Спецназ Его Императорского Величества - Куницын Владимир (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
— Я не забуду вас никогда!
— Все гусары так говорят!
— Я драгун!
— Ах, Николя, какая разница, все военные одинаковы.
Николай обиженно замолчал. Вечная проблема — любовь против кокетства.
Через два дня, вечером накануне отъезда, все в той же беседке он впервые поцеловал Анну, после долгих уговоров наконец уступившую, и решил, что это и есть обещание дождаться его возвращения.
Отец приехал в один из ясных дней, которые так редки в Петербурге. Весна уже набрала силу, отзвенели ручейки, молодые листочки, пусть еще маленькие, раскрасили деревья свежей зеленью. Даниловы сидели у Невы на лавочке напротив Петропавловской крепости, греясь на теплом солнышке. Отец небрежно вертел трость в руках — после ранения она присутствовала постоянно, нога не давала возможности обходиться без нее. Но, несмотря на расслабленные позы, разговор шел серьезный.
— Николай, твое решение, мягко говоря, вызывает серьезное недоумение. Объясни!
Данилов-старший отправился в столицу, узнав о подаче прошения сыном внести его в списки Московского драгунского полка по окончании обучения.
— Чего тут непонятного, отец? Уж ты, боевой офицер, должен понять меня первым. Московский полк через два месяца отправляется в Австрию в составе корпуса Кутузова. Хочу послужить царю и отечеству.
— Стремление, похвальное для молодого корнета, но есть еще и традиции. Служить в полку, где служил отец, есть традиция, угодная и отечеству, и царю. На тебя рассчитывают, в полку нужны молодые офицеры.
— Найдутся и другие! Смоленский драгунский — полк отличный, служить в нем за честь сочтут многие.
— Так в чем же дело, сын?
— Благодаря твоим заслугам меня взяли учиться в Пажеский корпус. Теперь ты хочешь, чтобы я служил в полку под командованием твоего друга, в полку, местом постоянной дислокации которого является город, где ты вхож к генерал-губернатору. Я могу что-нибудь сделать сам?
— Сдается мне, что больше всего тебя волнует город.
Николай молчал, упрямо глядя перед собой.
— У тебя появился повод не любить Смоленск?
— Его нельзя не любить.
Отец вздохнул.
— Ладно, хватит ходить вокруг да около. Да, Анна вышла замуж! Да, она теперь живет в Смоленске! И что из этого?
— А ты не понимаешь? Не хочу ее видеть! Не хочу случайно встретиться!
Отец тоже замолчал, главные слова сказаны. Что можно добавить? Но стоило ли ехать за восемьсот верст, чтобы услышать ответ, о котором можно догадаться, сидя в имении? И после длительной паузы все же произнес:
— Но есть же еще Кавалергардский, Конный полки. Может, в кирасиры пойдешь? С твоими результатами в учебе возьмут везде.
— В Кавалергардский? — Николай засмеялся. — Папа, со времен Екатерины туда берут только высокорослых, светловолосых, с голубыми глазами. Не соответствую ни одному из требований.
Голос сына снова стал серьезным.
— Нет, в драгуны, и только в драгуны!
За Невой, словно подводя итог дискуссии, глухо бухнула пушка, отмеряя полдень.
Глава третья
АЯЧЧО
— Тебя покарает Бог!
Маленький даже для своих шести лет Луи старательно выговаривал слова, стараясь подражать отцу. Хорошо сбитый плотный мужчина в военной форме весело смеялся, настолько забавным ему казался соседский малыш.
— Бог карает только тех дураков, которые в него верят.
— Нет! — малыш готов расплакаться от обиды. — Он карает грешников. Ты грешник, грешник, грешник!
— Нет, Луи, — оказывается, сын Шарля Бонапарта, умершего в прошлом году, знал, как зовут мальчишку, — я не грешник.
Младший лейтенант Наполеон Бонапарт поднял малыша, внимательно посмотрел ему в глаза.
— Скоро все поймут, что между мной и твоим Богом только одна разница — я есть, а его нет.
Луи не смог вырваться, хотя даже попытался укусить руку Наполеона, чем вызвал еще больший смех. Его душила обида. В семье Каранелли, один из предков которых давно перебрался на Корсику из Рима, строго придерживались канонов католицизма. Отец, наверное, просто убил бы Луи, скажи он хоть малую часть того, что говорит сосед. Почему же Бог не карает его?
Лейтенант Бонапарт возвращался домой после очередного собрания в клубе патриотов. Десятилетний Луи встретил его у своего дома. Родители не разрешают с ним разговаривать, но мальчик, сам не понимая почему, частенько поджидал лейтенанта.
