Полина - Дюма Александр (читаем книги онлайн .txt) 📗
Тогда последовала минута страшного молчания; госпожа Люсьен, бледная как смерть, с руками, протянутыми к сыну, шептала едва понятно: «Спасите его!.. Спасите его!..» Господин Люсьен, который один был вооружен, схватил карабин и хотел прицелиться в кабана. Но Поль был под ним, малейшее отклонение ствола — и отец убил бы сына. Судорожная дрожь овладела им; он увидел свое бессилие, бросил карабин и устремился к Полю, крича: «На помощь! На помощь!» Прочие охотники последовали за ним. В то же мгновение один молодой человек соскочил с лошади, поднял ружье и закричал громким и твердым голосом: «Место, господа!» Охотники расступились, чтобы дать проход. То, что я рассказываю вам, происходило менее одной минуты.
Взоры всех остановились на стрелке и на его страшной цели. Он же был тверд и спокоен, как будто перед глазами его была простая дощатая мишень. Дуло карабина медленно поднялось от земли; когда оно достигло нужной высоты, охотник и ружье сделались такими неподвижными, как будто были высечены из камня. Раздался выстрел и кабан, раненный насмерть, повалился в двух или трех шагах от Поля, который, освободясь от своего противника, стал на одно колено и схватил охотничий нож. Но это было излишне: пуля была направлена верной рукой и стала смертельной. Госпожа Люсьен вскрикнула и упала в обморок; Люция начала опускаться на лошади и упала бы, если бы один из охотников не поддержал ее; я соскочила со своей лошади и побежала на помощь к госпоже Люсьен. Охотники, исключая стрелка, который, выстрелив, спокойно ставил свой карабин к стволу дерева, окружили Поля и мертвого кабана.
Госпожа Люсьен пришла в чувства на руках сына и мужа. Поль получил только легкую рану в ногу. Когда прошло первое волнение, госпожа Люсьен взглянула вокруг себя: она хотела выразить всю благодарность матери и искала охотника, спасшего ей сына. Господин Люсьен понял ее намерение и подвел его к ней. Госпожа Люсьен схватила его руку, хотела благодарить, залилась слезами и могла только сказать: «О! Господин Безеваль!..»
— Так это был он? — вскричал я.
— Да, это был он. Я увидела его здесь в первый раз, окруженного признательностью целого семейства, и была ослеплена волнением, причиненным мне сценой, героем которой был он. Это был молодой человек, среднего роста, с черными глазами и белокурыми волосами. С первого взгляда ему было не более двадцати лет, но, приглядевшись внимательнее, можно было заметить легкие морщины, начинавшиеся от век и расширявшиеся к вискам, и неприметную складку, проходившую по лбу его и показывавшую постоянное присутствие мрачной мысли. Бледные, тонкие губы, прекрасные зубы и изящные руки дополняли облик этого чело века, который сначала внушил мне скорее чувство отвращения, нежели симпатии: так холодно было среди всеобщего восторга его лицо, когда мать благодарила его за спасение сына.
Охота кончилась, и мы возвратились в замок. Войдя в гостиную, граф Безеваль извинился, что не может оставаться долее: с него взяли слово приехать на обед в Париже. Ему заметили, что надо сделать пятнадцать лье за четыре часа, чтобы поспеть вовремя. Граф отвечал, улыбаясь, что лошадь его привыкла к такой езде, и приказал своему слуге привести ее.
Слугой был малаец, которого граф привез из путешествия в Индию, где получил значительное наследство. Малаец носил костюм своей страны и, хотя жил во Франции уже около трех лет, говорил только на родном языке, из которого граф знал несколько слов и с их помощью объяснялся с ним. Он исполнил приказание с удивительным проворством, и скоро мы увидели из окон гостиной двух лошадей, рывших от нетерпения землю, — их породой так восхищались все мужчины! Это были и в самом деле две превосходные лошади, которые принц Конде хотел купить, но граф удвоил цену, предложенную его королевским высочеством, и они были у него похищены.
