волнам.
Старый вождь, Гичита, предложил Харальду и Груммоху занять место у самого костра рядом с ним и Вавашей. Он подарил им головные уборы из перьев в знак того, что они приняты в члены племени. Это были шапки из меха, украшенные спереди и сзади орлиными и соколиными перьями. Головной убор Груммоха был отделан серебряными пуговичками, которые позванивали при ходьбе. А у Харальда он был украшен белыми крупными бусинами, нашитыми на широкую голубую ленту.
Вручая им эти дары, Гичита сказал:
– Великие воины должны носить знаки своей славы.
Младшая дочь Гичиты, Ненеошавег, научила их причесывать волосы на манер беотуков. Длинные пряди зачесывались назад, а получившийся «хвост» продевался в полую кость, так чтобы волосы не трепались, когда приходилось быстро передвигаться в лесной чаще.
– Это проще, чем заплетать их в косу, названный братец, – сказал Груммох Харальду. – Беда только в том, что эта кость прыгает за плечами, когда идешь, а это неприятно. Мне все кажется, что кто-то подкравшись, хлопает меня по спине.
– Да брось ты об этом беспокоиться, – ответил Харальд. – Если уж кто из здешних похлопает тебя между лопаток, тебе не придется оборачиваться. Твой позвоночник просто переломится, и все.
Это была, конечно, мрачная шутка. На самом деле, особенно в первое время, жизнь среди племени беотук проходила не без приятности. Викинги подарили Гичите железные мечи и боевые топоры, которые остались от тех, кто погиб на пути в Гренландию. В ответ Гичита подарил им оперенные топорики, сделанные из камня и лосиной кости, а также охотничьи ножи из меди и железа с рукоятками из лосиного или оленьего рога.
Вскоре викинги переняли у беотуков их боевую раскраску: она наносилась на лица широкими полосами. Иногда полосы были голубые, их готовили из сока местных растений. Иногда желтыми – из глины, которую добывали на поляне неподалеку от деревни.
Гудбруд Гудбрудссон заявил однажды:
– Эта раскраска очень тебе идет, Торнфинн Торнфиннссон.
Торнфинн поклонился с важностью, как это было принято у беотуков.
– Мне приятно, что ты это заметил, друг, – сказал он.
Гудбруд продолжил:
– В самом деле, она идет тебе потому, что скрывает твое уродство. Так ты меньше походишь на обезьяну и больше напоминаешь человека, хоть и очень чудного!
Торнфинн фыркнул и пошел прочь. Он направился к музыкантам, которые били в барабаны и играли на костяных флейтах и однострунных арфах.
Там, на поляне, под монотонную музыку Груммох танцевал Танец Медведя, которому когда-то обучился в Лапландии. Он раскачивал свое огромное туловище, волочил ноги, а руки его висели по бокам, как плети.
Этот танец беотукам чрезвычайно нравился. Они сразу же догадались, что он собой символизирует, и вскоре тоже начали ему подражать.
И еще кое-что очень понравилось беотукам в викингах. Норманны были великолепными рассказчиками и умели рассказывать истории о вечерних огнях, перед тем как забраться в свои кожаные спальные мешки и натянуть поверх звериные шкуры.
История, которую однажды поведал им Харальд, так понравилась слушателям, что они заставили его повторять ее снова и снова, пока и сами от слова до слова не выучили ее наизусть.
– Много-много лет назад, – так обычно начинал свое повествование Харальд, – у великой богини Фрейи было двое сыновей. Один – Бальдр Прекрасный, а другой – Хед Слепой. Ах, как радостно было смотреть на Бальдра, скачущего по небесному своду на своем белом коне! – Тут Харальд должен был остановиться, чтобы объяснить, что такое конь, потому что краснокожие никогда не видели лошадей. – И как печально было наблюдать Хеда, который бродил по лесам, спотыкаясь о древесные корни, слабый и беспомощный.
Бальдр был и красив и могуч, вот, например, как у вас Ваваша, и мастер на любое дело, а Хед был способен только жевать мясо, сидя у костра, да спать в своей постели, завернувшись в овечьи шкуры. Проку от него не было никакого.
Когда Харальд впервые произнес эти слова, странная тишина воцарилась среди его слушателей-беотуков, и все обернулись и поглядели в сторону бледного юноши, сидящего в одном из последних рядов.
– Фрейя так гордилась своим сыном-воином, – продолжал Харальд, – что однажды во время празднества, посвященного приходу весны, она призвала птиц, зверей и деревья в лесном краю никогда не причинять вреда Бальдру и взяла с них священную клятву. Она заставила принести клятву даже грозовые тучи и бурлящие воды, и они охотно поклялись, ведь в северных краях Бальдра любили абсолютно все.
И после того, как земля и вода, огонь и железо принесли свои клятвы, Один решил созвать всех на праздник и устроить состязания. Он пригласил всех знаменитых воинов и героев, чтобы они сразились с Бальдром, стреляли бы в него из луков или сражались мечами. Один хотел узнать, будет ли сдержана священная клятва. И клятва оказалась крепкой. Ни меч, ни стрела, ни топор не могли повредить Бальдру, они отскакивали от него. Прекрасный Воин оставался невредимым.
Праздник продолжался долго-долго, и рог с вином переходил из рук в руки. Коварный интриган, бог зла Локи подобрался к Фрейе и спросил у нее, неужели во всем огромном мире ничто не может повредить прекрасному юноше. И Фрейя, которая пила из рога наравне с мужчинами, беспечно призналась ему, что она не взяла клятву только со слабенького и ничего не значащего кустика омелы, который рос к востоку от Валхаллы. Кустик был так мал и слаб, что его-то уж можно было не опасаться.
В этот же вечер Локи, набросив на себя свой черный плащ, отправился в рощицу, где росла омела. Он срезал с кустика ветку, выстругал из нее стрелу своим острым ножом «Злодеем» и вернулся домой, спрятав ее под плащом. Локи направился прямехонько к Хеду, брату Бальдра, который молча стоял среди тех, кто шумел и восхвалял героя.
– А что же ты не веселишься, Хед? – спросил его Локи. – Что ты не примешь участия в состязаниях?
– Потому что я не вижу, где мой брат, да и оружия у меня нет, – ответил слепой.
– С чем не справиться человеку, то подвластно богам, – сказал бог зла Локи. – Я тебе отведу туда где он находится и поставлю рядом с ним. Пусти в него эту стрелу, тогда выйдет, что ты все-таки тоже участвовал в празднике и проверил его неуязвимость. Не пристало тебе, родному брату, быть в стороне, когда даже последний кухонный раб оказал ему честь, испытав его могущество.
И вот Хед оказался совсем рядом со смеющимся, счастливым Бальдром. Локи вложил стрелу из омелы в его слабую руку и направил ее Бальдру прямо в сердце.
