Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
– А твой отец? – спросил Дэви, который, как другие, слушал с большим напряжением. – Где собака, там же неподалеку должен быть и человек.
– Безусловно, только гризли снова поднялся под балкой, чтобы наконец схватить меня, при этом повернулся спиной к двери, в то же самое время появился отец с бледным как смерть лицом. «Отец, помоги!» – закричал я, пытаясь перекричать рев медведя. Он не ответил. Его горло сжал спазм. Он поднял заряженное ружье – сейчас он будет стрелять! Но нет, он снова опустил его. Он был так взволнован, что ружье плясало в его руках. Он отбросил ружье, выхватил из-за пояса нож «боуи» и прыгнул сзади на хищника. Схватив его с левой стороны за шерсть, он шагнул в сторону и воткнул длинное лезвие по самую рукоятку между двумя известными ребрами. Мгновенно отскочил назад, чтобы не попасть под удар смертельно раненого зверя. Огромное животное застыло, захрипело и застонало неописуемым образом, забило передними лапами в воздухе и рухнуло замертво. Как выяснилось позже, лезвие пронзило его прямо в сердце.
– Слава богу! – перевел дух Толстяк. – Воистину помощь в последний миг. А ваша мать, мой юный сэр?
– Она… О, я больше никогда ее не видел.
Он отвернулся, как будто ему было стыдно, и быстрым движением смахнул две слезинки с глаз.
– Ни разу не видел? Почему?
– Когда отец снимал меня с балки, он дрожал и я дрожал всем телом. Он спросил о маленькой Людди. Рыдая, я рассказал ему, что произошло. Я никогда ранее и в дальнейшем не видел у него такого выражения лица, как в тот момент. Оно было мертвенно-бледным, как из камня. Он издал один только крик, но какой! Дай бог, чтобы я никогда не услышал чего-то подобного! Затем он замолчал. Он сел на скамейку и закрыл лицо руками. На мои ласковые слова он не отвечал, когда я спросил его о матери, он только покачал головой, но, когда я захотел выйти, чтобы поискать ее, он так схватил меня за руку, что я вскрикнул от боли.
– Останься! – приказал он мне. – Это не для тебя!
Затем он снова сел и сидел долго и неподвижно, пока не погас огонь. Позже он запер меня и начал что-то делать за хижиной. Я пытался отковырять кусочек мха, который был забит между блоками хижины. И мне это удалось: я увидел, что отец вырыл глубокую яму. Медведь, прежде чем он вошел в избу, напал и разорвал мою мать. Я даже не видел, как отец похоронил ее, потому что он застал меня там, у стены, и позаботился о том, чтобы я больше ничего не увидел и не услышал.
– Ужасно, как это ужасно! – произнес Джемми, вытирая глаза рукавом шубы.
– Да, это было ужасно! Отец потом долгое время болел, и наш ближайший сосед прислал человека, который заботился и о нем, и обо мне. Потом, когда он выздоровел, мы оставили то место и стали охотниками на медведей. Стоит отцу узнать, что где-то поблизости медведь, это не дает ему покоя, пока он не всадит в него пулю или нож. А я теперь могу вам сказать, что я уже отомстил за бедную Людди. Поначалу, когда я ходил на медведя, мне не хватало уверенности и сердце колотилось слишком громко. Но у меня есть талисман, который защищает меня, так что я стоял перед гризли с таким чувством, будто хочу застрелить енота.
– Талисман? – спросил Дэви. – На тебе! Молодой человек, не верьте в такие глупости. Это грех против первой заповеди!
– Нет, потому что мой талисман вовсе не то, о чем вы думаете. Посмотрите на него! Он висит там, под Библией.
Он указал на стену, где на полочке лежала большая старинная Библия. Внизу на гвоздике кто-то повесил кусочек деревяшки в половину длины пальца и с палец толщиной. Было ясно видно, что верхняя часть ее походила на голову.
– Хм! – пробормотал Дэви, который, как и все янки, строго придерживался библейских заповедей. – Надеюсь, что эта вещь не представляет собой некоего идола.
– Нет, я не язычник, а добрый христианин. Это тот самый деревянный щенок, которого я когда-то вырезал маленькой сестренке. Я сохранил это как память о тех страшных моментах и вешаю его на шею всегда, когда сопровождаю отца на охоту. Как только мне кажется, что риск слишком велик, я хватаюсь за щенка и все – медведь пропал. Можете мне поверить!
