Двадцать лет спустя - Дюма Александр (бесплатные серии книг TXT) 📗
— Большой лакомка, — сказал Рауль.
— О сударь! — сказал Оливен, выступая вперед при этом обвинении.
— Немного вороват.
— О сударь, помилуйте!
— А главное, ужасный трус.
— О сударь, что вы, помилуйте! За что вы меня позорите?
— Черт побери! — вскричал д'Артаньян. — Знай, Оливен, что такие люди, как мы, не держат у себя в услужении трусов. Ты можешь обкрадывать своего господина, таскать его сладости и пить его вино, но — черт возьми! Ты не смеешь быть трусом, или я отрублю тебе уши. Посмотри на Мушкетона, скажи ему, чтобы он показал тебе свои честно заработанные раны, и смотри, какую печать достоинства наложила на его чело свойственная ему храбрость.
Мушкетон был на седьмом небе и охотно обнял бы д'Артаньяна, если бы только посмел. Пока же он дал себе слово умереть за него при первом подходящем случае.
— Прогоните этого плута, Рауль, — сказал д'Артаньян, — ведь если он трус, он когда-нибудь обесчестит себя.
— Господин Рауль называет меня трусом, — воскликнул Оливен, — за то, что я отказался его сопровождать, когда на днях он хотел драться с корнетом из полка Граммона.
— Оливен, лакей всегда должен слушаться своего господина, — строго сказал д'Артаньян.
И, отведя его в сторону, прибавил:
— Ты хорошо сделал, если господин твой был неправ, и вот тебе за это экю; но если его когда-нибудь оскорбят, а ты не дашь себя четвертовать за него, то я отрежу тебе язык и вымажу им твою физиономию. Запомни это.
Оливен поклонился и опустил экю в карман.
— А теперь, мой друг Рауль, — сказал д'Артаньян, — мы уезжаем, дю Валлон и я, в качестве посланников. Я не могу сказать вам, с какой целью: я этого и сам еще не знаю. Но если вам что-нибудь понадобится, напишите Мадлен Тюркен, в гостиницу «Козочка» на Тиктонской улице, и берите у нее деньги, как у своего банкира, но только умеренно, потому что, предупреждаю вас, ее кошелек набит все же не так туго, как у д'Эмери.
Он обнял своего временного воспитанника и передав его в мощные объятия Портоса. Грозный великан поднял его на воздух и прижал к своему благородному сердцу.
— Теперь в дорогу! — сказал д'Артаньян.
И они снова направились в Булонь, куда прибыли к вечеру на своих взмыленных лошадях.
В десяти шагах от того места, где они остановились, прежде чем въехать в город, стоял молодой человек, весь в черном; он, казалось, поджидал кого-то и, завидя и, уже не спускал с них глаз.
Д'Артаньян подошел к нему и, заметив, что он глядит на него в упор, сказал:
— Эй, любезный, я не люблю, чтобы меня так мерили с ног до головы.
— Милостивый государь, — произнес молодой человек, не отвечая на резкость д'Артаньяна, — скажите, пожалуйста, не из Парижа ли вы?
Д'Артаньян подумал, что это какой-нибудь любопытный, которому хочется разузнать столичные новости.
— Да, сударь, — отвечал он помягче.
— Не собираетесь ли вы остановиться в гостинице «Герб Англии»?
— Да, сударь.
— Не имеете ли вы поручений от его преосвященства кардинала Мазарини?
— Да, сударь.
— В таком случае, — сказал молодой человек, — у вас есть до меня дело. Я Мордаунт.
— А, — прошептал д'Артаньян, — тот самый, которого Атос советует мне остерегаться.
— А, — пробормотал Портос, — тот самый, которого Арамис просит меня придушить.
Оба внимательно посмотрели на молодого человека.
Тот неправильно истолковал их взгляд.
— Вы сомневаетесь в моей личности? — сказал он. — В таком случае я готов представить вам доказательства.
— Нет, не надо, — сказал д'Артаньян, — мы отдаем себя в ваше распоряжение.
— Тогда, господа, поедемте, не откладывая ни минуты — сказал Мордаунт. — Сегодня последний день отсрочки, которой просил у меня кардинал. Судно готово, и если бы вы не явились, я бы уехал без вас, потому что генерал Оливер Кромвель с нетерпением ждет моего возвращения.
— Ага! — сказал д'Артаньян. — Значит, мы едем к генералу Оливеру Кромвелю?
— Разве у вас нет письма к нему? — спросил молодой человек.
— У меня есть письмо, наружный конверт которого я должен был вскрыть только в Лондоне; но так как вы сообщили, кому оно адресовано, то нет надобности это откладывать.