— А-а, католик! — поприветствовал усталый Наполеон соседа. — О чем сегодня молил своего Бога?
— Ты еретик!
— Еретик?! А что, мне нравится! Пожалуй, этим именем я буду подписываться! Ты умеешь читать?
— Лучше тебя!
— Это хорошо, что ты не все время проводишь в молитвах, а занимаешься делами, полезными для ума. Может, ты не такой и дурачок!
— Я не дурачок!
— Пока не известно! Хочешь, дам тебе почитать книгу по астрономии? Только если ты сумеешь ее спрятать и никогда не покажешь родителям.
— Не буду читать твою книгу!
— Зачем же ты учился читать? Наверное, чтобы узнать, что написано в Библии? — лейтенант смеялся, иронично и обидно.
— Да, чтобы читать Библию! — Луи почувствовал, что его заполняет злость.
— Священник в церкви читает Библию для неграмотных. Ты не веришь ему?
— Нет! Верю, верю, верю!
— Значит, ты хотел прочитать и другие книги! Так читай!
Маленький мальчик тогда еще не знал, что логика обладает такой неодолимой силой для тех, кто родился с головой. А потому его беспокойный мозг постоянно заставлял искать встречи с этим противным соседом, который так притягателен в своих крамольных суждениях.
Луи бежал домой через огромное пшеничное поле, стараясь опередить дождь, который должен был вот-вот пролиться из огромных черных туч, наползающих на Аяччо с моря. Но тучи опередили, бежать еще очень далеко, а косые струи ливня уже ударили по полю, пригибая колоски к земле. Луи промок мгновенно, холодная вода нещадно лупила по спине, плечам, голове. Он бросился к одиноко стоящему посреди поля дереву, пытаясь укрыться от беспощадной воды под его густой кроной. Двенадцатилетний мальчишка не знал, что это самое опасное место.
Страшный удар грома одновременно с ослепляющей вспышкой напугал Луи, он закрыл глаза и скороговоркой забормотал молитву. Мальчуган дрожал, как лист на ветру, то ли от холода, то ли от страха, но постепенно до него дошло, что хотя ветер и раскачивал дерево так, что ветки напоминали крылья птицы, с ним до сих пор не произошло ничего ужасного. Молния, возможно, ударившая по стволу, не причинила ему никакого вреда. Да и дереву тоже.
Луи медленно открыл глаза и буквально остолбенел от страха. В двух шагах, прямо напротив лица висел яркий огненный шарик, чуть вздрагивающий и оттого кажущийся живым. Шарик слегка потрескивал и, несмотря на сильный ветер, оставался на одном месте.
Мальчик захотел зажмуриться, но веки окаменели. Он так и стоял с широко раскрытыми глазами, потому что вдруг отчетливо почувствовал, что шарик каким-то странным образом, оставаясь напротив лица, залез к нему в голову.
Недолго повисев, огненное ядро вылетело из-под кроны и стремительно взмыло вверх. Ноги у мальчишки подогнулись, усталость такая, как будто он перебежал это поле пять раз, навалилась железной тяжестью. В голове звучал странный рой слов, фраз и восклицаний. Незнакомых, но абсолютно понятных.
Дома Луи без лишних расспросов растерли настойкой, переодели в сухое и уложили в постель. Засыпая, он вдруг вспомнил, что вчера в порту один англичанин сказал другому длинную непонятную фразу, такую забавную, что все мальчишки закатились от смеха и начали передразнивать их, картавя и ерничая. Странно, но теперь Луи стало ясно, о чем он говорил. Это вызвало удивление, но усталость и тепло взяли свое, и он провалился в сон.
Луи проснулся ночью от догадки, которая посетила его во сне. Он тихо пробрался в пустую комнату, где отец обычно писал бумаги всем нуждающимся в помощи горожанам, и на листе вывел гусиным пером: «Молиться бесполезно, молитвы некому слушать!» Он не знал, почему эта фраза засела в голове. Неожиданно мальчик понял, что в тот момент, когда он увидел шарик, именно молитва, обращенная к Господу, слетела с губ. Шарик ответил ему? Потрясенный, Луи даже на несколько мгновений забыл, что собирался делать дальше. Но, понимая, что днем не дадут закончить начатое, снова написал ту же фразу, затем еще четыре раза. И каждый раз слова на бумаге выглядели по-разному. Мальчишка догадался, что это разные языки, он даже знал, что кроме итальянского предложение написано на английском и французском. Три других языка, на которых столь уверенно крамольный текст положил на бумагу Луи, были немецким, испанским и русским, но пока он этого не знал.
