Пираты Короля-Солнца - Алексеева Марина Никандровна (книги серии онлайн TXT) 📗
От затрещины Мормаль бухнулся на мешки.
— Это за Гугенота. И за 'Первого' . Может, теперь господин осведомитель даст клятву?
— Бастилия по тебе плачет, каналья!
— За то, что дал вам затрещину? На этот раз я скажу вам, что вы много о себе понимаете. Итак, я жду.
— Не дождетесь. У меня важные полномочия.
— Не превращайте меня в берсерка, Мормаль. Я добрый малый, мирный путешественник. Я хочу только лежать как колода, загорать под горячими лучами южного солнца и не хочу становиться демоном битвы. А ведь придется, ей же ей, придется. Вы меня вынудите. В моей жизни такое уже было дважды: когда в мирное время, уже после всех войн — я не о сражениях веду речь — я на какое-то время становился таким берсерком. И тогда я внушал ужас, — сказал он зловеще, стараясь нагнать на стукача страх и не рассмеяться при этом, — Вы меня поняли?
Но, несмотря на угрозу, звучащую в этих словах, наш герой произнес последнюю фразу небрежно, играючи, и Мормаль, созерцая «пирата» в синей бандане, в белой рубашке с кружевами, не мог представить этого щеголя в роли демона битвы. Мормаль опустил голову, посмотрел на светлые мягкие сапожки с нарядными отворотами.
— Мне говорили, — сказал Мормаль, — Что вы швырнули через забор господина де Варда и выкинули из окна какого-то бандита во время беспорядков на Гревской площади в День Повешенных.
— Совершенно верно — на Гревской площади, которая тоже по мне проливает горючие слезы, не так ли, господин Мормаль? Вижу, господин осведомитель наслышан о моих приключениях. Я становлюсь известным. А вы говорите, что я много о себе понимаю. Я, Мормаль, себя вообще не понимаю, но вам этого не понять!
— Я решил, что слухи эти весьма преувеличены.
— Не судите опрометчиво, — кротко сказал Рауль, — Вы-то меня не видели в деле.
— Разойдемся с миром, виконтик. Вы слишком изящный и утонченный, чтобы я мог предположить, что вы можете стать берсерком.
— Так вы не хотите дать клятву, что не будете писать доносы?
— Клясться спасением души? Вам? Мальчишке?
— Что ж, придется все же стать на время берсерком. Видит Бог, я не хотел этого. Теперь…
Он погладил деревянную фок-мачту.
"Сосна из лесов Портоса, дай мне часть Силы твоего прежнего владельца. Один за всех, все за одного' .
— А-а-а! — заорал Мормаль, — Что вы делаете?
— Клянись, урод! Или пойдешь кормить рыб!
Мормаль барахтался в воздухе, болтая ногами. Рауль держал его за шиворот и за пояс, подняв над бортом корабля.
— Никто ничего не узнает. Несчастный случай. Вы случайно свалились в море. Хотите к сиренам, ундинам, русалочкам?
— Смотрите! Вы утопили письмо короля!
— Значит, судьба такая. Мормаль, у меня тоже силы не беспредельные. Я отнюдь не геракл… придется принести вас в жертву Нептуну, за которого мы пьем каждый день. Клянитесь, или я разжимаю руки. Считаю до трех. Один… два…
— Нет! Не надо! Пощадите! Я клянусь! Клянусь души спасеньем!
Рауль швырнул Мормаля на мешки. Мормаль плакал от злости, страха и ненависти. Не мешке Бог весть с чем расползалось темное пятно. Штаны Мормаля из светло-зеленых стали значительно темнее. 'Вот слабак' , — презрительно подумал Рауль, но сделал вид, что не заметил, какая неприятность произошла с поверженным стукачом.
— Пошли, Гримо, — сказал он старику, — Дело сделано.
— Ловко вы его, господин Рауль. Но будьте осторожны. Теперь этот человек стал вашим врагом. Он подстроит вам какую-нибудь ловушку.
— Этот рохля? — усмехнулся Рауль, — То, что случилось с Мормалем на мешках… я не позволял себе с тех пор, как перестал сосать мою толстушку-кормилицу, известную тебе Катрин.
Гримо улыбнулся, а потом вздохнул.
— А все-таки… — заикнулся Гримо.
— Успокойся, — остановил его Рауль, — Отдыхай. Все под контролем.
Гримо опять вздохнул.
— Жаль, — сказал Гримо, — Если в мешках, которые осквернил Мормаль, была мука.
Гримо всегда был практичным человеком.
