Александр Македонский. Пески Амона - Манфреди Валерио Массимо (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Пришлось применить дротики, чтобы псы не слишком наглели. В темноте не удавалось хорошо прицелиться и мало-мальски использовать луки и стрелы: стрелки тут же подвергались нападению, и им приходилось вступать врукопашную с кинжалом в руке. Несколько коней, до смерти напуганные, вырвались и со ржанием скрылись в ночи, а когда конники, наконец, одолели напавших на них собак, то обнаружили, что половина лошадей пропала.
— Идем все равно! — в ярости приказал Филот.
Они ворвались во двор, освещенный развешанными вокруг портика лампами. Перед пришельцами стояла прекрасная женщина в персидском узорчатом одеянии с длинной золотой бахромой.
— Кто вы такие? — спросила она по-гречески. — Чего вам нужно?
— Прости, госпожа, но мы ищем одного человека, который сражался на стороне варваров, и у нас есть основание полагать, что он находится в этом доме, вероятно раненный. Мы проследили за его врачом.
При этих словах женщина вздрогнула и побледнела от гнева, но отступила в сторону, давая Филоту и прочим пройти.
— Войдите и осмотрите все, но прошу вас отнестись с почтением к жилищу женщин, иначе я позабочусь о том, чтобы ваш царь узнал об этом. Мне известно, что этот человек ненавидит своеволие.
— Слышали? — сказал Филот своим солдатам, истерзанным и покусанным.
— Мне очень жаль, — добавила Барсина, видя их состояние. — Если бы вы предупредили о своем приходе, этого можно было бы избежать. К сожалению, здесь полно разбойников и приходится защищаться. Что касается врача, я сейчас же отведу вас к нему.
Вместе с Филотом она прошла в атриум, а оттуда в длинный коридор; впереди служанка несла лампу.
Они вошли в комнату, где в постели лежал мальчик. Снефру-эн-Капта осматривал его.
— Как он? — спросила Барсина у врача.
— Это просто несварение желудка. Давайте ему пить вот этот отвар три раза в день, а завтра пусть весь день поголодает. Он быстро встанет на ноги.
— Мне нужно поговорить с врачом наедине, — сказал Филот.
— Как вам будет угодно, — согласилась Барсина и отвела обоих в соседнюю комнату.
— Нам известно, что это дом Мемнона, — начал Филот, едва они вошли.
— Действительно, это так, — подтвердил египтянин.
— Мы его разыскиваем.
— Тогда вам надо искать в другом месте: здесь его нет.
— А где?
— Не знаю.
— Ты лечил его?
— Да. Я лечу всех, кто нуждается в моей помощи.
— Ты знаешь, что я могу развязать тебе язык, если захочу.
— Конечно, но больше я ничего не смогу сообщить тебе. Может быть, ты думаешь, что такой человек, как Мемнон, рассказывает своему врачу, куда собирается направиться?
— Он ранен?
— Да.
— Тяжело?
— Любая рана может оказаться тяжелой. В зависимости от развития заболевания.
— Не собираюсь выслушивать лекцию по медицине. Я хочу знать, в каком состоянии был Мемнон, когда ты видел его в последний раз.
— Он был на пути к выздоровлению.
— Благодаря твоему лечению?
— И лечению нескольких врачей-греков, среди которых был Аристон из Адрамиттиона, если не ошибаюсь.
— Он был в состоянии ехать верхом?
— Не имею ни малейшего представления. Я ничего не смыслю в лошадях и верховой езде. А сейчас, если ты позволишь, я бы удалился к другим пациентам, которые ждут меня.
Филот не смог придумать, что бы еще спросить, и отпустил его. В атриуме он встретил своих солдат, которые уже обыскали дом.
— Ну как?
— Ничего. Никаких следов. Если он здесь и был, то определенно уже давно ушел или же спрятался там, где мы его не найдем, если только…
— Если только что?
— Если только не запалить этот дворец: ведь если крысы спрятались здесь, им придется вылезти, верно?
Барсина закусила губу, но не проронила ни слова. Она ограничилась тем, что потупилась, чтобы не встречаться глазами с врагами.
Филот раздраженно покачал головой:
— Оставим, как есть, и пошли отсюда: здесь для нас нет ничего интересного.
