Три мушкетера(изд.1977) - Дюма Александр (книги серии онлайн .txt) 📗
— Да вовсе нет! — возразил д'Артаньян, которому очень хотелось, чтобы их замысел был приведён в исполнение. — По-моему, оно, напротив, очень лёгкое. Ну, разумеется, если расписать лорду Винтеру всякие ужасы, все гнусности кардинала…
— Потише! — предостерёг Атас.
— …всё интриги и государственные тайны, — продолжал вполголоса д'Артаньян, последовав совету Атоса, — разумеется, всех нас колесуют живьём. Но, бога ради, не забывайте, Атос, что мы ему напишем — как вы сами сказали, по семейному делу, — что мы ему напишем единственно для того, чтобы по приезде миледи в Лондон он лишил её возможности вредить нам. Я напишу ему письмо примерно такого содержания…
— Послушаем, — сказал Арамис, заранее придавая своему лицу критическое выражение.
— «Милостивый государь и любезный друг…»
— Ну да, писать «любезный друг» англичанину! — перебил его Атос. — Нечего сказать, хорошее начало! Браво, д'Артаньян! За одно это обращение вас не то что колесуют, а четвертуют!
— Ну хорошо, допустим, вы правы. Я напишу просто: «Милостивый государь».
— Вы можете даже написать «милорд», — заметил Атос, который всегда считал нужным соблюдать принятые формы вежливости.
— «Милорд, помните ли вы небольшой пустырь за Люксембургом?»
— Отлично! Теперь ещё и Люксембург! Решат, что это намёк на королеву-мать. Вот так ловко придумано! — усмехнулся Атос.
— Ну хорошо, напишем просто «Милорд, помните ли вы тот небольшой пустырь, где вам спасли жизнь?..»
— Милый д'Артаньян, вы всегда будете прескверным сочинителем, — сказал Атос. — «Где вам спасли жизнь»! Фи! Это недостойно! О подобных услугах человеку порядочному не напоминают. Попрекнуть благодеянием — значит оскорбить.
— Ах, друг мой, вы невыносимы! — заявил д'Артаньян. — Если надо писать под вашей цензурой, я решительно отказываюсь.
— И хорошо сделаете. Орудуйте мушкетом и шпагой, мой милый, в этих двух занятиях вы проявляете большее искусство, а перо предоставьте господину аббату, это по его части.
— И в самом деле, предоставьте перо Арамису, — поддакнул Портос, — ведь он даже пишет латинские диссертации.
— Ну хорошо, согласен! — сдался д'Артаньян. — Составьте нам эту записку, Арамис. Но заклинаю вас святейшим отцом нашим — папой, выражайтесь осторожно! Я тоже буду выискивать у вас неудачные обороты, предупреждаю вас.
— Охотно соглашаюсь, — ответил Арамис с простодушной самоуверенностью, свойственной поэтам, — но познакомьте меня со всеми обстоятельствами. Мне, правда, не раз приходилось слышать, что невестка милорда — большая мошенница, и я сам в этом убедился, подслушав её разговор с кардиналом…
— Да потише, чёрт возьми! — перебил Атос.
— …но подробности мне неизвестны, — договорил Арамис.
— И мне тоже, — объявил Портос.
Д'Артаньян и Атос некоторое время молча смотрели друг на друга.
Наконец Атос, собравшись с мыслями и побледнев немного более обыкновенного, кивком головы выразил согласие, и д'Артаньян понял, что ему разрешается ответить.
— Так вот о чём нужно написать, — начал он. — «Милорд, ваша невестка — преступница, она пыталась подослать к вам убийц, чтобы унаследовать ваше состояние. Но она не имела права выйти замуж за вашего брата, так как была уже замужем во Франции и…»
Д'Артаньян запнулся, точно подыскивая подходящие слова, и взглянул на Атоса.
— «…и муж выгнал её», — вставил Атос.
— «…оттого, что она заклеймена», — продолжал д'Артаньян.
— Да не может быть! — вскричал Портос. — Она пыталась подослать убийц к своему деверю?
— Да.
— Она была уже замужем? — переспросил Арамис.
— Да.
— И муж обнаружил, что на плече у неё клеймо в виде лилии? — спросил Портос.
— Да.
Эти три «да» были произнесены Атосом, и каждое последующее звучало мрачнее предыдущего.
— А кто видел у неё это клеймо? — осведомился Арамис.
— Д'Артаньян и я… или, вернее, соблюдая хронологический порядок, я и д'Артаньян, — ответил Атос.
— А муж этого ужасного создания жив ещё? — спросил Арамис.
