Королева викингов - Андерсон Пол Уильям (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
— Стрелу…
— …Так быстро, как только сумеешь, и, смотри, не выдай никому, что в нее добавлено и для кого она. Чем скорее я получу стрелу, тем больше будет награда, которую ты получишь. — Она снова улыбнулась, но на сей раз угрюмо. — Полагаю, что ты так и не сможешь сделать эту шкатулку, зато вскоре тебе придется делать военное снаряжение, причем заказов будет гораздо больше, чем ты сможешь осилить. А пока что сможешь ты сделать то, что я велела, так, как я велела, и держать это в тайне от всех остальных? — Кузнец с мрачным видом кивнул. — Горе постигнет тебя, если ты потерпишь неудачу. Верь мне, и я сделаю так, что ты будешь доволен тем, что я дала тебе этот приказ.
Она резко повернулась — синий плащ и снежно-белое платье мелькнули — и вышла. Кузнец долго смотрел в открытую дверь, делал руками какие-то знаки и бормотал слова, которые, по его мнению, должны были помогать против неудач и злых существ. Потом он достал свой сверток, извлек громовую стрелу, потер ее в ладонях, потер ею грудь и поясницу, а затем завернул имеете с кольцом и убрал маленький сверток. Выйдя за дверь, он проорал, подзывая мальчика-раба:
— Эй, ты, шевели п-живее св-ими грязными н-гами; на-до д-делать эту л-шадиную… бувку!
Назавтра ему предстояло послать своего помощника с несколькими поручениями. Сам же он за это время должен был расковать перстень в тонкий прутик, который, измазанный жиром и вывалянный в пыли древесного угля, станет неотличим от коротких железных прутков, которые он нарубил для того, чтобы сварить их в ту форму, какую потребовала госпожа ведьма. Он никогда не говорил мальчику, что собирался делать — а впрочем, и почти ничего другого, — так что и эта работа не должна была стать поводом для болтовни.
И впрямь, прошло совсем немного времени, прежде чем некий слуга постучал в дверь Гуннхильд. Он сказал, что Берси остановил его во дворе и попросил передать, что он, дескать, умоляет госпожу простить его, но ему не все ясно с ее шкатулкой.
— Я сама зайду к нему, — спокойно ответила Гуннхильд и отправилась прямиком в кузницу.
Берси снова куда-то услал мальчишку. Люди видели, как королева вошла в кузницу; как и в первый раз, совсем ненадолго. Так поступила бы мало какая из других женщин, но она была не похожа на других женщин. Народ помнил за ней поступки, которые было совсем не так легко разгадать. Возможно, она хотела, чтобы на новой шкатулке были отчеканены какие-нибудь руны. Несколько дворовых, из числа особенно набожных, перекрестились.
— Вот, г-тово, — сказал Берси, протягивая. — Это то, что х-тела госпожа? — Он, похоже, готов был валяться у нее в ногах, этот нелюдимый мужчина, ходивший в одиночку в самые дикие места, чтобы поклоняться там духам земли или неведомо кому еще.
Она взяла стрелу и пристально ее рассмотрела. В руках у нее оказался стройный и гладкий, как змея, стержень. Она снова и снова поворачивала его, поглаживая пальцами от серых гусиных перьев до заостренной голубовато-коричневой головки. Ощупав острие и зазубрины, она обнаружила, что они очень остры.
— Ты справился с работой, Берси. — Она улыбнулась, и ее улыбка озарила темную кузницу, словно солнце, блеснувшее сквозь облака. Берси опустил глаза, но расправил плечи, насколько позволяла его сгорбленная спина.
— В награду, — негромко сказала Гуннхильд, — я могла бы дать тебе золота, но мне трудно представить, зачем оно может тебе понадобиться. Может быть, ты согласился бы принять раба? Не мальчишку, приставленного тебе в помощь, а женщину, которая была бы твоей собственной? — Тот что-то невнятно пробормотал. — О, Друмба не очень-то красива. — По правде говоря, она была такой же приземистой, косолапой и невзрачной, как и сам кузнец. — Но это, впрочем, само по себе неплохо — у тебя будет меньше хлопот с другими мужчинами. Она сильна, не больше любой другой склонна отлынивать от работы, достаточно кротка, чтобы ее можно было иногда поколотить… и знает немало того, что нужно женщине, чтобы угодить мужчине. — Гуннхильд позаботилась о том, чтобы подсмотреть за умением рабыни отдаваться мужчине, причем сделала это так, что никто даже не догадался о ее необычном любопытстве. Для достижения своих целей требуется всего лишь знать, что являет собой каждый из ее подданных, а потом время от времени сводить друг с другом кого следует. — Никто не станет удивляться. Я уже несколько раз говорила: нехорошо, что такой полезный человек, как ты, живет слишком уж скромно.