Д'Артаньян разорвал конверт.
Письмо действительно было адресовано: «Господину Оливеру Кромвелю, командующему армией английского народа».
«Вот странное поручение!» — подумал д'Артаньян.
— Кто этот Оливер Кромвель? — спросил тихонько Портос.
— Бывший пивовар, — ответил д'Артаньян.
— Не задумал ли Мазарини нажиться на пиве, вроде как мы на соломе? — спросил Портос.
— Скорее, скорее, господа, — нетерпеливо воскликнул Мордаунт. — Едемте!
— Вот как, даже не поужинав, — сказал Портос. — Разве Кромвель не может подождать немного?
— Да, но я… — сказал Мордаунт.
— Что вы? — спросил Портос.
— Я очень спешу.
— О, если речь идет о вас, — сказал Портос, — то это меня не касается, и я поужинаю с вашего позволения или без оного.
Мутный взгляд молодого человека вспыхнул и, казалось, готов был сверкнуть молнией, но он удержался.
— Сударь, — продолжал д'Артаньян, — надо извинить проголодавшихся путешественников. К тому же наш ужин задержит нас недолго. Мы поскачем в гостиницу, а вы идите пешком на пристань. Мы только перехватим кусочек чего-нибудь и поспеем на пристань в одно время с вами.
— Как вам будет угодно, господа, только не опоздайте, — сказал Мордаунт.
— Так-то будет лучше, — пробормотал Портос.
— Как зовется ваше судно? — спросил д'Артаньян.
— «Стандарт».
— Отлично. Через полчаса мы будем на борту.
И приятели, пришпорив коней, поскакали к гостинице «Герб Англии».
— Ну, что вы скажете об этом молодом человеке? — спросил д'Артаньян на скаку.
— Скажу, что он мне очень не нравится, — отвечал Портос, — и что у меня все время чесались руки последовать совету Арамиса.
— Берегитесь, Портос. Он посланный генерала Кромвеля, и нас примут, думаю, не очень любезно, если мы заявим, что свернули шею его доверенному лицу.
— Все равно, — сказал Портос, — я хорошо знаю, что Арамис дает только хорошие советы.
— Слушайте, — сказал д'Артаньян, — когда наша миссия будет закончена…
— Ну?
— Если он привезет нас обратно во Францию…
— Тогда?
— Тогда мы посмотрим.
Тут приятели доехали до гостиницы «Герб Англии», где поужинали с большим аппетитом. Вслед за тем они немедленно отправились на пристань.
Бриг уже готов был поднять паруса. На палубе его они увидели Мордаунта, который нетерпеливо шагал взад и вперед.
— Прямо невероятно, — сказал д'Артаньян, когда лодка везла их к «Стандарту», — до чего этот молодой человек похож на кого-то, не могу только вспомнить, на кого именно.
Они подъехали к трапу и через минуту были на палубе.
Но лошадей переправить на бриг было труднее, чем людей, и бриг мог сняться с якоря только в восемь часов вечера.
Молодой человек сгорал от нетерпения и приказал поднять все паруса.
Портос, разбитый после трех бессонных ночей и семидесяти миль, проделанных верхом, ушел к себе в каюту и тотчас заснул.
Д'Артаньян, преодолевая свое отвращение к Мордаунту, стал прогуливаться с ним по палубе, рассказывая ему тысячу мелочей и пытаясь вызвать его на откровенность.
Мушкетона терзала морская болезнь.
Глава 11. «ШОТЛАНДЕЦ КЛЯТВУ ПРЕСТУПИЛ, ЗА ГРОШ ОН КОРОЛЯ СГУБИЛ»
А теперь предоставим «Стандарту» спокойно плыть не в Лондон, как думали д'Артаньян и Портос, а в Даргем, куда Мордаунт должен был направиться, согласно распоряжениям, полученным из Англии во время его пребывания в Булони, и перенесемся в королевский лагерь, расположенный на берегу Тайна, близ города Ньюкасла.
Здесь, между двумя реками, рядом с границей Шотландии, но еще на английской земле, раскинулись палатки маленькой армии. Полночь. Воины, в которых по их голым ногам, коротким юбкам, пестрым пледам и перу на шапочках легко признать шотландских горцев, скучают, стоя на часах. Луна, пробиваясь сквозь густые тучи, всякий раз озаряет мушкеты часовых; и, залитые ее светом, отчетливей выступают стены, крыши и колокольни города, который Карл I только что сдал парламентским войскам, так же как Оксфорд и Ньюарк, еще державшие его сторону в надежде на примирение.