— Он ещё жив.
— Вы в этом уверены?
— Да, уверен.
На миг воцарилось напряжённое молчание, во время которого каждый из друзей находился под тем впечатлением, какое произвело на него всё сказанное.
— На этот раз, — заговорил первым Атос, — д'Артаньян дал нам прекрасный набросок, именно со всего этого и следует начать наше письмо.
— Чёрт возьми, вы правы, Атос! — сказал Арамис. — Сочинить такое письмо — задача очень щекотливая. Сам господин канцлер затруднился бы составить столь много значительное послание, хотя господин канцлер очень мило сочиняет протоколы. Ну ничего! Помолчите, я буду писать.
Арамис взял перо, немного подумал, написал изящным женским почерком девять-десять строк, а затем негромко и медленно, словно взвешивая каждое слово, прочёл следующее:
«Милорд!
Человек, пишущий вам эти несколько строк, имел честь скрестить с вами шпаги на небольшом пустыре на улице Ада. Так как вы после того много раз изволили называть себя другом этого человека, то и он считает долгом доказать свою дружбу добрым советом. Дважды вы чуть было не сделались жертвой вашей близкой родственницы, которую вы считаете своей наследницей, так как вам неизвестно, что она вступила в брак в Англии, будучи уже замужем во Франции. Но в третий раз, то есть теперь, вы можете погибнуть. Ваша родственница этой ночью выехала из Ла-Рошели в Англию. Следите за её прибытием, ибо она лелеет чудовищные замыслы. Если вы пожелаете непременно узнать, на что она способна, прочтите её прошлое на её левом плече».
— Вот это превосходно! — одобрил Атос. — Вы пишете, как государственный секретарь, милый Арамис. Теперь лорд Винтер учредит строгий надзор, если только он получит это предостережение, и если бы даже оно попало в руки его высокопреосвященства, то не повредило бы нам. Но слуга, которого мы пошлём, может побывать не дальше Шательро, а потом уверять нас, что съездил в Лондон. Поэтому дадим ему вместе с письмом только половину денег, пообещав отдать другую половину, когда он привезёт ответ… У вас при себе алмаз? — обратился Атос к д'Артаньяну.
— У меня при себе нечто лучшее — у меня деньги.
И д'Артаньян бросил мешок на стол.
При звоне золота Арамис поднял глаза, Портос вздрогнул, Атос же остался невозмутимым.
— Сколько в этом мешочке? — спросил он.
— Семь тысяч ливров луидорами по двенадцати франков.
— Семь тысяч ливров! — вскричал Портос. — Этот дрянной алмазик стоит семь тысяч ливров?
— По-видимому, — сказал Атос, — раз они на столе, Я не склонен предполагать, что наш друг д'Артаньян прибавил к ним свои деньги.
— Но, обсуждая всё, мы не думаем о королеве, господа, — вернулся к своей мысли д'Артаньян. — Позаботимся немного о здоровье милого её сердцу Бекингэма. Это самое малое, что мы обязаны для неё предпринять.
— Совершенно справедливо, — согласился Атос. — Но это по части Арамиса.
— А что от меня требуется? — краснея, отозвался Арамис.
— Самая простая вещь: составить письмо той ловкой особе, что живёт в Туре.
Арамис снова взялся за перо, опять немного подумал и написал следующие строки, которые он тотчас представил на одобрение своих друзей:
«Милая кузина!..»
— А, эта ловкая особа — ваша родственница! — ввернул Атос.
— Двоюродная сестра, — сказал Арамис.
— Что ж, пусть будет двоюродная сестра!
Арамис продолжал:
«Милая кузина!
Его высокопреосвященство господин кардинал, да хранит его господь для блага Франции и на посрамление врагов королевства, уже почти покончил с мятежными еретиками Ла-Рошели. Английский флот, идущий к ним на помощь, вероятно, не сможет даже близко подойти к крепости. Осмелюсь высказать уверенность, что какое-нибудь важное событие помешает господину Бекингэму отбыть из Англии. Его высокопреосвященство — самый прославленный государственный деятель прошлого, настоящего и, вероятно, будущего. Он затмил бы солнце, если бы оно ему мешало. Сообщите эти радостные новости вашей сестре, милая кузина. Мне приснилось, что этот проклятый англичанин умер. Не могу припомнить, то ли от удара кинжалом, то ли от яда — одно могу сказать с уверенностью: мне приснилось, что он умер, а вы знаете, мои сны никогда меня не обманывают. Будьте же уверены, что вы скоро меня увидите».
