Приключения Найджела - Скотт Вальтер (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗

— Весьма благородно, милорд, весьма возвышенно. Приятно смотреть, как страдает отважный человек. Тот преступник, о котором я говорил, Таббс, или Стаббс, или какое-то другое плебейское имя, поднялся на помост решительно, как император, и обратился к народу: «Добрые люди, я оставляю здесь руку настоящего англичанина», при этом он положил руку на плаху, да так непринужденно, будто оперся на плечо своей милой. Тогда палач Деррик приложил — вы меня слушаете, милорд? — приложил тесак к суставу и ударил по тесаку молотком с такой силой, что рука отлетела на несколько ярдов, словно перчатка, брошенная рыцарем на ристалище. Представьте себе, сэр, этот Стаббс, или Таббс, ни капельки не переменился в лице, пока подручный не приложил к окровавленному обрубку раскаленное железо. Тут раздалось шипенье, милорд, будто жарили сало, и молодец завопил таким диким голосом, что многие решили, что он пал духом. Но не тут-то было! Он вдруг снимает левой рукой шляпу, размахивает ею и кричит; «Боже, храни королеву и порази ее дурных советчиков!» — и народ троекратно приветствует его. И надо сказать, он это заслужил своим мужеством. Надеюсь, что и ваша светлость перенесет муки с тем же величием.

— Благодарю вас, сэр Манго, — ответил Найджел, который во время столь живого и подробного описания не мог подавить вполне естественных ощущений неприятного свойства. — У меня нет сомнений в том, что для вас и для других зрителей церемония будет занимательной независимо от того, какой она окажется для главного действующего лица.

— Весьма занимательной, — подтвердил сэр Манго, — и поучительной, очень поучительной, хотя и не в такой степени, как казнь государственных изменников. Я видел, как поплатились за измену Дигби, Уинтерс, Фокс и остальные злодеи из пороховой шайки, — вот это было поистине грандиозное зрелище, замечательное как по неслыханности их мучений, так и по твердости, с какой они их переносили!

— Я еще больше ценю вашу доброту, сэр Манго: несмотря на то, что для вас такая большая потеря — пропустить подобное зрелище, вы все же поздравили меня с тем, что я избежал опасности предстать пред вашим взором в столь же. назидательном виде.

— Как вы правильно изволили сказать, милорд, потеря значительна только с виду. Природа по своей щедрости наделяет нас некоторыми органами в двойном количестве, чтобы нам легко было перенести потерю одного из них, случись на нашем жизненном пути такое несчастье. Посмотрите на мою бедную десницу, на которой уцелели только большой и указательный пальцы, — остальных меня лишил, конечно, меч противника, а не нож палача. И что же вы думаете, сэр: эта бедная изувеченная рука в некотором смысле служит мне еще лучше, чем раньше. Допустим, что вам отнимут правую руку по запястье; ведь у вас останется левая, и вы окажетесь все-таки в лучшем положении, чем карлик-голландец, живущий в Лондоне: он вдевает в иголку нитку, рисует, пишет и бросает копье с помощью ног, потому что у него нет ни одной руки.

— Пусть так, сэр Манго, — промолвил лорд Гленварлох, — все это, несомненно, весьма утешительно. Но я надеюсь, что король оставит мне руку, чтобы я мог сражаться за него в бою, где, невзирая на ваши ободрительные слова, я куда охотнее пролью кровь, нежели на эшафоте.

— Как это ни печально, но ваша светлость наверняка погибли бы на эшафоте и никто бы за вас не замолвил словечка, если б не эта помешанная девчонка, Мэгги Рэмзи.

— О ком вы говорите? — с живостью спросил Найджел, впервые проявив интерес к словам сэра Манго.

— О ком же я могу говорить, как не об этой переодетой девице, с которой мы обедали у золотых дел мастера Гериота, когда удостоили его своим посещением. Вам лучше знать, каким образом вы сумели расположить ее к себе, но только я видел, что она на коленях просила за вас короля. Мне поручили доставить ее сюда, обращаясь с ней почтительно и ни о чем не расспрашивая. Но будь моя воля, я отвез бы ее в Брайдуэл, чтобы там выбили у нее дурь из головы, отстегав хорошенько розгами. Распутная негодница, разгуливает в мужских штанах, а сама еще даже не замужем.

— Слушайте, сэр Манго Мэлегроутер, — прервал его Найджел, — я советую вам говорить об этой юной особе с должным уважением.

— О, конечно, милорд, я буду говорить о ней со всем уважением, какое подобает любовнице вашей светлости и дочке Дэви Рэмзи, — ответил сэр Манго с язвительной насмешкой, Найджелу не на шутку захотелось проучить сэра Манго, но затевать с ним ссору было бы нелепо, а потому Найджел подавил негодование и попросил рассказать все, что он знает о молодой девушке.

— Да просто я находился в приемной, когда она получила аудиенцию у короля, и услышал, как король, к великому моему недоумению, сказал: «Pulchra sane puella». note 148 А Максуэл, у которого неважный слух, когда дело коснется латыни, подумав, что его величество произнес его имя «Сауни», открыл дверь, и тут я увидел, что наш государь Иаков собственной рукой помогает подняться с колен девушке, переодетой, как я уже говорил, в мужское платье. Я мог бы заподозрить неладное, но наш милостивый господин уже стар, да и в молодости никогда не гонялся за женщинами. Он утешал ее на свой лад, приговаривая: «Не расстраивайся, голубушка, Гленварлохида будут судить по справедливости. Когда первое смятение, охватившее нас, улеглось, мы и сами рассудили, что он не мог злоумышлять на нашу особу. А другие его проступки мы расследуем со всем вниманием и мудростью». После этого на меня возложили поручение отвезти в Тауэр юную нарушительницу законов и сдать ее на попечение леди Мэнсел. Его величество строго-настрого запретил мне говорить при ней о ваших преступлениях, ибо, как он сказал, «бедняжка и так надрывает из-за него свое сердечко».

— И на этом-то основании у вас сложилось столь нелестное мнение о молодой леди, которое вы сочли нужным только что высказать?

— Говоря по чести, милорд, — ответил сэр Манго, — какое еще мнение может у меня сложиться о девице, которая переодевается в мужскую одежду и на коленях заступается перед королем за ветреного молодого лорда? Не знаю, как это называется по-новомодному, ибо выражения меняются, хотя обычаи остаются прежними, но хочешь не хочешь, сэр. а приходит в голову, что эта молодая леди — если вы называете дочь часовщика Рэмзи молодой леди — ведет себя скорее как распутница, нежели как девушка из честной семьи.

— Вы несправедливы к ней в высшей степени, сэр Манго, — сказал Найджел, — или, вернее, вас ввели в заблуждение обстоятельства.

— Но ведь и все впадут в то же заблуждение, милорд, — ядовито возразил кавалер, — разве только вы их разубедите, сделав то, что сын вашего отца вряд ли сочтет для себя возможным.

— Что же я должен сделать?

— Да просто жениться на девушке, сделать ее леди Гленварлох. Да, да, не удивляйтесь, дело идет к тому. Лучше женитесь, пока не натворили бед, если только зло уже не сотворено.

— Сэр Манго, — прервал его Найджел, — пожалуйста, оставьте эту тему; лучше вернемся к разговору об ожидающей меня каре, которым вам угодно было занимать меня.

— Сейчас мне некогда, — ответил сэр Манго, услыхав, что часы бьют четыре, — но как только вынесут приговор, можете положиться на меня, милорд, я подробнейшим образом опишу вам всю церемонию; и даю слово кавалера и джентльмена, что я сам провожу вас на эшафот, хотя многие будут на меня смотреть косо. Но у меня хватит духу не покинуть друга в тяжелую для него минуту.

Сказав так, он простился с лордом Гленварлохом, который испытал при его уходе такую же радость (хоть это, пожалуй, и сильно сказано), какая охватывала любого, кому приходилось разделять общество сэра Манго.

Но когда Найджел остался наедине со своими размышлениями, одиночество показалось ему почти столь же тягостным, как общество сэра Манго Мэлегроутера. Окончательное разорение, ставшее, как он думал, неминуемым после пропажи королевского указа, который дал бы ему возможность выкупить отцовское поместье, представлялось ему новым неожиданным ударом. Он не мог припомнить, когда в последний раз видел указ, но был склонен думать, что это было тогда, когда он вынимал из шкатулки деньги, чтобы уплатить ростовщику за комнату в Уайтфрайерсе. С тех пор шкатулка неизменно находилась при нем, за исключением недолгого времени после ареста в Гринвичском парке. Могло статься, что бумага была взята именно тогда, ибо у Найджела не было оснований думать, что он и его имущество находятся в руках людей, относящихся к нему доброжелательно. Однако замок шкатулки, повидимому, не был взломан; а поскольку он отличался особенной, хитроумной конструкцией, то едва ли мог быть открыт без помощи специального инструмента — для этого было слишком мало времени. Сколько бы он ни раздумывал по этому поводу, ясно было одно: важный документ исчез и, вероятно, находился не в дружеских руках.