Бастард де Молеон - Дюма Александр (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗

– Как это понимать? – спросил Бертран.

– Я хочу сказать мессир, что суммы, привезенной сиром де Лавалем за ваше освобождение, хватит на то, чтобы выкупить тысячу двести ваших товарищей.

– Истинная правда! – пробормотал коннетабль, еще глубже задумавшись и помрачнев.

– Впервые я воочию вижу человека, который может стоить целой армии, – разглагольствовал англичанин. – Ведь ваши тысяча двести бретонцев, сеньор коннетабль, настоящая армия, и они самостоятельно могут вести кампанию. Клянусь святым Георгием, мессир, будь я на вашем месте и имей столько денег, я вышел бы отсюда только как прославленный полководец во главе своих тысячи двухсот солдат.

«Этот славный человек указывает, в чем мой долг, – думал Дюгеклен. – В самом деле, несправедливо, чтобы один человек, созданный, подобно другим людям, из плоти и костей, обходился своей стране столь же дорого, как тысяча двести храбрых и честных христиан».

Комендант внимательно наблюдал, как действуют на коннетабля его намеки.

– Так! – вдруг воскликнул Бертран. – Вы полагаете, что выкуп за бретонцев не превысит семидесяти тысяч флоринов?

– Я уверен в этом, сеньор коннетабль.

– И что принц, получив эти деньги, освободит их?

– Не торгуясь…

– Вы ручаетесь?

– Ручаюсь моей честью и моей жизнью, – ответил управляющий, дрожа от радости.

– Прекрасно, я прошу вас впустить сюда сира де Л аваля, моего соотечественника и друга. Прикажите также моему писцу подняться сюда со всем необходимым, чтобы по форме составить расписку.

Управляющий не терял времени; он был так рад, что забыл о полученном приказе – допускать к пленнику только англичан и наваррцев, его смертельных врагов.

Он передал удивленному тюремщику приказ Бертрана и побежал сообщить обо всем принцу Уэльскому.

IX. Выкуп

Бордо шумел и волновался из-за приезда сира де Лаваля с четырьмя груженными золотом мулами и пятью десятками вооруженных всадников, несущих знамена Франции и Бретани. Значительная толпа следовала за внушительным отрядом, и на лицах можно было прочесть то тревогу и досаду, если это был англичанин, то радость и ликование, если это был гасконец или француз.

Сир де Лаваль на ходу принимал поздравления одних и глухие проклятия других. Но держался он спокойно и невозмутимо; с открытым забралом ехал во главе отряда, вслед за трубачами, положив левую руку на рукоятку кинжала, а в правой держа поводья крепкого черного коня; рассекая волны любопытствующей толпы, не ускорял и не замедлял, несмотря на все препятствия, ход своего коня.

Он подъехал к замку, где содержался Дюгеклен, спешился, отдал коня оруженосцам и приказал погонщикам снять четыре сундука с деньгами.

Пока погонщики сгружали эти четыре тяжелые ноши, а зеваки алчно глазели на отряд, какой-то рыцарь с закрытым забралом – цвета его были неизвестны, девиза у него не было – подошел к сиру де Лавалю и обратился к нему на чистом французском языке.

– Мессир, сейчас вы будете иметь счастье увидеть знаменитого пленника и еще большее счастье освободить его, ибо вы уведете его в окружении ваших храбрых солдат, а мне, одному из добрых друзей коннетабля, наверное, не представится возможность сказать ему несколько слов. Не соблаговолите ли вы взять меня с собой в замок?

– Господин рыцарь, ваш голос приятно ласкает мой слух, вы же говорите на языке моей родины, – ответил сир де Лаваль, – но я не знаю вас, и если меня спросят, как вас зовут, мне предстоит солгать…

– Вы ответите, что я бастард де Молеон, – сказал незнакомец.

– Но вы не бастард де Молеон, – возразил де Лаваль. – Сир де Молеон покинул нас, спеша в Испанию.

– Я пришел от него, мессир, не отказывайте мне, я должен сказать коннетаблю одно слово, всего одно…

– Тогда скажите это слово мне, я передам его коннетаблю.

– Я могу сказать его только коннетаблю, и он поймет меня лишь тогда, когда я открою свое лицо. Умоляю вас, сир де Лаваль, не отказывайте мне во имя чести Франции, одним из самых ревностных защитников которой – клянусь вам Богом! – я являюсь.

