Айвенго - Скотт Вальтер (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
– Что это значит? – сказала удивлённая новобрачная. – Почему вы мне оказываете столь необычное почтение?
– Потому что вам, леди Айвенго, я могу законно и достойно отдать долг благодарности, которой обязана Уилфреду Айвенго, – сказала Ревекка, вставая и снова приняв обычную свою осанку, исполненную достоинства и спокойствия. – Простите, что я осмелилась оказать вам знаки почтения, принятые у моего народа. Я та несчастная еврейка, для спасения которой ваш супруг рисковал жизнью на ристалище в Темплстоу, когда всё было против него.
– Любезная девица, – сказала Ровена, – в тот день Уилфред Айвенго лишь в слабой мере отплатил вам за неусыпный уход и врачевание его ран, когда с ним случилось такое несчастье. Скажите, не можем ли он и я ещё чем-нибудь быть вам полезны?
– Нет, – спокойно отвечала Ревекка, – я лишь попрошу вас передать ему на прощание выражение моей признательности и мои наилучшие пожелания.
– Разве вы уезжаете из Англии? – спросила Ровена, всё ещё не вполне опомнившись от удивления, вызванного таким необыкновенным посещением.
– Уезжаю, миледи, ещё до конца этого месяца. У моего отца есть брат, пользующийся особым расположением Мухаммеда Боабдила, короля гранадского. Туда мы и отправимся и будем жить там спокойно и без обиды, заплатив дань, которую мусульмане взимают с людей нашего племени.
– Разве в Англии вы не пользуетесь такой безопасностью? – сказала Ровена. – Мой муж в милости у короля, да и сам король – человек справедливый и великодушный.
– В этом я не сомневаюсь, леди, – сказала Ревекка, – но англичане – жестокое племя. Они вечно воюют с соседями или между собою, безжалостны и готовы пронзить друг друга мечом. Небезопасно жить среди них детям нашего племени. В этой стране войн и кровопролитий, окружённой враждебными соседями и раздираемой внутренними распрями, странствующий Израиль не может надеяться на отдых и покой.
– Но вы, – сказала Ровена, – вы сами, без сомнения, ничего не должны опасаться. Ты, что бодрствовала у одра раненого Уилфреда Айвенго, – продолжала она с возрастающей горячностью, – тебе нечего бояться в Англии, где и саксы и норманны наперебой будут воздавать тебе почести.
– Твои речи, леди, хороши, – сказала Ревекка, – а твои намерения ещё лучше. Но этого не может быть: бездонная пропасть пролегает между нами. Наше воспитание, наши верования ни вам, ни нам не дозволяют перешагнуть через эту пропасть. Прощай, но, прежде чем я уйду, окажи мне одну милость. Фата новобрачной скрывает твоё лицо; дай мне увидеть черты, столь прославленные молвою.
– Они едва ли таковы, чтобы стоило на них смотреть, – сказала Ровена, – но в надежде, что и ты сделаешь то же, я откину фату.
Она приподняла фату и то ли от сознания своей красоты, то ли от застенчивости покраснела так сильно, что её щёки, лоб, шея и грудь покрылись краской. Ревекка также вспыхнула, но лишь на мгновение. Через минуту она справилась со своими чувствами, и краска сбежала с её лица, как меняет цвет алое облако, когда солнце садится за горизонт.
– Леди, – сказала она, – ваше лицо, которое вы соблаговолили мне показать, долго будет жить в моей памяти. В нём преобладают кротость и доброта, а если среди этих прекрасных качеств можно найти оттенок мирской гордости или тщеславия, то можно ли винить плоть земную в том, что она обладает земными свойствами? Долго буду я вспоминать ваше лицо и благодарить бога за то, что покидаю моего благородного избавителя в союзе с той…
Глаза её наполнились слезами, и она умолкла, потом поспешно отёрла их и на тревожные расспросы Ровены отвечала:
– Нет, я здорова, леди, совсем здорова. Но сердце моё переполняется горестью при воспоминании о Торкилстоне и ристалище в Темплстоу. Прощайте! Я не исполнила ещё одной, самой незначительной части своего долга. Примите этот ларец и не удивляйтесь тому, что найдёте в нём.