Все провожали графа до подъезда. Госпожа Люсьен, казалось, не сумела за это время выразить ему всю свою признательность и сжимала его руки, умоляя возвратиться. Он обещал, бросив быстрый взгляд, заставивший меня опустить глаза: не знаю отчего, но мне показалось, что этот взгляд был адресован мне. Когда я подняла голову, граф был уже на лошади. Он сделал общий поклон и в последний раз поклонился госпоже Люсьен, потом сделал Полю дружеский знак рукой и, пришпорив лошадь, поскакал по дороге.
Некоторое время все мы стояли молча, глядя в сторону, где исчез граф. В этом человеке было что-то необыкновенное, приковывавшее невольное внимание. В нем находили одно из тех могучих созданий, которые природа, как бы по капризу, любит иногда заключать в тела, по-видимому слишком слабые, чтобы их содержать. Столько противоположностей соединилось в этом человеке! Для тех, кто его не знал, он имел слабый и бессильный вид страдающего телесным недугом; для друзей и товарищей это был железный человек, не знающий усталости, превозмогающий всякое волнение, укрощающий всякие страсти. Поль видел, как он проводил целые ночи за картами или в буйных оргиях и на другой день, когда товарищи его спали, отправлялся, не отдохнув ни часу, на охоту или на прогулку с другими, которых утомлял так же, как и первых, не проявляя сам никаких признаков усталости, кроме сильной бледности и сухого кашля, обыкновенного для него, но в этом случае повторявшегося чаще.
Не знаю отчего, я слушала эти подробности с чрезвычайным интересом; без сомнения, сцена, происшедшая при мне, хладнокровие графа, проявленное им на охоте, недавнее волнение, испытанное мной, были причиной того внимания, с которым я слушала все, что рассказывали о нем. Впрочем, самый искусный расчет не помог бы изобрести ничего лучше, чем этот внезапный отъезд, который превратил некоторым образом замок в пустыню. Так велико было впечатление, произведенное графом на обитателей замка.
Доложили, что обед готов. Разговор, прерванный на некоторое время, возобновился за десертом; как и утром, предметом его был господин Безеваль. Потому ли, что постоянное внимание к одному показалось оскорбительным для других, или в самом деле многие качества, которые приписывали ему, были сомнительными, поднялся легкий спор о странном его образе жизни, его богатстве, источника которого никто не знал, о его храбрости, которую кое-кто из собеседников приписывал искусству обходиться со шпагой и пистолетом. Поль, естественно, принял на себя роль защитника того, кто спас ему жизнь. Образ жизни графа был почти таким же, как у всех молодых людей; богатство его происходило от наследства, полученного им после дяди по матери, жившего пятнадцать лет в Индии. Что же касается его храбрости, то этот предмет был менее всего оспорим, потому что он доказал ее не только на многих дуэлях, из которых почти всегда выходил невредимым, но и в других случаях. Поль рассказал тогда о многих из них, но один особенно глубоко врезался в мою память.
Граф Безеваль, приехав в Гоа, нашел своего дядю мертвым; завещание было сделано в его пользу, так что никакого опровержения не последовало, хотя двое молодых англичан, родственников покойного (мать графа была англичанка), были в такой же степени наследниками, как и он. Несмотря на это, граф оказался единственным обладателем всего имения, оставшегося после дяди. Впрочем, оба англичанина были богаты и находились на службе в той части Британской армии, которая составляла гарнизон Бомбея. Они приняли своего двоюродного брата если не с радушием, то, по крайней мере, с учтивостью и перед его отъездом во Францию дали ему со своими товарищами, офицерами того же полка, прощальный обед.
В это время граф был четырьмя годами моложе и с виду казался не старше восемнадцати лет, хотя в действительности ему было двадцать пять. Тонкая талия, бледный лоб, белизна рук придавали ему вид женщины, переодетой в мужчину. Поэтому при первом взгляде английские офицеры измерили храбрость своего собеседника его наружностью. Граф, со своей стороны, сразу понял произведенное им впечатление и, уверенный в намерении хозяев посмеяться над ним, принял свои меры и решил не оставлять Бомбей без какого-либо воспоминания о его пребывании там. Садясь за стол, молодые офицеры спросили своего родственника, говорит ли он по-английски. Граф, зная этот язык так же хорошо, как свой собственный, скромно отвечал, что не понимает на нем ни одного слова, и просил их, если они желают, чтобы он принимал участие в их разговоре, говорить по-французски.
