Принцесса из рода Борджиа - Зевако Мишель (книги бесплатно .TXT) 📗
Пардальян взял Карла за руку.
— Позвольте мне действовать по собственному разумению! — сказал он. — Кажется, вы сами говорили: нет ничего непоправимого, кроме смерти. Виолетта жива… Вот что нам важно знать сейчас! Что же до Фаусты, то вы теперь принадлежите к числу тех, на кого устремлен ее поистине смертоносный взгляд. Берегитесь! Я не могу угадать, зачем это ей понадобилось покарать Виолетту. Но не сомневайтесь в том, что если она знает, что вы любите это дитя… а она это знает!.. она, не задумываясь, нанесет вам удар точно так же, как попыталась нанести удар мне и как нанесла удар Фарнезе и Клоду.
— Но это значит, что она очень могущественна! — изумленно вскричал Карл.
— Она более королева во Франции, чем Генрих III когда-либо был нашим королем; она более королева в Париже, чем Гиз в нем король! Гиз ей повинуется. Она нечто большее, чем глава той колоссальной организации, которая называется Священной Лигой; она ее душа! Она сотрясла основы королевства. Она перевернет весь Париж, чтобы добраться до вас, если это будет в ее интересах… Что такое яды семейств Борджиа и Медичи?! Что такое кинжалы лотарингских наемников?! Все это детские игры по сравнению с внушающим ужас арсеналом этой женщины! У нее есть своя армия! У нее есть свой суд! Тысячи шпионов рыщут для нее по столице и королевству. Она видит все, она знает все. Желая уничтожить тех, кто является препятствием на ее пути, она пренебрегает ядом, она пренебрегает кинжалом… она применяет гораздо более сильное оружие, это оружие называется Религия и Правосудие! Ваша светлость, берегитесь судей Фаусты, берегитесь священников Фаусты! Ее священники заключают и расторгают браки! Ее судьи хватают врага Фаусты и препровождают его в Бастилию для того, чтобы подвергнуть пытке, а затем вздернуть этого мученика на виселицу или отправить на эшафот!
— Невозможно! О, все это лишь ужасный сон!
— Сон? Но вспомните о Генрихе III, изгнанном из Парижа! Вспомните о костре, уготованном Виолетте! Вспомните о том, что мы сами всего лишь два часа назад выбрались из Бастилии!.. Вспомните о мэтре Клоде! Вспомните о принце Фарнезе!..
— Кто знает, что стало с этими несчастными?
— Я это знаю… опять же благодаря неоценимому визиту, который мне нанесли в камере…
— Пардальян, — задыхаясь, сказал Карл, — надо освободить этих двоих!.. Один из них — отец Виолетты, а другой… Ах! Я ничего не понимаю… Виолетта любит его и почитает как второго отца! Где они? О, если вы это знаете…
— Они здесь! — сказал Пардальян, указывая Карлу на один из домов; Карл остановился и вгляделся повнимательнее.
Несколько минут назад они вошли в Ситэ и, обойдя его кругом, достигли той его части, что простирается за Собором Парижской Богоматери. Юный герцог увидел, что стоит перед черными высокими потрескавшимися стенами; на мрачном и немом фасаде выделялась железная дверь; редкие окна были закрыты ставнями. Здание имело вид жилища, покинутого несколько лет назад; зеленоватая плесень на стенах делала его похожим на лицо человека, пораженного проказой…
— О, — пробормотал Карл, и в голосе его звучал страх, — ни у Бастилии, ни у Тампля, ни у Шатле нет такого отталкивающего и зловещего вида. Пардальян, что это за гнусная тюрьма?
— Это дворец Фаусты! — сказал Пардальян.
Карл сделал движение, как если бы намеревался броситься к двери, но шевалье схватил его за руку.
— Постучите погромче, — сказал он холодно, — и через десять минут мы присоединимся к Клоду и Фарнезе, которые умирают от голода за этими стенами!..
— От голода! — запинаясь, произнес Карл, вытирая струившийся по лбу пот.
— Да… По крайней мере, если верить тому, что мне рассказал тот очаровательный кавалер, который приходил меня навестить…
— И этот кавалер?..
