Набат. Книга вторая. Агатовый перстень - Шевердин Михаил Иванович (версия книг txt) 📗
Взгляд Чандра Босса сделался тяжёлым.
— Человек, который выдает себя за известного курбаши Даниара, прославленного командира бесстрашной кавказской конницы...
Сердце Алаярбека Даниарбека немедленно кувыркнулось опять в бездонную тьму. Он сразу же вспотел, представив себе, как острый кол вонзается в его внутренности, ибо своих врагов Даниар, как правило, сажал на кол. Но в минуту опасности чувства Алаярбека Даниарбека напрягались: одно воспоминание всё делалось яснее, чётче, вот-вот он схватит его, ощутит своей рукой. Но пока что он заметил в высшей степени туманно:
— Золото — из земли, лукавство — из человека.
— Золото! — понял по-своему колебания Ачаярбека Даниарбека Чандра Босс — Уплатите мне хорошую цену — и мне нет дела до того, Даниар вы или не Даниар, ангел вы или дьявол, а господину Энверу совсем необязательно знать, чем я торгую и с кем я торгую.
И вдруг Алаярбек Даниарбек вспомнил. От растерянности и смущения его не осталось и следа. Испарина сразу же высохла на лбу, а вся его маленькая приземистая фигурка напыжилась.
— Ха, всякий в воде видит что желает: земледелец — дождь, кузнец — огонь. А помните вы, господин Сулейман, толпу бухарцев у подножья Башни смерти... всенародный суд над визирами эмира.
— О чём вы это?
Теперь пришла очередь теряться Чандра Боссу, и хоть он довольно небрежно теребил кончик своего длинного жгутообразного уса, но бледность разлилась по его лицу.
— А вы помните, — продолжал торжествуя, Алаярбек Даниарбек, — под-нявшиеся к небесам вопли людей и рукоплескания, когда произносились обвинительные речи, а матери и жёны казнённых требовали смерти кровавым собакам эмира, а? А помните, как объявили предателями и изменниками шесть турецких офицеров и обезумевшая толпа побила их камнями.
При последних словах Чандра Босс вздрогнул, но постарался взять себя в руки.
— Какое мне дело до каких-то дохлых турок?! — старался говорить он небрежно. — Кто попал в воду, сухим не выберется, кто попал в могилу, живым не выйдет...
Глаза его буквально буравили лицо собеседника.
— Хорошо... — воскликнул Алаярбек Даниарбек. — Друг говорит, болея, враг — смеясь. Вспомним, что было ещё раньше. Скажите, вы не помните, господин Сулейман, площадь казарм с покосившейся грязной балаханой? В каждой худжре жили по два-три сарбаза. А под худжрами стояли лошади. А солдаты сешамбеги три дня только жили в своих худжрах, а четыре дня батрачили у вельмож и в жару и в холод. Потом раздавали жалование. Приезжал сам кушбеги, военачальники-саркарда, все в золотых и серебряных халатах. Мирза выкликал фамилии. Солдаты подходили, получали деньги. Но тут же поворачивались и шли к сутхуру, индусу-ростовщику, и отдавали свои долги, а? Не помните?
Потирая лоб рукой, Чандра Босс, точно всё ещё будучи не в состоянии вспомнить, прикрывал глаза.
— После выплаты жалованья, — продолжал Алаярбек Даниарбек, — вели солдат на площадь у Самаркандских ворот, и мирза читал приказ.... Помните, людей обнажали до пояса, клали на большой барабан и колотили палками так, что барабан отзывался в их внутренностях: трум-трум-трум-трум.
— Что вы хотите? — нервно прервал его Чандра Босс — Пусть сгорят в могиле кушбеги, саркарда, солдаты, — кто вы и чего от меня хотите?
— Я хочу сказать, господин, что вы тогда назывались саркарда Карим-эфенди.
— Может быть. Ну и что же. Я верно служил эмиру и делу ислама... и...
— Но вы, господин саркарда Карим-эфенди, раз сидели рядом с кушбеги и смотрели вниз на барабан. А на барабане лежал солдат, и с порванной спины его свисали клочья мяса и текла кровь. А за что его били до смерти?..
— Какое мне дело до какого-то болвана, мошенника!
— Хорошо, а не вспомнить ли нам, что случилось ещё раньше?!
— Долго вы будете заниматься воспоминаниями?!