Берси был в состоянии только хватать ртом воздух да издавать икающие звуки.
— Подумай и сообщи мне, — сказала Гуннхильд и удалилась, держа стрелу под плащом.
В тот год стояло более теплое лето, чем обычно. Следующий день был таким же жарким, как и вчерашний, и, как всегда, люди говорили, что не припомнят такой жары. Гуннхильд отправилась гулять, приказав своим женщинам и стражникам не ходить за нею. Она резким тоном сказала, что хочет подумать и будет очень недовольна, если какой-нибудь дурак внезапно перебьет ее размышления. Те повиновались столь же почтительно, сколь и вяло. Конечно, мужчины будут оставаться настороже, но, если королева будет отсутствовать не слишком долго, никто не станет волноваться: никаких преступников, объявленных вне закона, в этих местах не было.
Хотя Гуннхильд ощущала в себе непреклонную волю, она шла не торопясь и слышала, как внутри ее звучит песня свободы. В выцветшем небе не было ни облачка; солнце пылало жаром, как кузнечный горн. Птицы с неохотой поднимались в воздух; в сохнувшей траве скрипели немногочисленные насекомые. В воздухе пахло гарью. Справа, на краю окоема, стальным мерцающим блеском отсвечивал фьорд. Королева миновала одинокий дуб, возле которого некогда встретилась с Брайтнотом. Неподалеку возвышался ближайший дольмен. Она миновала насыпь и зашла за огромные камни. Оттуда она видела — не то видела, не то угадывала — сияющие, чуть заметно дрожащие образы над населенным призраками болотом, изображения деревьев, вод и холмов, не существовавших в окрестных местах; перед нею в этот жаркий полдень приоткрылась граница Иного мира.
Она вынула стрелу и нож из-под полы, положила наземь, а затем сняла платок и распустила волосы. Среди блестящих черных прядей мелькало немало серебряных нитей. Раздеваться догола здесь, на открытом в общем-то месте, было слишком опасно. К тому же она не хотела показывать свою наготу солнцу. Больше не хотела. Зеркала отражали морщинки, сбегавшиеся к глазам. Груди потеряли упругость, живот начал отвисать. Хотя еще не слишком заметно, нет, не слишком. Гуннхильд не была готова признать приближение старости.
Она танцевала и пела под блекло-голубым безоблачным небом, на сухой земле. Она вырезала свои метки на стержне стрелы, говоря каждой из них, что она должна делать, как и когда. В конце концов она со всем тщанием собрала волосы, повязала платок и, прежде чем уйти, наскоро помолилась Христу. Разве он не хотел, чтобы его вера пришла в Норвегию?
Киспинг поплывет вместе с ее сыном Харальдом. Она знала, что ни тот, ни другой не хотел бы этого, но все равно так будет. Однако сначала она должна будет поговорить с Киспингом наедине и, возможно, не один раз.
Он может и не пригодиться. Если же пригодится, то, не исключено, у него ничего не получится. Но, по крайней мере, для своих и Эйрика сыновей она делает все, что в ее силах.
XXX
Проехав по Южной Норвегии, король Хокон добрался до Хордаланда. Подворье и вся ферма, именовавшаяся Фитйяр, располагались на большом острове Сторд, лежавшем на некотором удалении от берега. Там он и обосновался со всей своей дружиной и свитой и разослал гонцов приглашать бондов со всей округи на пир и беседу. Лодки и мелкие суда местных жителей тесно столпились вокруг длинного корабля, на котором король путешествовал, когда у него возникало желание проплыть по морю. Двор и все дома были полны народу.
Лето лишь недавно перевалило за середину, и ночи все еще представляли собой всего лишь непродолжительные сумерки между двумя долгими-долгими днями. Когда солнце поднялось к зениту, король и его гости пошли в дом, где была к тому времени приготовлена обильная трапеза, рассчитывая пробыть там долгое время.
