Адъютант его превосходительства - Северский Георгий Леонидович (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
Щукин мгновение стоял в нерешительности, потом, бросив быстрый взгляд на Кольцова, учтиво склонил голову и вышел из камеры.
Проводив Щукина выжидательным взглядом, Ковалевский затем грузно сел на скамейку и некоторое время молча и недоуменно, как на странного незнакомца, смотрел на Кольцова. В тишину камеры как бы втекал гул отдалённой канонады. Глуше отзвуки её явственно слышались здесь, в подвале. Затем Ковалевский, не поднимая головы и не глядя на Кольцова, тихо и доверительно заговорил:
— На допросах вы не сказали, но, быть может, скажете мне: где Юрий? Вы ведь понимаете, что меня тревожит его судьба.
Кольцов сочувственно посмотрел на Ковалевского, жалея его.
— Не беспокойтесь, ваше превосходительство. Он — в надёжных руках.
Теперь Ковалевский поднял голову, из-за пенсне на Кольцова смотрели очень смирные и мелкие глаза.
— И это все, что вы мне скажете?
— Да, ваше превосходительство! — твёрдо ответил Кольцов и, подумав, добавил: — Юрий — хороший мальчишка. Он разберётся во всем и выберет в этой жизни правильную дорогу.
— Он что, знал, кто вы? — удивлённо спросил Ковалевский.
— Знал, ваше превосходительство.
— Бож-же! Сын дворянина, офицера русской армии!.. Могу я себе представить, какую вы уготовили ему судьбу!..
Ковалевский поднялся со скамьи, медленно взошёл по ступеням, обернулся. Внимательно и печально посмотрел на Кольцова.
— Не понимаю!.. — опять тихо сказал он. — Не понимаю!.. Вы — боевой, заслуженный офицер русской армии… вас ждало блестящее будущее… Как это произошло? Почему вы пошли в услужение к большевикам?!
На лице Кольцова мелькнула едва заметная, почти весёлая усмешка.
— Зачем же — в услужение, ваше превосходительство? Я сам большевик.
Ковалевский рывком открыл дверь камеры и сухо добавил:
— Завтра вас отправят в Севастопольскую крепость и предадут военно-полевому суду.
— Я знаю, ваше превосходительство, меня ждёт виселица. И клянусь вам, ничего не боюсь и ни в чем не раскаиваюсь.
— По традициям русской армии вас, как офицера, расстреляют.
Ковалевский постоял ещё немного и медленно пошёл по коридору.
— Владимир Зенонович! — окликнул его Кольцов, и Ковалевский с какой-то внутренней надеждой остановился. — Я думаю, Владимир Зенонович, что последнее слово останется все-таки за нами, — сказал Кольцов. — Да вы и сами в этом, кажется, начинаете убеждаться… Слышите?
Кольцов поднял глаза вверх, невольно прислушиваясь к далёкому гулу фронтовой канонады. Она глухо перекатывалась, точно по крыше здания кто-то передвигал тяжёлые валуны.
— Я уважаю фанатизм… но до известных пределов, — сказал Ковалевский. — Вам-то что от того, что красные победят? Вы к тому времени уже будете прахом!..
И Кольцов ещё долго слышал шаги командующего, шаркающие, бессильные, стариковские шаги. Это были шаги побеждённого…