— Тсс! Немного внимания. Я только хочу рассказать об одном караване. Шёл караван. В своих вьюках верблюды тихонько везли и винтовки, и патроны, и мундиры для бухарских солдат, и... золото, английское золото, а хозяином каравана был индусский купец Чандра Босс, а охраняли караван в пути от Сарай-Камара от большевиков, сидевших в Керки и Термезе,бухарские сарбазы. Долог путь верблюдов, медленно звенят колокольцы. Мало ли что случается в далёком пути! Но пророк Хизр, помощник странствующих и путешествующих, сохранил со своими сорока чильтанами караван от бед. И когда он прибыл в благородную Бухару, то вдруг оказалось, что золото исчезло. Чандра Босс на священном коране поклялся, что английское золото украли воры и предатели сарбазы.
— Проклятие! Но все сарбазы подохли в зиндане, захлебнулись в своих испражнениях и крови.
— Да, по воле аллаха. — смиренно проговорил Алаярбек Даниарбек, — после наказания на площади у Самаркандских ворот всех сарбазов бросили в тюрьму. Господин купец Чандра Босс смазал ладони тюремщикам, и тем, кто ещё остался жив, отрезали языки. Но... хитёр был Чандра Босс, а кое-кто оказался похитрее.
Давно порывавшийся что-то сказать Чандр Босс воскликнул.
— Ты… ты Алаяр…
— Да, господин Сулейман или Чандра Босс... это я, ваш друг Алаярбек Даниарбек, с вашего соизволения. Да, это я, с которым вы спали у степных костров под одной попоной. Это я, Алаярбек Даниарбек, которой вытащил вас из Аму-Дарьи, когда перевернулся каюк и вы уже совсем захлебнулись, это я — Алаярбек Даниарбек, которого вы, украв вьюки с золотом и деньгами, отдали в руки палачей. Да, это я Алаярбек Даниарбек и это я пойду сейчас к господину Энверу и скажу: вот он, вор и грабитель, это он ограбил и обворовал зелёное знамя пророка.
— Хватит! — заорал Чандр Босс, и в глазах его Алаярбек Даниарбек прочитал злобную решимость, — хватит. Замолчи! А то я сейчас крикну, что ты большевик, шпион, и...
— Ффу, — тебе никто не поверит, — все знают, что я Даниар-курбаши. Тебя народ разорвёт на части... за клевету.
В возбуждении Алаярбек Даниарбек и Чандр Босс вскочили и стояли друг против друга, готовые броситься к двери, за которой в облаках раскалённой пыли шумел базар.
— Тьфу, никто не станет вспоминать о золоте, пропавшем пять лет назад, тем более Энвер, — наконец пробормотал Чандр Босс, — я найду способ прояснить мозги господину Энверу насчет того, где настоящий Даниар и где ненастоящий. Я-то знаю, что ты переводчик русского доктора-большевика.
Он тяжело дышал и с ненавистью смотрел на Алаярбека Даниарбека. Почва и в прямом и в переносном смысле уплывала у Чандра Босса из-под ног. Но сдаваться он не собирался.
«Наконец, — думал Алаярбек Даниарбек, — Чандра Босс сам выдал себя. Если он знал, кто я такой, то почему сразу же не выдал меня энверовцам. Значит, у Чандра Босса есть свои расчёты, а если есть расчёты...»
Алаярбек Даниарбек усмехнулся:
— А если господин Энвер узнает, что Чандра Босс выдал шесть турецких офицеров как врагов революции на растерзание толпе во время суда у Минарета смерти, чтобы отвести от себя подозрения и убежать, спасая свою жизнь? А ведь непременно среди них нашлись бы друзья господина Энвера... Зло постигает того, кто его сделал. Сердце Энвера и так горит, посыпанное солью...
— Ффу, разбойник! — Чандра Басе, отдуваясь, сел на палас, снял чалму и распустившимся концом утер пот с лица. Ну ладно, бош на бош, хватит спорить и ссориться. Давайте по-дружески, кто вы такой? Не официально... а «де-факто». Что вы здесь делаете? Нет, ну конечно, сопровождение доктора — маска. И ребёнок поймет. Я понимаю, вы... Мне не обязательно знать... Мне важно знать, покупаете вы, наконец, или нет?
Только теперь Алаярбек Даниарбек усвоил истинное положение дел. Если какие-то мстительные чувства и проснулись в нём, то он великолепно понимал, что сейчас не до того: хочется волку курдюка бараньего, да охотники рядом. Меньше всего сейчас думал Алаярбек Даниарбек о возможностях перехватить под носом у басмачей и самого Энвера пулемёты и тем самым принести пользу Советской власти и Красной Армии. По совести говоря, наш герой мог сейчас думать только о том, чтобы унести ноги целым и невредимым. Но Чандра Босс сидел перед ним и смотрел подозрительно и испы-тюще. За открытыми дверями катилась фанатичная тёмная толпа, а в двухстах-трёхстах шагах, в байском доме, сидел сам Батыр Болуш.
