Государев наместник - Полотнянко Николай Алексеевич (прочитать книгу .TXT, .FB2) 📗
– Как мыслите, бояре? – спросил Алексей Михайлович.
Боярский ряд, ближний к государю, притих, многие из них были глупы и неграмотны, в думе заседали не по уму, а по праву высокородности. Князь Черкасский опять уткнулся бородой в свою палку и смежил очи. Шереметьев и Трубецкой опустили очи долу, боярин Морозов усмешливо смотрел на них и не спешил высказаться. Наконец, поднялся князь Вяземский, старый вояка, поседевший в битвах с крымцами на засечной черте.
– Великий государь! – молвил он. – Все наши беды от поляков, терзавших Русь во времена смуты. От их козней и нестроение на Руси началось. Слава Богу, мы сейчас не те, что были тридцать лет назад. Казацкий бунтишка на Украине – это знак того, что пришла ляхам пора рассчитаться за смуту, за издевательства над православной верой. Я мыслю, великий государь, надо воевать Смоленск!
Алексею Михайловичу решительность боярина пришлась по душе, он одобрительно посмотрел на него и спросил:
– А нашей мочи достанет воевать ляхов?
– Русская земля силами и богатством не оскудела, – твёрдо произнёс князь Вяземский. – Нужно собрать Земский собор, как это бывало, великий государь, при твоём родителе великом государе Михаиле Федоровиче, и взять воинских людей и деньги со всей земли.
Государю предложение боярина пришлось не по душе. Ещё три года назад, когда его, природного царя, на Земском соборе утверждали на царство, те, кого он был вправе казнить и миловать, Алексей Михайлович дал себе слово отказаться от соборов навсегда, и если собирать их, то по крайней нужде. Сейчас, по его мнению, скликать служилых и земских людей нужды не было.
– Не надо торопиться, – возразил Вяземскому князь Барятинский. – Мы будем воевать Смоленск, а хан ударит нам в спину. Если воевать с ляхами, то на черте должна стоять рать, способная дать отпор татарам. Нужно помедлить, выждать. Казачишки сегодня с ляхами воюют, а завтра? Киевский староста Иеремия Вишневецкий бывалый воин. Казакам супротив него не устоять. Прошлым летом Кураш-мурза набежал на Белгород, отбили его с великим для татар уроном, потому что там Большой полк стоял и стоит. А если он будет под Смоленском? Что тогда? Татары прорвут черту и через день будут на Оке.
Своими здравыми предостережениями Барятинский охладил думцев. Желающих ему возразить не находилось.
– Решение воевать Смоленск здравое, но не ко времени, – подытожил мнения боярин Морозов. – У нас мало денег, казна пуста, налог на соль только начал собираться. Нужно копить силы. Великий государь повелел закупить тридцать тысяч мушкетов в Швеции. Это потребует времени. Нужно присмотреться, как у казаков пойдут дела.
– Нечего годить! – снова вскочил князь Вяземский. – Сколько ни жди, а без войны Смоленск не взять!
Морозов усмехнулся и ядовито вымолвил:
– Князю не терпится свои деревеньки возвернуть из-под ляхов.
Сам Борис Иванович покупал поместья подальше от границ государства.
– Мои деревеньки родовые, – побледнел от гнева князь Вяземский. – А твои, боярин, неведомо как нажитые!
Морозов покраснел и покрылся испариной. Обычно сдержанный и медоточивый, он вышел из себя:
– Смотри, князь, много о тебе мне ведомо! И как беглых людишек у себя укрываешь, и твои гулящие люди в Коломне мятеж учинили у соляного амбара!
– А ты, боярин, погоди! Как бы тебе от соляного налога самому солоно не пришлось!
Государь изволил не допустить, чтобы супротивники принялись сгоряча лаять родственников друг друга, хотя был доволен, что князь Вяземский дал укорот Морозову, взявшему в последнее время слишком большую волю.
– Охолоньте, бояре! – нахмурясь, молвил он громким голосом. – Смоленск ещё далеко, так неча идти друг на друга приступом! Дело требует тщательного розмысла. Без войны с ляхами не обойтись, но сейчас ещё не время. Будем копить силы.
Ртищев и Хитрово не вступали в прения. Первый был молод и по характеру не лежал к делам воинским, второй ещё не смог в полной мере ощутить значения, которое ему дало окольничество, пока Хитрово испытывал восторг и парение от высоты своего нового положения при царском дворе.
