Божество пустыни - Смит Уилбур (читать книги полные TXT) 📗
Он поднял голову и удивленно поглядел на меня.
– Кто я? – спросил я у него.
– Ты Таита. В детстве я видел тебя в Луксоре в храме Хатор. Отец сказал мне, что ты один из величайших ныне живущих египтян, – благоговейно прошептал он и бросился к моим ногам. Меня тронуло это проявление почтения, но я продолжал строгим голосом:
– Да, воин, я Таита. А кто ты?
– Рохим из двадцать шестого отряда колесничих. Свиньи-гиксосы взяли меня в плен пять лет назад.
– Хочешь вернуться со мной в наш Египет? – спросил я, и он улыбнулся. У него не хватало верхних зубов, и лицо было в синяках. Его избивали, но он остался египетским воином и дал прямой ответ:
– Я твой до смерти!
– Куда критяне сложили ящики, которые вчера заставили вас разгружать?
– В кладовую у подножия лестницы, но дверь туда заперта.
– У кого ключ?
– У толстяка в зеленом кушаке. Он главный над рабами.
Я видел этого человека на коленях среди других пленных.
– А ключ от твоих цепей тоже у него, Рохим? Тебе он понадобится, ибо отныне ты свободный человек.
Он улыбнулся.
– Все ключи он держит на цепи на поясе. И прячет под кушаком.
От Рохима я узнал, что почти восемьдесят рабов в крепости – пленные египетские лучники и колесничие. Когда мы сняли с них цепи, они энергично принялись носить ящики с серебром из крепости обратно и складывать их в трюм триремы Зараса.
Пока перетаскивали серебро, Рохим отвел меня в оружейную. Когда мы взломали дверь, я обрадовался, увидев запасенные здесь доспехи и оружие.
Я приказал перенести все это имущество на корабли и сложить на верхней гребной палубе, где до него легко будет добраться.
Наконец мы заперли пленных критян в их собственных бараках для рабов и поднялись на ждущие нас триремы.
Всех наших людей я разместил поровну на трех кораблях, так что на всех гребных скамьях был полный набор. По моему приказу рабов, все еще закованных в цепи на нижней палубе, накормили хлебом, сухой рыбой и пивом: все это мы нашли в кладовой крепости. Жалко было смотреть, как они набивают рты, запихивая в них пищу мозолистыми руками, почерневшими и покрытыми их собственными высохшими экскрементами. Они глотали пиво, пока их ссохшиеся животы не отказались его принимать. Некоторых рвало в трюмную воду, прямо на ноги. Но еда и мягкое обращение оживили их. Я знал, что они будут хорошо мне служить.
Когда небо на востоке осветилось, мы были готовы к отплытию. Я занял свое место на носу головной триремы рядом с Зарасом. Гиксосский шлем стоял у моих ног, а нижнюю часть лица по-прежнему закрывала шелковая ткань.
Зарас приказал отчаливать, и на гребных палубах загремели барабаны. В такт их ударам поднялись, опустились в воду и снова поднялись длинные весла. Я передал приказ людям у рулевого весла, и мы повернули в главный проток реки. Вслед за нами тот же маневр проделали две другие триремы. И кильватерной колонной мы двинулись на юг к столице гиксосов и двум сотням лиг по вражеской территории.
Дым, клубившийся над еще горевшими лодками, затянул реку густой пеленой, которая время от времени закрывала критский лагерь на противоположном берегу. Но, когда порыв северного ветра на мгновение раздернул эту завесу, я увидел, что не только мой экипаж удивился, когда мы направились на юг.
Воины из критского лагеря, уцелевшие после разрушения плавучего моста, в полном боевом облачении выстроились на берегу. Командовавшие ими сотники и десятники выбрали место, где берег был близок к судоходному протоку. У самого края воды стояли лучники. Они были готовы к тому, что мы устремимся на север, в открытое море. Луки у них были натянуты, стрелы наложены на тетиву и готовы к полету.
Четверо из старших военачальников, с самыми высокими плюмажами на шлемах, обильнее прочих увешавшие грудь и плечи сверкающими украшениями, были верхом. Они сидели на конях за цепью лучников, готовясь направлять стрельбу, когда мы начнем пробиваться к Среднему морю.
Когда мы повернули на юг и пошли против течения, они не сумели скрыть изумление. И не отреагировали сразу. Только когда трирема Дилбара повернула вслед за нами, они начали действовать. При виде третьей триремы, замыкавшей нашу эскадру, сотники на берегу яростно закричали, отдавая приказы. Они отчетливо доносились ко мне через воду, и я засмеялся, глядя, как они разворачивают лошадей на берегу в тщетной попытке догнать нас.
Критские лучники нарушили ряды и нестройной толпой побежали за старшими, но, когда мы стали неудержимо уходить от них, все остановились. Подняли луки и по высокой дуге посылали нам вслед залп за залпом. Однако стрелы не долетали и падали в воду за кормой корабля Акеми.
Конники не хотели отказаться от погони. Стегая лошадей, они гнали их по буксирной тропе вдоль берега, надеясь догнать нашу флотилию. А когда догнали трирему Акеми, обнажили мечи. Встали в стременах, выкрикивая оскорбления и вызовы людям Акеми.
Акеми получил от меня строгий приказ не стрелять в критян. Хотя те представляли легкую цель для тех, кто стоял на верхней палубе триремы, Акеми и его лучники не обращали на них внимания. Это как будто бы еще пуще разъярило критян. Они поскакали дальше по буксирной тропе, обогнали корабль Акеми и поравнялись с триремой Дилбара. И наконец оказались на одном уровне с тем местом, где на борту первой триремы стоял я.
Следуя моему приказу, наши люди не пытались скрываться. Продолжая мчаться по тропе параллельно нашему кораблю, четверка критских военачальников получила возможность рассмотреть подлинные гиксосские доспехи и оружие с расстояния меньше ста шагов.
К этому времени они преследовали нас уже около трех лиг, и их лошади начали быстро уставать. Береговой ветер усилился, подгоняя нас, и мы стали быстро уходить от них на юг. Буксирную тропу сменило болото. Копыта лошадей поднимали тучи черной грязи, и бедные животные опускались на колени. Сотникам пришлось прекратить преследование. Они остановили лошадей и обреченно смотрели, как мы быстро уходим от них.
Я был очень доволен тем, как все обернулось. Критяне видели все, что я хотел им показать: три корабля, захваченные пиратами-гиксосами, уходят с пятьюстами лаками серебра Верховного Миноса вниз по реке на юг, в столицу царя Беона Мемфис.
Пришла пора преобразиться для очередной роли. Я приказал принести на палубу критские доспехи и вооружение, захваченные нами в крепости. Наши люди со смехом и шутками сняли гиксосскую одежду и оружие и заменили их полными великолепными критскими доспехами – от позолоченных шлемов и мечей с гравировкой до сапог из мягкой кожи, с голенищами по колено.
Дилбар и Акеми получили строгий приказ не позволять своим людям бросать уже не нужную гиксосскую одежду в реку. Если ее выбросит течением на берег и ее найдут воины Миноса в Тамиате, мой обман будет раскрыт.
Критянам не понадобится ломать голову, чтобы понять, как мы их провели. Поэтому все гиксосское снаряжение я приказал увязать в тюки и надежно спрятать под палубой.
Ветер дул нам в спину, наполняя паруса, весла поднимались и опускались, и мы стремительно продвигались на юг. Триремы Миноса – самые большие и быстрые в мире корабли. Несмотря на множество людей на борту и тяжелый груз серебра, скорость трирем будоражила. К этому прибавлялось радостное сознание того, что мы направляемся домой. Поэтому у всех было прекрасное настроение.
Когда мы оставили позади дельту с ее мириадами протоков и вошли в основное русло, флотилия приняла кильватерный строй и понеслась на юг. Экипажи перекликались с одной триремы на другую, дружески поддразнивая друг друга.
Мы миновали стоящие на якоре рыбачьи лодки, обгоняя другие небольшие суда, везущие сельскохозяйственную продукцию и разные товары. Я смотрел на них с высоты верхней палубы. В экипажах, которые изумленно глазели на нас, было мало египетских лиц, большинство составляли гиксосы.
Мне легко было различать эти расы. Египтяне – красивые люди с живыми, умными лицами, с высокими лбами, большими, широко расставленными глазами и тонкими чертами. Короче, с первого взгляда видно: это высшая раса.
