Кодекс Люцифера - Дюбель Рихард (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
– Кто-то сделал за нас всю работу, – проговорил Андрей.
Кто бы это ни был, они связали монахов и, по всей вероятности, заставили их встать на колени. Потом дубинкой ударили по головам. Более крупный из двоих лежал мертвый, равнодушно уставившись на Киприана выкатившимися глазами. Киприан старался не слишком всматриваться в те места, где голова мужчины была странным образом продавлена. Он поднялся на ноги и закрыл лицо мертвеца покрывалом. Его руки ничего не чувствовали.
Андрей стащил покрывало с другого монаха и начал возиться с опутавшими его веревками. Мужчина тяжело дышал. Он то и дело вздрагивал и стонал. Кровь струилась из его носа, ушей, уголков глаз. Выглядело это так, будто он плачет кровавыми слезами. Его лицо было похоже на ландшафт из застывших кровавых ручьев. Андрей сыпал ругательствами и с силой дергал за крепкие веревки на теле и ногах мужчины. Монах издал глубокий хриплый вздох.
– Оставь его как есть, – посоветовал Киприан.
– Я хочу хотя бы развязать эти веревки, чтобы ему было легче.
– Слишком поздно, – пояснил Киприан.
Клокочущие вздохи, доносившиеся из полуоткрытого рта монаха, постепенно становились тише. Казалось, что его тело стало более плоским, как если бы он наполовину утонул в земле. Больше он не дышал. Киприан рассматривал его.
– Поскольку я не допускаю, что в это дело вмешался Бог, значит, здесь кто-то действовал по иному закону, – сказал он хрипло. – Где Агнесс?
Мертвецы не отвечали. Киприан представил, как угощает пинками затихшие тела и вымещает свое разочарование и чувство безысходности, и его прошиб пот от того, каких усилий ему стоило удержаться и не сделать этого.
Андрей встал, снял покрывало с первого монаха и задумчиво посмотрел на него. Потом вернулся ко второму и рассмотрел его.
Пыльные черные рясы делали оба тела похожими на тени. Киприан сжимал зубы, пока у него не заболела челюсть. Так же, как только что подавил в себе порыв осквернить мертвецов, теперь он задавил в зародыше желание в панике рвать на себе волосы. Что он думал до этого? Агнесс могла быть спрятана в какой-то расщелине в скале? Может, и была, только такая же мертвая, как два ее похитителя. А если нет – возможно, она лишь за пятьсот шагов отсюда во власти грабителей, которые убили монахов и сейчас устанавливали очередность, в которой они ее изнасилуют. В этом лабиринте из скал-башен пять тысяч шагов приравнивались к пяти тысячам миль. В ближайшей деревне их предупреждали о том, что город из скал – убежище всякого отродья.
Андрей рассматривал круглый утес неподалеку, потом подошел к нему, наклонился и начал дергать за что-то, что было защемлено внизу скалы. Он вытащил грязный белый сверток ткани и, приложив некоторое усилие, второй. Потом со своей находкой вернулся к мертвецам.
– Это не те парни, которых мы преследовали, – сказал он.
Киприан пытался понять, что это значит.
– Люди, которых мы расспрашивали, все время говорили о трех монахах, – объяснил Андрей.
– Третьим монахом была Агнесс. – В голосе Киприана послышалась угроза.
– Нет, намеки на Агнесс были намеками на закутанного человека. Кроме того, посмотри на руки и ноги обоих. Они не были много дней в пути.
Киприан пристально посмотрел на своего спутника. Андрей ответил ему таким же взглядом, поднял один из свертков, резким движением встряхнул его и развернул над головой более высокого из двоих монаха. Он беспорядочно лег на него, как саван.
– Белая ряса, – сказал Киприан.
Андрей нагнулся и решительным движением развязал веревки вокруг тела мертвого монаха. Потом схватил черную рясу и отбросил ее в сторону.
Она распалась по обеим сторонам и обнажила худощавое желтовато-белое, полностью голое тело. Андрей встал и набросил вторую рясу на нагой труп.
– Это доминиканцы, – сказал он. – Их заставили снять белые рясы и завернуться в черные накидки. Веревки не давали рясам спадать. Это не те черные монахи, которых мы ищем.