2. ПОД ПАРУСАМИ 'КОРОНЫ'
— Ты что так тяжело дышишь? — спросил Оливье, — За кем ты гонялся? Или удирал от кого?
— Выпить есть? — спросил Рауль.
— Обижаешь, вожак! Чтобы у Пиратов не было выпить? Чего изволите?
— Все равно.
Он взял бутылку вина, заботливо предложенную Оливье и сделал глоток, достойный Портоса в его лучшие времена. Гугенот оторвался от своих тетрадей.
— Рауль. Что-то случилось? — спросил Гугенот тревожно.
— Все нормально.
— А чего ж тебя трясет, как в лихорадке?
— Это пройдет. Минута — другая, и я буду в норме.
— Стукач? — спросил Серж.
Рауль кивнул и сделал второй глоток.
— Ты с ним дрался? — спросил Оливье.
— Я с ним… поговорил по душам. Да что вы всполошились? Продолжайте заниматься своими делами. Делайте как Оливье — забалтывайте негодяя. И, ради Бога, не позволяйте себе ничего неуважительного или двусмысленного в адрес нашего августейшего христианнейшего монарха! Вы поняли?
— Ты предлагаешь изменить курс? Вместо шуточек, довольно невинных и безобидных в адрес Людовика Четырнадцатого и его Двора петь дифирамбы?
– 'Властителю, чья слава выше меры' , — сказал Рауль.
— Ущипни меня, барон, мне кажется, я сплю… или брежу, — пробормотал Серж, — Ты это серьезно, Рауль?
— Вполне. У вас получится.
— Мы можем довести восхваление Его Величества до абсурда!
— Не надо до абсурда. А впрочем, если вспомнить Двор, то и абсурд сойдет.
— А ты?
— Что — я?
— А у тебя получится?
— Почему бы и нет? Что вы на меня так смотрите? Так надо. Всей команде. И мои личные чувства не имеют значения.
— Молодец, — сказал Серж.
— То-то же, — вздохнул Рауль, — Давайте продумаем нашу линию поведения, чтобы нигде не засыпаться. Кое-что меня беспокоит.
— А именно?
— Например, шаржи Люка на Двор короля. Люк их делает играючи, легко, иллюстрируя наши байки и анекдоты. Но это надо прекратить и шаржи, как ни жаль — уничтожить. Ради Люка. Ради того, чтобы наш Апеллес в будущем расписывал галереи какого-то там потрясающего дворца в Версале.
— Ты спятил, что ли? Дворец в Версале, в этом захолустье?
— Это сейчас захолустье. Как я понял, там в скором времени будет нечто грандиозное. Но сейчас это не важно. Гугенот, объясни Люку, чтобы без обиды. Ты с ним вроде часто по душам толкуешь.
— А все-таки жаль, — вздохнул Гугенот, — Шаржи у Люка гениальные! Особенно брат короля. И твой дядюшка, Серж!
— И Фуке!
— И Кольбер!
— И сам король!
— А видели, как Люк нарисовал Арамиса?
— В Париже у Люка шаржи были какие-то не такие. Он очень старался, рисуя наших ребят из Роты гасконца, но именно здесь у него появилось то, чего не хватало в его прежних работах. Какой-то задор, беспечный юмор, лихость.
— Он нарисует еще лучше. В будущем, — сказал Рауль.
— Я поговорю с Люком, — пообещал Гугенот, — Он поймет. Это все, что тебя беспокоит?
— К сожалению, не все. На корабле дети.
— Надеюсь, вы это не о нас? — спросил Шарль-Анри.
— Не о вас. О Вандоме и Ролане. Они ничего не знают о стукаче.
— У страха глаза велики, — сказал Оливье, — Паж и барабанщик не представляют интереса для агента короля.
— И все же их надо предостеречь. Ролан пишет в своих мемуарах все, что успевает узнать и запомнить.
— Запретить ему писать мемуары? — спросил Жюль, — Тогда уж запретите ему дышать!
— При Мормале пусть не читает, только и всего. А, если возникнет ситуация, что этот мерзавец подкрадется в момент, когда Ролан читает свое литературное произведение, пусть по ходу действия соображает, что можно и что нельзя читать. Ролан малый находчивый. Он сможет.
— Он сможет, — сказал старший брат, — И он всякое успел повидать еще во времена Фронды, совсем малышом. Да и при Дворе много что успел узнать. Так что новость о шпионе Ролана не травмирует.
— А поскольку наш юный автор знакомит меня со своим произведением, я ему объясню, что к чему, — сказал Серж.