К государю, воспользовавшись случаем, стали подходить бояре, за ними окольничие и думные дворяне с челобитными. Один отпрашивался в отпуск по личным делам, другому потребовалось отправиться в какой-нибудь монастырь для поклонения и молитв по данному им обету, третьи подносили государю калачи, так являли себя именинники.
– Тебе надо, Богдан, предстать перед государыней, – сказал Ртищев.
– Как её здоровье?
– Весела, улыбчива, – Ртищев пожал плечами. – Не ведомо мне, как живут в царском тереме. Государь увлёкся челобитчиками, сейчас можно удалиться.
Они вышли на крыльцо. Площадных стольников перед царским дворцом стало меньше: кто-то был послан с поручением, а кто-то, наскучив стоять, ушёл восвояси.
– Ты иди к царице сейчас же, – сказал Ртищев. – Скоро она отправится к обедне.
Ответить Хитрово не успел, мимо него, едва не задев плечом, прошёл рослый дворянин и посмотрел на окольничего зло и беспощадно.
– Кто это? – вскинулся, затрепетав от негодования, Хитрово.
– Не вскипай! – остановил его Ртищев. – Это молодший брат Дубровского. Злится, бедняга, от порухи родовой честишки. Ступай к государыне.
Если царя ежедневно могли видеть многие лучшие люди, то доступ к царице был строго ограничен. Она, окружённая толпой служанок, монахинь и верховых боярынь, вела затворническую жизнь, покидая свой терем на время важнейших церковных богослужений. Среди близких к царице людей была Анна Петровна Хитрово, тётка Богдана Матвеевича, постоянно жившая при государыне.
Хитрово решил не гнушаться родственными связями и, пройдя мимо двух стременных стрельцов, которые стояли с алебардами на плечах на царицыном крыльце, вошёл в переднюю. Дежурная служанка встала навстречу окольничему и поклонилась.
– Что желает господин?
– Позови государынину боярыню Анну Петровну Хитрово.
Служанка ушла в покои, а Богдан Матвеевич с любопытством осмотрелся. Мужским духом здесь и не пахло. Кругом вышивка, занавесочки, половички, на подоконниках стрельчатых окон герань, бальзамин, ванька-мокрый.
Анна Петровна появилась одетая в летник из черевчатого атласа, на шее у неё была чёрная тесьма, вышитая золотом и унизанная жемчугом, в ушах тяжёлые золотые серьги с алмазами, на руках драгоценные кольца. Тётка была известная всей Москве гордячка, она не проявила никаких заметных чувств к племяннику и выжидающе на него смотрела.
– Будь здорова, тётушка, – поклонился Хитрово. – Мне бы надо предстать перед государыней.
– Знаю, ты получил окольничего, – сказала Анна Петровна. – Следуй за мной.
Всего три месяца назад Русь отпраздновала царскую свадьбу. Алексей Михайлович, не без помощи Морозова, был влюблён в жену по уши, и молодые жили душа в душу. Свою ненаглядную Машеньку государь баловал, как мог – дарил богатые украшения и различные заморские диковинки. Последним его подарком был немецкий театр механических заводных кукол. Получив его, царица только им и занималась. В свободное от молитв время, накручивала ключиком пружину и смотрела, как на сцене оживают галантные кавалеры, напыщенные дамы и скачут на лошадках рыцари. Она была так увлечена игрой, что хотя и посмотрела на Хитрово, но не заметила.
– Это новый окольничий, государыня, – сказала Анна Петровна. – Богдан Матвеевич Хитрово.
Мария Ильинична оторвалась от забавы и недовольно взглянула на гостя. Она уже вполне усвоила самовластные повадки в обращении с подданными.
– Ты кем служишь?
– Полковой воевода, государыня, на засечной черте, – ответил Хитрово, ничуть не смущенный строгостью царицы: Милославские всегда отличались спесивостью.
Мария Ильинична задумалась, что бы ещё сказать окольничему, но ничего не выдумала и отвернулась к своей забаве. Анна Петровна потянула племянника за рукав.
В Кремле от Успенского собора к Спасским воротам стояли громадные хоромы приказов, ведавших всеми направлениями жизни государства. Окольничий шёл мимо них к царскому крыльцу, где должен был встретиться с Ртищевым, предложившим ему съездить в Андреевский монастырь на Воробьёвых горах.