Тут Джемми, расчувствовавшись, положил ему руку на плечо и произнес:
– Мартин, вы славный малый! Примите меня в свои друзья, и вы не пожалеете. Вы можете смело оказать мне такое же безграничное доверие, как безгранично мое брюхо. Я не подведу!
Глава IV
Во второй половине дня шесть всадников оставили позади истоки реки Палвер и теперь направлялись к горам Биг-Хорн.
Местность, которая простирается от Миссури до Скалистых гор, и по сей день считается одной из самых диких частей Соединенных Штатов. Этот район – бескрайняя голая прерия, где охотник может проехать верхом несколько дней, прежде чем найдет какую-либо растительность или источник воды. Далее на запад появляются возвышенности, вскоре образующие невысокие холмы, которые по мере продвижения на запад становятся все выше, массивней и круче, но деревья и вода по-прежнему отсутствуют. Именно поэтому этот район индейцы называют «ма-косиеча», а белые – «бэд ленд». Оба термина означают одно и то же, а именно – «плохая земля».
Даже такие крупные и полноводные реки, как Платт, в летнее время маловодны. Дальше на север, где расположены верховья рек Шайенн, Паудер, Тонг и Биг-Хорн, ситуация получше. Трава густая, кусты переходят в густые кустарники и леса, и наконец дальше у подножия вестмен ступает в тень столетних и даже более древних гигантских деревьев.
Там находятся охотничьи угодья шошонов, или индейцев племени Змей, сиу, шайенов и арапахо. Племена делятся на группы, каждая из которых преследует свои собственные интересы, так что не удивительно, что существует постоянная смена войны и мира между ними. И если краснокожие слишком долго находятся в состоянии перемирия, приходит бледнолицый и наносит им удар за ударом то ножами, то стрелами, пока индейцы снова не начинают искать спрятанный топор войны и не принимаются бороться заново.
При этих обстоятельствах само собой разумелось, что там, где соприкасаются земли стольких многочисленных племен, безопасность одинокого путника была под большим вопросом, если не сказать больше. Шошоны, или Змеи, всегда были заклятыми врагами сиу, а потому местность, раскинувшаяся южнее реки Йеллоустоун, от Дакоты до гор Биг-Хорн, частенько поливалась кровью, и не только краснокожих, но и белых.
Толстяк Джемми и Длинный Дэви очень хорошо знали это и потому ломали голову над тем, как избежать встречи с индейцами какого бы то ни было племени. Вокаде уверенно скакал впереди, он ведь уже проезжал этот отрезок пути по дороге сюда. Теперь он был вооружен ружьем, а на его поясе висели мешочки со всем необходимым для жителя прерий. Джемми и Дэви не изменили себе: первый, как и прежде, ехал на длинноногой кобыле, а второй трусил на своем маленьком непокорном муле, пытавшемся, правда безуспешно, сбросить всадника. Дэви достаточно было поставить на землю одну ногу – по мере необходимости правую или левую, – чтобы иметь прочную опору. Верхом он напоминал туземца с тихоокеанских островов, сидящего в узкой и очень верткой пироге с выносным поплавком, только благодаря которому суденышко не переворачивается. В нашем случае поплавком Дэви служили его ноги.
Фрэнк был одет в точно такую же одежду, в которой его впервые повстречали оба друга: мокасины, обтягивающие охотничьи штаны, синий фрак и шляпа-«амазонка» с длинным желтым пером. Маленький саксонец очень хорошо сидел в седле и, несмотря на его странный вид, производил впечатление бывалого вестмена.
На Мартина Баумана, сидевшего в седле, можно было любоваться без устали. По крайней мере, верхом он чувствовал себя так же уверено, как Вокаде. Он будто слился с лошадью, чуть наклонившись вперед – положение, которое облегчает животному нагрузку, а всаднику дает возможность выдерживать долгую езду верхом без усталости. Он носил трапперский костюм из натуральной кожи, впрочем, и все остальное его снаряжение и вооружение были наилучшего качества. Сейчас все его существо занимала задача, которую он должен был решить. От внимательного наблюдателя не ускользнуло бы ни бодрое выражение его лица, ни блеск его светлых глаз, ясно дававших понять, что в прерии молодой человек чувствовал себя, как в родной стихии. Весь его облик говорил о том, что он, наполовину еще мальчик, в случае необходимости повел бы себя как настоящий мужчина. Если бы не тяжелые заботы о пропавшем отце, мрачной тенью нависшие над ним, он, пожалуй, прослыл бы самым веселым членом маленького отряда.
