Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (бесплатные полные книги TXT) 📗
Глава шестая
Звонарев провел несколько дней на батарее литеры Б, помогая Борейко. Хотя батарея и мало подходила для отдыха, но идти в город прапорщику не хотелось, а на Залитерной сидел Чиж, одно присутствие которого раздражало его. Прапорщик занялся производством ручных бомбочек. В крайнем каземате была организована лаборатория по их изготовлению. Они делались просто: пироксилином набивали стреляные гильзы тридцатисеми – и сорокасемимиллиметровых патронов, вставляли небольшой кусок запального шнура, и бомбочка была готова.
За старшего в лаборатории орудовал Блохин. Он не отставал от прапорщика ни на шаг, оказывая ему большую помощь во всех его начинаниях.
Столовались офицеры вместе с солдатами из котла. Благодаря заготовленным припасам питание на батареях литеры Б и Залитерной было сносное, но все же Звонарев со вздохом вспоминал Варины обеды, которых был теперь лишен. Из гордости он не хотел напоминать Варе о себе, а девушка, видимо, всерьез решила порвать с ним. Борейко по-братски делился с прапорщиком.
В один из вечеров на батарее появилась Харитина. С ней пришел и Вася. Мальчик имел весьма солидный вид в длинной до пят японской шинели, в старой генеральской фуражке, с повязкой Красного Креста на рукаве.
Увидев Звонарева, он не узнал его и недоверчиво покосился.
– Здравствуй, Вася! – приветствовал мальчика прапорщик.
– Так это вы, Сергей Владимирович? – даже взвизгнул от радости Вася. – Тетя Варя уже который день ищут вас, и в штабе были, и в Пушкинской школе. То-то они обрадуются!
– Не смей ей и заикаться, что я здесь, – предупредил Звонарев, – я завтра буду в другом месте.
– Ты не слушай его, хлопчик, – вмешался Борейко, – тете Варе скажи, что мы с Сереженькой совсем умираем с голоду без ее обедов. А если прапорщика здесь и не будет, то я всегда тут. Мигом проглочу все.
– Как же вы чужое возьмете? Тетя Варя завсегда наказывает мне, как я иду с судками, чтобы вам не давал, – сожрет, грит, все этот Ведмедь, а Сереже ничего и не достанется, – не унимался Вася.
Звонарев хохотал во все горло, а Борейко, скорчив страшную физиономию, свирепо прорычал:
– Я те пропишу такого Ведмедя, что ты забудешь, как себя самого звать.
Мальчик весело запрыгал на месте.
– Пиши, Сережа, покаянное письмо своей амазонке, авось завтра поедим досыта, – предложил Борейко.
Прапорщик написал несколько теплых слов и просил не присылать ему обедов, так как он каждый день будет находиться в разных местах.
Получив записку, мальчик с деловым видом спрятал ее в фуражку и собрался уходить, но его задержала Харитина.
– К вам я, Борис Дмитриевич, – обратилась она к Борейко, – явите божескую милость, защитите от супостата. Проходу мне не дает-пристает с неприличностями. Придирается к мужу ни за что ни про что, ставит под винтовку, да еще впереди наблюдательного пункта, японцам на расстрел. Вчерась на Егорушке полу шинели прострелили, нонче, может, и вовсе убьют…
– Что же я с Чижом поделать могу? Чином он меня старше, слушать не станет. Сходи к генералу Белому, а лучше к Варе, расскажи ей, она сообщит отцу, – посоветовал поручик.
– Пока генерал возьмутся за это дело, так штабскапитан всех солдат на Залитерной переведут.
– Сходил бы ты, Сережа, туда, попробовал уговорить эту сволочь!..
– Со мной Чиж и разговаривать не станет. Он меня не переносит.
– Вы бы, Сергей Владимирович, будто ненароком, по другому делу зашли на наблюдательный пункт. Штабс-капитан провинившихся ставят под винтовку впереди пункта, а сами сидят в броневой башне и смотрют. Чисто аспид, а не человек, – с чувством проговорила Харитина.
Звонарев обещал на следующий же день побывать на Залитерной.
– Не сносить Чижу головы, – заметил Борейко, когда Харитина и Вася вышли. – Убьют его солдаты.
На следующий день прапорщик отправился на Залитерную. Подойдя к батарее, Звонарев увидел трех солдат, стоявших под винтовкой, в их числе Ярцева и Зайца. Перед ними расхаживал Чиж.
– Я вас, сволочей, научу, как служить! Сгною под винтовкой, распустились, мерзавцы! – бесновался он, поднося кулаки к лицам солдат.
По команде солдаты повернулись и пошли по направлению к наблюдательному пункту, расположенному на вершине Залитерной горы.
– Станете в ста шагах впереди пункта! – крикнул им вдогонку Чиж. – Здравствуйте, Сергей Владимирович! – приветливо обратился он к прапорщику. – Какие новости?
– По-видимому, начинается новый штурм крепости. Поэтому рекомендуется солдат далеко от батареи не усылать. Не ровен час, прорвутся японцы на Залигерную, как в августе. Тогда каждый человек будет на счету, – ответил Звонарев.
– Зачем изволили пожаловать на Залитерную? – поинтересовался Чиж. – Я тут совсем пропадаю от холода и сырости в обществе тридцати вшивых канониров и одной грязной солдатской шлюхи. Быть может, вы не откажете замолвить за меня словечко перед его превосходительством, вашим будущим тестем?
– Я не собираюсь стать родственником Белого, – сухо ответил прапорщик.
– Что же вы скромничаете, Сергей Владимирович! Все в Артуре говорят о вашей свадьбе с мадемуазель Белой.
В это время с горы показались артиллеристы с раненым на руках.
– Никак, кого-то убило. Уже не моего ли Егорушку? – вскрикнула вышедшая из кухни Харитина и бросилась им навстречу.
Прапорщик поспешил за ней. Раненым оказался Заяц. Пуля ударила ему в бедро, как только он стал под ружье на указанное штабс-капитаном место. Артельщик был без сознания. Из наскоро перевязанной раны падали на землю густые капли крови. Звонарев пощупал чуть заметный пульс и велел отнести раненого в офицерский блиндаж. Но Чиж решительно воспротивился этому.
– Наполовину представляется, жидовская морда! – брюзжал он. – Ему и на кухне хорошо, а вы-марш обратно на место! – обернулся он к Ярцева и другому солдату.
– Казните нас здесь, вашбродь, а под расстрел мы не пойдем, – угрюмо ответил Ярцев.
– Что? – взвизгнул штабс-капитан. – Да я тебя изувечу! – И он с кулаками бросился на солдата.
Не помня себя от возмущения, Звонарев бросился вперед и стал между Ярцевым и Чижом.
– Как вы смеете, прапорщик, мешать мне, когда я наказываю солдата! – заорал Чиж.
– Мордобой не предусмотрен в числе дисциплинарных взысканий, – едва сдерживая себя, проговорил Звонарев. – Кроме того, подобное обращение с солдатами недостойно культурного человека.
– Молчать! Прочь с дороги! – Шгабс-капитан вновь ринулся к Ярцеву, по Звонарев его не допустил, схватив руку.
Чиж рывком освободил руку и, выхватив револьвер, направил его на прапорщика. Ярцев изо всей силы ударил штабс-капитана по руке. Грохнул выстрел. Пуля пролетела мимо. Тогда с искаженным от ненависти лицом Чиж один за другим два раза выстрелил в живот Ярцеву. Солдат со стоном повалился на землю. В то же мгновение Харитина кинулась на штабс-капитана и, схватив его за горло, опрокинула его на землю.
Сбежавшиеся на выстрелы солдаты отнесли в блиндаж смертельно раненного сказочника и с трудом оттащили молодую женщину от избитого, исцарапанного Чижа.
– Подать мне винтовку, – прохрипел Чиж, – я должен кровью этой шлюхи смыть нанесенное мне оскорбление.
– Вы арестованы, господин штабс-капитан, – заявил Звонарев. – Отвести его благородие в блиндаж и выставить к дверям часового, – распорядился прапорщик.
Чиж пытался сопротивляться, но двое солдат подхватили его под руки и поволокли в блиндаж.
Звонарев по телефону сообщил о происшествии Борейко и спросил, что ему делать.
– Японцы готовятся штурмовать форты и батареи. Принимай командование на Залитерной, а потом донеси обо всем Белому. Присмотри, чтобы Чижик не вздумал улететь, а то солдаты бросятся за ним и растерзают его на части.
– Я сам готов немедленно прикончить его.
– Самосуда не допускать! – предупредил Борейко.
Звонарев зашел в блиндаж к раненым. Заяц пришел в себя и тихонько стонал. Ярцев был в агонии. Харитина тихо плакала над ним.