– Я верю вам, мессир, – сказал де Лаваль, – хотя вы оказываете мне не слишком много доверия… А ведь вам известно, кто я такой, – прибавил он с чувством уязвленной гордости.

– Когда вы узнаете, кто я такой, сир де Лаваль, вы будете говорить со мной другим тоном… Вот уже три дня, как я нахожусь в Бордо и пытаюсь проникнуть к коннетаблю, но пи золото, ни хитрость не принесли мне удачи.

– Вы не внушаете мне доверия, – возразил сир де Лаваль, – и ради вас я не стану обременять ложью мою совесть. Кстати, зачем вам проникать в замок к коннетаблю, который через десять минут выйдет сюда? Через десять минут он будет здесь, на том месте, где вы стоите, и вы скажете ему ваше столь важное слово…

Незнакомец явно заволновался.

– Прежде всего я не разделяю вашей уверенности, – сказал он, – и не считаю коннетабля свободным. Что-то подсказывает мне, что его освобождение столкнется с большими, чем вы предполагаете, трудностями, и, кстати, вполне допуская, что он выйдет через десять минут, я, сир де Лаваль, хотел бы провести эти минуты в дороге. Тем самым я избежал бы задержек, что связаны с церемонией освобождения: визита к принцу Уэльскому, выражения благодарности управляющему, прощального пира. Я снова прошу вас взять меня с собой… я могу быть вам полезен.

В эту секунду незнакомца прервал начальник тюрьмы, который появился на пороге и пригласил сира де Лаваля подняться в башню замка.

Де Лаваль с неожиданной резкостью простился со своим просителем. Неизвестный рыцарь – казалось, что под доспехами он вздрогнул – встал у столба, позади солдат, и ждал, словно еще на что-то надеясь, до тех пор, пока последний сундук не исчез в воротах замка.

В то время как сир де Лаваль поднимался по лестнице, можно было видеть, что по открытой галерее, соединявшей два крыла замка, прошел принц Уэльский; впереди него шел начальник тюрьмы, а позади – Чандос и несколько офицеров.

Победитель в битве при Наваррете направлялся с последним визитом к Дюгеклену.

Простолюдины приветствовали принца Уэльского криками «Ура!» и «Да здравствует святой Георгий!» [185]

Французские трубачи заиграли в честь героя, который учтиво им поклонился.

Потом ворота закрыли, и вся толпа, сгрудившись у лестницы, с громким ропотом стала ждать выхода коннетабля.

Бретонским солдатам, скоро предстояло увидеть своего великого командира, и сердца их сильно бились; все они отдали бы жизнь, чтобы завоевать ему свободу.

Однако прошло полчаса: нетерпение собравшихся бретонцев перерастало в тревогу.

Неизвестный рыцарь правой рукой разорвал перчатку на левой руке.

Тут на открытой галерее появился Чандос, оживленно беседующий с офицерами, которые, казалось, были чем-то удивлены, даже ошеломлены.

Когда дверь в башню снова открылась, то все увидели не героя, оказавшегося на свободе, а бледного, растерянного, дрожавшего от волнения сира де Лаваля, который кого-то высматривал в толпе.

К нему подбежали несколько офицеров-бретонцев.

– Ну что там? – с тревогой спросили они.

– О, великое бедствие, странное дело, – ответил де Лаваль. – Но где же незнакомец, этот пророк несчастья?

– Я здесь, – ответил таинственный рыцарь. – Я ждал вас.

– Вы по-прежнему желаете видеть коннетабля?

– Больше, чем раньше!

– Хорошо! Торопитесь, ведь через десять минут будет слишком поздно. Пойдемте! Коннетабль уже не освободится из плена.

– Это мы еще посмотрим, – возразил незнакомец, легко поднимаясь по ступеням за де Лавалем, который тянул его за руку.

Начальник тюрьмы с улыбкой распахнул перед ними дверь, а вся собравшаяся толпа на тысячу разных ладов принялась обсуждать событие, которое задержало освобождение коннетабля.

– Спокойно! – тихо приказал командир бретонцев своим солдатам. – Держать мечи наготове и смотреть в оба!