14
Темнота и прохлада оказывали благотворное воздействие, хотя внутренне Павел продрог. Но снаружи он горел, и к тому же в этой темноте и прохладе было что-то близкое, знакомый запах, какое-то домашнее ощущение. Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Наконец он понял, что в помещении еще кто-то есть.
– Миссия выполнена, – сказал он и больше почувствовал, чем увидел, как аббат Мартин поднял голову. – Отец, прости меня, ибо я согрешил.
– Ego te absolve, брат Павел.
– Она снова в безопасности, преподобный отец. Я совершил много ужасного, но она снова в безопасности.
Аббат Мартин не ответил. Павел, которому между тем стало понятно, что он лежит на своем ложе в келье глубоко в скале монастыря, поднялся. От движения у него закружилась голова. Казалось совершенно невозможным, что он сумеет продержаться в таком положении еще хотя бы мгновение, но потом ему даже удалось свесить ноги с кровати и поставить их на пол. В нем звучали барабанный бой и колокольный звон одновременно, звоном колокола в нем дрожала боль избитого до синевы тела. Другая, гораздо более приглушенная и одновременно более сильная дрожь, билась у него внутри. Как в этом состоянии он смог прийти в себя?
– Ты слышишь ее? – спросил аббат Мартин откуда-то издалека.
Павел кивнул.
– Ты чувствуешь ее?
– В моей крови, в моем теле, в моей душе, – прошептал Павел.
– Ты правильно поступил, брат.
– Она снова в безопасности.
Аббат Мартин покачал головой.
– В безопасности, почтенный отец. Тот ребенок оказался молодой девушкой, которую торговец принял в свою семью. Ребенок мертв. Торговец и его семья мертвы. Они прошли через очищающий огонь, и, если они согрешили, их грехи падут на мою голову.
Аббат посмотрел на него. Казалось, что его лицо парило в темноте и выглядело худым, серым и старым.
– Слуга и служанка, которым в свое время помог брат Томаш, совершив измену, также мертвы. Больше не осталось никого, кроме тебя и Хранителей, которые знают о ней, и ни одной живой души, которая нашла бы к нам путь.
– Она не в безопасности, брат Павел.
– Как я сюда добрался, почтенный отец? Я ничего не помню.
– Привязанным к спине осла.
– Бука, – произнес Павел и попытался улыбнуться.
Он встал было на ноги, но у него подкосились колени, и он снова сел. После второй попытки смог стоять. Головная боль сдавливала его виски.
– Хранителей снова столько же, сколько и было, отец, – сообщил он и опять попытался улыбнуться. – Где Бука? Он выполнил свой долг, как никто другой. Без него в конце я потерпел бы неудачу. Или уже в начале. Тем, что рукопись снова в безопасности, мы обязаны ему, а не мне.
– Рукопись не в безопасности, брат Павел. – Аббат провел по лицу рукой. – И Хранители не в полном составе.
Павел не понимал ни слова.
– Мы нашли тебя у монастырских ворот привязанным к ослу, брат Павел. Ты был один.
– Один? Но где был…
– Он не вернулся с тобой, брат Павел. Хранителей все еще шестеро. Зло может снова поднять голову, круг не замкнулся, и мир не защищен от библии дьявола.
15
Отец Ксавье остановился за монастырскими воротами и глубоко вздохнул. Привратник воспринял это как вздох облегчения и сказал:
– Мы всегда рады вам, отец, в нашем доме. Господь благословил наш монастырь и оберегает его от недуга, блуждающего за его стенами.
Отец Ксавье не видел причины объяснять ему что-нибудь. Он кивнул и улыбнулся. От чего он на самом деле пребывал в состоянии восторга, так это от присутствия библии дьявола. Он знал, что она здесь, чувствовал ее, ощущал эти вибрации, приглушенный хорал власти и бесконечного терпения. Он чувствовал это, идя по городу, из переулков которого уже не убирали похожих на серые свертки людей. Город был городом чумы, он представлял собой картину из самого нижнего круга ада, дьявольски освещенный огненным светом утренней зари. Бенедиктинцы готовились к тому, чтобы сжигать умерших от чумы, вместо того чтобы ждать их погребения.