Ровена открыла небольшой ящичек в серебряной оправе и увидела ожерелье и серьги из бриллиантов несметной ценности.
– Это невозможно, – сказала она, отдавая Ревекке ларчик. – Я не смею принять такой драгоценный подарок.
– Оставьте его у себя, леди, – сказала Ревекка. – Вы обладаете властью, знатностью, влиянием – у нас же только и есть богатство, источник нашей силы, а также и нашей слабости. Ценою этих погремушек, будь они в десять раз дороже, не купишь и половины того, чего вы достигнете, молвив одно слово. Стало быть, для вас это подарок не особенно ценный, а для меня, если я расстаюсь с ними, и подавно. Позвольте мне думать, что вы не такого ужасного мнения о моём народе, как ваши простолюдины. Неужели вам кажется, что я ценю эти сверкающие камешки больше, чем свою свободу? Или что мой отец считает их дороже чести своей единственной дочери? Возьмите их, леди. Мне они совсем не нужны. Я никогда больше не буду носить драгоценностей.
– Значит, вы несчастны? – сказала Ровена, поражённая тоном, каким Ревекка произнесла последние слова. – О, оставайтесь у нас! Праведные наставники сумеют убедить вас отказаться от вашей ложной веры, а я буду вам вместо сестры.
– Нет, леди, – отвечала Ревекка с той же спокойной грустью, – это невозможно. Не могу я менять веру отцов моих, как меняю платье в зависимости от климата той страны, где собираюсь поселиться. А несчастная не буду. Тот, кому я посвящу остаток своей жизни, будет мне утешителем, если я исполню его волю.
– Стало быть, и у вас есть монастыри, и вы хотите укрыться в одном из них? – спросила Ровена.
– Нет, леди, – отвечала еврейка, – но в нашем народе со времён Авраама и до наших дней всегда были женщины, посвящавшие свои мысли богу, а дела – подвигам любви к людям. Они ухаживают за больными, кормят голодных, помогают бедным. И Ревекка будет делать то же. Скажи это твоему властелину, если случится, что он спросит о судьбе той, которую спас от смерти.
Голос Ревекки невольно дрогнул, и в нём послышалась такая нежность, которая обнаружила нечто большее, чем она думала выразить. Девушка поспешила проститься с Ровеной.
– Прощайте, – сказала Ревекка, – пусть тот, кто сотворил и евреев и христиан, осыплет вас всеми благами жизни… Корабль, на котором мы отплываем отсюда, подымет якорь, как только мы доберёмся до гавани.
Она тихо выскользнула из комнаты, оставив Ровену в таком удивлении, как будто ей явился какой-то призрак. Прекрасная саксонка не преминула рассказать об этой необычайной посетительнице своему мужу, на которого рассказ не произвёл глубокое впечатление.
Айвенго долго и счастливо жил с Ровеной, ибо с ранней юности их связывали узы взаимной любви. И любили они друг друга ещё более оттого, что испытали столько препятствий к своему соединению. Но было бы рискованным слишком подробно допытываться, не приходило ли ему на ум воспоминание о красоте и великодушии Ревекки гораздо чаще, чем то могло понравиться прекрасной наследнице Альфреда.
Айвенго успешно служил при Ричарде и по-прежнему пользовался милостью короля. Вероятно, он достиг бы самых высших почестей, если бы этому не помешала преждевременная смерть Львиного Сердца, павшего у замка Шалю, близ Лиможа. С кончиной этого великодушного, но опрометчивого и романтического монарха погибли все честолюбивые мечты и стремления Уилфреда Айвенго. А к самому Ричарду можно применить те стихи, которые написал доктор Джонсон о шведском короле Карле:
