Гладиатрикс - Уитфилд Рассел (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Лисандра так засмотрелась на поединщиц, что не заметила, как к ней подошел Катувольк.
Красавец галл увязал рыжеватые волосы в хвост на затылке и был облачен лишь в набедренную повязку, позволявшую как следует оценить мускулистое тело. В руках у него был бурдючок с вином, который он тут же протянул Лисандре, а сам уселся на землю.
— А ты в дерьме по уши, — сообщил он ей, когда она вытащила затычку и сделала глоток.
— Это почему? — спросила Лисандра.
— А потому, что выручила свою маленькую подружку. — Катувольк указал на Варию. — Грета нажаловалась на тебя Нестасену, и он задумал образцово-показательно с тобой посчитаться.
Лисандра пожала плечами. Нубиец находил извращенное удовольствие в том, чтобы причинять боль.
— Хоть какое-то разнообразие, — отмахнулась она.
Катувольк хмыкнул и потянулся за бурдючком.
— Ты, Лиса, похоже, не очень-то боишься его?
Лисандра слегка напряглась, услышав свое имя в этакой приятельской, уменьшительной форме.
— Спартанцы ничего не боятся, — сказала она.
— У тебя свитка с подобными изречениями случаем нету? — спросил молодой галл. — Ты, по-моему, имеешь готовые ответы на все вопросы. Беда лишь в том, что они — не твои. Ты свое собственное мнение вообще когда-нибудь высказываешь?
Лисандра наградила его высокомерным взглядом.
— Я говорю, когда это необходимо. Спартанцы не занимаются болтовней ради болтовни. Мы слишком хорошо знаем цену слов. Я слышала, что у других народов это даже вошло в поговорку.
Катувольк жестом предложил ей пояснить.
— Лаконичность, — сказала она. — Это от слова «Лакедемон». Так называется область Эллады, где расположена Спарта.
— А ты, похоже, гордая.
— Еще бы мне не гордиться! — Лисандра предпочла пропустить ироничный тон Катуволька мимо ушей. — Все прочие люди бессильны понять, что это значит — быть спартанцем!
Посвящать наставника в подробности своего внутреннего разлада — является ли сама она настоящей спартанкой? — Лисандра, понятное дело, не стала.
Катувольк сменил тему:
— Тит решил, что вам, новеньким, будет полезно побольше общаться с ветеранами. Для этого сегодня вечером будет общее празднество.
Лисандра хмыкнула.
— Ну что ж. Желаю повеселиться.
— Знаешь что, Лиса, тебе легче будет здесь жить, если ты перестанешь сторониться других женщин. Покамест тебя, знаешь ли, здесь не особенно любят.
Лисандра в это время пыталась сообразить, с какой, собственно, стати он пытался вызвать ее на разговор. Ну да, они оба являлись рабами. С другой стороны, луд был организован по военному образцу. В его иерархии Катувольк был ее начальником. Панибратство между ними едва ли выглядело допустимым, считалось, что подобное скверно сказывается на дисциплине. При этом Катувольк был всего лишь варваром, вряд ли способным вообще уразуметь понятия «авторитет» и «дисциплина», не говоря уже об их воздействии на воинский дух.
— Я здесь не затем, чтобы меня все любили, — сказала она. — Я невольница. Я должна выступать на арене и убивать ради развлечения зрителей.
Катувольк сделался серьезным.
— Девочка, не забывай, что все это дает тебе шанс отвоевать свободу. Хотя я, в общем-то, не об этом. Я к тому, что хорошо бы тебе явиться на праздник. Может, тоже сумеешь повеселиться.
— А я думаю, что тебе не следовало бы со мной разговаривать, — ответила Лисандра. — Если тебя так волнует всеобщая любовь, то учти, что было бы лучше, чтобы никто не заметил, как я болтаю с наставником. Катувольк выглядел так, словно она вкатила ему пощечину.
— Как хочешь, — коротко проговорил он и поднялся. — Я пытался замолвить за тебя словечко Нестасену, поскольку мне казалось, что он слишком уж на тебя наседает, но теперь вижу, что ошибался. Ты вполне заслуживаешь всех шишек, которые на тебя сыплются. Есть законное право гордиться своим наследием, а есть гордыня и заносчивость. Чувствуешь разницу?