— Это был Моревер!.. Однако же вид этого дома напоминает мне о том, что я и сам умираю с голоду! Видите по соседству вывеску? Надеюсь, тут нас и накормят, и напоят…
Карл бросил взгляд на харчевню, указанную Пардальяном. Она была аккуратна, приветлива и выглядела процветающей. Пардальян хорошо помнил тот вечер, когда вошел во дворец Фаусты с потерявшей сознание женщиной на руках, вечер, когда он имел с загадочной хозяйкой сего мрачного дома беседу, закончившуюся попыткой его ареста… Именно через эту таверну ему удалось тогда бежать. Следовательно нет сомнения, что дворец и трактир каким-то образом сообщаются. Не исключены также и частые встречи между обитателями зловещего дворца, и хозяевами, и посетителями этого симпатичного заведения.
— Пардальян! — сказал Карл настойчиво. — Я не голоден! Надо освободить этих двоих несчастных!..
— Э, клянусь рогами дьявола, именно поэтому мы и должны пойти пообедать на постоялый двор под названием… под названием… поглядим на вывеску… Вот как? Это мне странным образом напоминает… Хм! Хм!
И Пардальян, усталый и задумчивый, зашагал к двери кабачка «Железный пресс», который содержали Руссотта и Пакетта, как утверждала красивая вывеска с раскачивавшимися на ней бубенчиками. В тот момент, когда шевалье и его спутник должны были взойти на крыльцо, на улице появился глашатай в сопровождении четырех солдат с копьями, характерной особенностью которых были плоские наконечники, и трижды протрубил в рожок. Как ни пустынно было это место, сейчас же из соседних улочек выплеснулась порядочная толпа любопытных и кумушек, окруживших глашатая. На крыльцо таверны поднялись женщины, школяры и солдаты.
— Послушаем, — сказал Пардальян. — Герольды часто говорят очень любопытные вещи, тем более что этого сопровождают вооруженные гвардейцы нашего возлюбленного герцога де Гиза…
Когда глашатай рассудил, что его окружает достаточное количество слушателей, он принялся не читать, а громко произносить указ, который, без сомнения, привычно затвердил наизусть. Тем не менее, он держал в руках пергамент.
— Мы, мэтр Гийом Гийоме, официальный глашатай города Парижа, по приказу, требующему немедленного исполнения, его светлости герцога-регента, осуществляющего управление в этом городе в отсутствие Его Величества короля…
— Да здравствует Гиз! Смерть Ироду! — перебили его из толпы.
— Сим указом, подписанным рукой самого герцога и скрепленным его герцогской печатью, извещаем всех присутствующих мужчин и женщин и требуем, чтобы они известили всех отсутствующих, о том, что:
«Господин де Пардальян, бывший граф Маржанси, объявляется бунтовщиком, предателем и изменником делу Церкви и Священной Лиги.
Приказываем каждому преданному слуге веры, будь это духовное лицо или светское, схватить вышеупомянутого господина де Пардальяна и передать его в руки церковного суда.
Если нет возможности схватить его живым, пусть будет представлен мертвым.
Сообщаем, что вышеуказанный господин де Пардальян среднего роста, ближе к высокому, широк в плечах, носит серый бархатный костюм и круглую шапку с петушиным пером; он имеет загнутые кверху усы и бородку эспаньолкой; у него высокий лоб, светлые глаза, дерзкое выражение лица. Этих примет достаточно для того, чтобы он был опознан, где бы ни прятался.
Также извещаем всех и обещаем: сумма в пять тысяч двойных дукатов будет вручена всякому духовному или светскому лицу, мужчине или женщине, кто схватит вышеупомянутого господина де Пардальяна или представит его голову либо в церковный суд, либо главному прево, либо любому другому представителю правосудия».
Мэтр Гийом Гийоме дунул один раз в свой рожок. Это означало, что оглашение указа закончено. На сей раз толпа была столь потрясена обещанием пяти тысяч дукатов — а это составляло огромное богатство! — что позабыла испустить свой обычный вопль: «Да здравствует Святой Генрих! Да здравствует опора Церкви!»
Глашатай удалился для того, чтобы начать читать указ в другом месте; за ним последовало большое число людей, которые хотели еще раз услышать волшебные слова: «Пять тысяч золотых дукатов» и уже обдумывали, как заполучить это состояние.
Пардальян и Карл вошли в общий зал «Железного пресса»; первый был очень спокоен, второй выглядел потрясенным и слегка растерянным. В зале только и разговоров было, что об указе. Отовсюду слышались вопросы и ответы, и постоянно, как чарующий припев, повторялись слова, звеневшие волшебным металлом: «Пять тысяч золотых дукатов!»…