Они вышли, и вскоре топот их коней затих вдали, сопровождаемый собачьим лаем. Когда они оказались в трех стадиях, Филот натянул поводья.
— Проклятье! Бьюсь об заклад, что в этот самый момент он уже вылез из какого-то подземного тайника и спокойно беседует со своей женушкой. Красивая женщина… Красивая женщина, клянусь Зевсом!
— Я не понял, почему мы не схватили ее и…— начал один из его людей, фракиец из Сальмидесса.
— Потому что этот кусочек тебе не по зубам, а если Александр узнает, он вырвет твои яйца и скормит своей собаке. Если не знаешь, куда их деть, займись лагерными шлюхами. Поехали, мы и так задержались.
В этот самый момент на другом конце долины Мемнона перевозили в другое убежище на носилках, привязанных к седлам двух вьючных ослов. Ослы ступали один впереди другого, и переднего вели в поводу.
Прежде чем пройти перевал, ведущий в Эзепскую долину и город Адзиру, Мемнон попросил возчика остановиться и обернулся назад, чтобы посмотреть на огни своего дома. Он еще ощущал запах последнего объятия Барсины.
ГЛАВА 10
Войско с повозками и обозами двинулось на юг, в направлении горы Иды и Адрамиттионского залива. Оставаться на севере не было смысла, поскольку столица сатрапии Фригия была оккупирована и там остался македонский гарнизон.
Парменион снова занял место заместителя командующего, а стратегические решения принимал Александр.
— Мы пойдем на юг до побережья, — объявил он однажды вечером на военном совете. — Мы взяли столицу Фригии, а теперь возьмем столицу Лидии.
— То есть Сарды, — уточнил Каллисфен. — Мифическую столицу Мидаса и Креза.
— Прямо не верится, — вмешался Леоннат. — Помните сказки, что рассказывал о них старик Леонид? А теперь мы увидим их, эти самые места.
— Действительно, — подтвердил Каллисфен. — Мы увидим реку Герм, на берегу которой почти двести лет назад Креза разбили персы. И Пактол с его золотоносным песком, где родилась легенда о царе Мидасе. И могилы, где покоятся лидийские цари.
— Ты веришь, что в этом городе мы найдем деньги? — спросил Евмен.
— Ты только о деньгах и думаешь! — воскликнул Селевк. — А впрочем, ты прав.
— Конечно, прав. Вы знаете, во сколько нам обошелся флот наших союзников греков? Знаете?
— Нет, — ответил Лисимах, — не знаем, господин царский секретарь. Для этого есть ты.
— Сто шестьдесят талантов в день. Я говорю — сто шестьдесят. Это значит, что всего захваченного нами на Гранике и в Даскилии хватит на пятнадцать дней, если все пойдет хорошо.
— Послушайте, — сказал Александр. — Сейчас мы пойдем на Сарды, и не думаю, что встретим сильное сопротивление. Затем отправимся занимать остальное побережье до границы с Ликией, до Ксанфа. Таким образом, мы освободим все греческие города в Азии. И это случится до конца лета.
— Великолепно, — одобрил Птолемей. — А потом?
— Не вернемся же мы домой! — воскликнул Гефестион. — Я только начал входить во вкус.
— Нет никакой уверенности, что это будет так уж просто, — возразил Александр. — До сих пор мы лишь поцарапали могущество персов, и почти наверняка Мемнон еще жив. И потом, мы не знаем, все ли греческие города откроют нам ворота.
Несколько дней они шли вдоль мысов и заливов неописуемо красивого морского берега, затененного гигантскими соснами. Перед ними открывались виды больших и маленьких островов, следующих изгибам берега, как кортеж. Потом войско вышло на берег Герма, огромной реки со сверкающей водой, бегущей по руслу из вымытой гальки.
Сатрапа Лидии звали Митрит. Это был рассудительный человек, он отдавал себе отчет, что ему ничего не остается, кроме как послать к Александру посольство с предложением сдачи города, а потом лично проводить по цитадели с тройной крепостной стеной, контрфорсами и ходами сообщения для защитников.
— Вот отсюда началось «отступление десяти тысяч», — проговорил Александр, не отрывая глаз от равнины; ветер трепал ему волосы и сгибал кроны ив и ясеней.