— Варвар взялся философствовать, — хмыкнула Лисандра. — С ума сойти можно!
На лице Катуволька проступили красные пятна, он повернулся и зашагал прочь.
Лисандра проводила его взглядом. На самом деле она была не слишком довольна собой, но принять его дружеские поползновения значило бы явить недопустимую слабость. Девушка нахмурилась, начиная подозревать, что этот разговор можно было провести и получше. Раздумывая об этом, она вновь повернулась к учебной площадке, но Сорина с Эйрианвен уже кончили бой и теперь занимались растяжками, расслабляя и успокаивая мышцы.
— Ты очень сильно нагрубила Катувольку, — теребя край туники, проговорила Вария. — Он просто хотел как лучше.
— Ну и что? — отрезала Лисандра. — Я в обморок должна была упасть от восторга? Не хочу я идти ни на какое празднество. Праздник? Здесь?.. — У нее вырвался резкий и безрадостный смешок. — Какая бессмыслица!
— Люди говорят, что жизнь такова, какой мы ее делаем, — не сдавалась Вария. — Мне тут тоже не нравится, но другой жизни я не знаю. Почему бы не доставить себе маленькую радость, если подворачивается такая возможность?
Лисандра встала с земли.
— Сперва этот варвар рядится в тогу философа, а теперь еще ты! Значит, говоришь, жизнь такова, какой мы ее делаем? Нет, Вария. Я не по своей воле здесь оказалась. Это был не мой выбор. Это место забрало все, чем я когда-то была. Я не могу здесь веселиться просто потому, что выдался случай. Ты — другое дело. Ты не видела лучшей доли.
Вария смотрела на нее снизу вверх, щурясь против солнца, бившего в глаза.
— Я знаю, — сказала она. — И я так рада, что ты со мной дружишь.
Лисандра едва не сказала девочке, что ни о какой дружбе между ними не могло быть и речи. И вообще, хорошо было бы, если бы Вария ушла и оставила ее, Лисандру, в покое… Все так, но слова с языка почему-то не пошли.
— Я была бы очень рада, если бы моя подруга пошла на праздник, — сказала Вария. — Хотя бы для того, чтобы показать Катувольку, как он был не прав, называя тебя зазнайкой!
Лисандра скрестила руки на груди и указательным пальцем тронула свой подбородок.
— В твоих словах есть истина, — проговорила она. — Плохо, если он вдруг вообразит, что его вопиющие обвинения были не такими уж беспочвенными!
— Так ты пойдешь?
Лисандра кивнула.
— Да, — сказала она. — Пожалуй, схожу.
VII
На гладиаторскую школу опустились синие сумерки, и беспощадный солнечный жар уступил место животворной прохладе.
Слуха Лисандры достигали веселые голоса и смех, отчасти приглушенные каменными стенами. Женщины шли на празднество. Надо думать, веселье было в полном разгаре — час стоял уже достаточно поздний. Лисандра сидела на своей лежанке, поставив локти на колени и задумчиво теребя завязки сандалии. Одну сандалию она уже подвязала. Оставалось завязать вторую — и все, можно идти веселиться.
Однако спартанка медлила. Она все еще раздумывала о том, стоило ли в самом деле туда идти. Пьяное веселье не очень-то ее привлекало. Что же касается мнения Катуволька, то Лисандра в который раз спрашивала себя, какое оно на самом деле имело значение и имело ли вообще. Решив наконец, что оно было для нее пустым звуком, Лисандра тут же подумала, что совсем не пойти было бы… ну, низко, что ли. Недостойно. Она сунула вторую ногу в сандалию и завязала тесемки.
Она поднялась, уже взялась за ручку двери и опять замерла. Вдруг поход на празднество все-таки окажется ошибкой? Может, Катувольк не зря говорил, что другие девушки ее недолюбливают? В таком случае излишек вина мог побудить их к язвительным колкостям, если не хуже.
«Это уже смешно, — сказала она себе. — Да там никто вообще не заметит ни моего присутствия, ни отсутствия. Ведь не просто так вот уже несколько недель никто не обращался ко мне без веского повода. До меня никому нет никакого дела».
В конце концов девушка решила провести на празднике какое-то время. Пусть Катувольк ее заметит и поймет, до какой степени был не прав. Потом она вернется к себе.
