Я подарю тебе землю (ЛП) - Йоренс Чуфо (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— Это долго объяснять, Руфь. Вы требуете, чтобы я в двух словах рассказал всю историю города, но сейчас мне пора уходить.
Однако девушка не желала отставать, продолжая допытываться:
— Мой народ всегда находился в угнетенном положении по сравнению с другими горожанами. Но в подобной ситуации может оставаться в пределах Каля, как будто ничего не происходит.
— Правильно, потому что они не граждане Барселоны. И ничего подобного нет больше нигде на всём полуострове. Более того, если бы вы побывали в Венеции, Генуе или Неаполе, то убедились бы, что нигде горожане не имеют таких привилегий, как здесь.
— Вот уж никогда бы не подумала, что быть евреем настолько выгодно, — призналась она.
— Подайте мне лучше отцовский меч, — велел Марти.
Обеими руками девушка взяла тяжёлый меч в ножнах и подвесила его к поясу Марти, не упустив случая на миг заключить его в объятия. Он попытался было отстраниться, и тогда девушка неожиданно поднялась на цыпочки, чтобы ее лицо оказалось вровень с лицом Марти, и приникла к его губам робким поцелуем — лёгким, словно прикосновение крыльев бабочки.
— Что вы делаете, Руфь? — спросил Марти, когда ее губы наконец оторвались, чувствуя, как в его груди разгорается незнакомый прежде огонь.
Руфь посмотрела на него в упор и произнесла звонким и чистым голосом:
— Я прощаюсь с вами, провожая на битву. Я люблю вас ещё с детства и теперь схожу с ума от страха, что с вами может что-то случиться.
Лишь теперь Марти наконец понял, что девочка уже выросла и перед ним стоит очаровательное и прелестное создание.
Однако он тут же вспомнил о своих обязательствах перед ней и о клятве, данной ее отцу.
С трудом уняв нервную дрожь, он заявил, стараясь говорить как можно строже:
— Руфь, я тоже вас люблю всей душой, но подобное ни в коем случае не должно повториться. Ваш отец доверил мне заботу о вас. И умоляю, не создавайте мне лишних трудностей.
С этими словами, подхватив лежавший на кровати шлем, Марти почти бегом вылетел из спальни, на ходу надевая шлем на голову, в которой смешались все мысли.
Вместе с вооруженными до зубов слугами он прибыл к назначенному месту. Жофре уже был там; остальные капитаны находились в море. Марти встал во главе своих людей, однако мысли его были заняты совершенно другим.
Колокольный звон стих, и из дворцовых ворот вышел вегер, готовый успокоить взбудораженную толпу. Ольдерих де Пельисер поднес к губам латунный рог и заговорил:
— Вы меня слышите?
Толпа рявкнула в один голос:
— Слышим!
— Граждане Барселоны! Звуки рога и сигнальные огни, зажженные в деревнях нашими эмиссарами, сообщили, что к стенам города приближается сарацинское войско. Мы не знаем, каковы их намерения, но должны быть готовы к самому худшему. Каждый житель города примет участие в обороне, охраняя ворота или участок стены и выполняя приказы своего капитана. Женщины должны носить воду и поддерживать огонь под котлами, чтобы лить кипяток на головы врагам, а дети — подносить камни, чтобы наполнять катапульты. Да здравствует Барселона, друзья мои! Да здравствует святая Эулалия!
После этого воззвания толпа разделилась на несколько частей, каждая заняла свой участок обороны под командованием своего военачальника. Марти поспешил к воротам Регомир, дожидаясь распоряжений. Невольно он вытер губы тыльной стороной руки, пытаясь стереть поцелуй Руфи, который до сих пор его жег.
А в графском дворце царила лихорадочная активность. Выслушав гонца, граф в спешном порядке созвал совет, на нем присутствовали сенешаль, вегер и все придворные советники, включая казначея Берната Монкузи.
Рамон Беренгер сидел во главе длинного стола, готовясь отдать приказы капитанам.
— Ситуация, сеньоры, сложилась следующая: силы противника, хоть и не слишком большие, пересекли Льобрегат и приближаются к городу с юга. Само по себе это бы нас не тревожило, если бы мы не знали, что это всего лишь передовой отряд, за которым следует главное войско. Поэтому мы должны быть готовы к худшему. Гуалберт, — обратился граф к главному сенешалю, — вам надлежит взять на себя командование обороной города, а сам я во главе двухсот всадников выеду навстречу врагу.
Все молчали. Каждый знал свои обязанности на тот случай, если противник решится штурмовать Барселону. Правда, пока не решили, кто будет сопровождать графа во время вылазки. Жильбер д'Эструк, Бернат де Гурб, Герау де Кабрера, Перельо Алемани и Гийем де Мунтаньола выжидающе смотрели друг на друга, гадая, кому выпадет честь сопровождать графа и нести его знамя.
И вдруг чей-то голос эхом разнесся под сводами зала.
— Отец, я надеюсь, вы поручите мне командовать войском, а сами останетесь под защитой городских стен. В вашем возрасте разумнее укрыться в надёжном месте, чем соваться в открытый бой.
Голос принадлежал Педро Рамону, первенцу Рамона Беренгера от первого брака с ныне покойной Изабеллой Барселонской.
Все взгляды устремились на старого графа.
Собрав остатки терпения, граф произнёс:
— У вас впереди достаточно времени, сын мой, ещё успеете накомандоваться. А пока ваш отец не готов сложить с себя бремя власти. И не забывайте, закон о наследовании даёт мне право передать власть тому из наследников, кого я посчитаю наиболее достойным. Ваше время ещё не настало, и только я буду решать, кто, когда и как станет моим преемником.
Голос его сына прозвучал дерзко и грубо:
— Когда — допустим, но кто и как — вы решать не вправе. Мое право первородства неотъемлемо: никто не смеет меня его лишить. И прошу вас помнить об этом, а также напомнить вашей супруге, которая давно уже мечтает посадить на графский трон Барселоны своих близнецов — вернее сказать, одного из них — поправ мои права.
С этими словами взбешённый юнец покинул комнату.
И тут голос Берната Монкузи, советника по торговле, разрядил напряженную обстановку.
— Не обращайте внимания, сеньор. Пусть петушок распускает перья, не стоит придавать большого значения его словам.
Хитрец Монкузи, несомненно, пытался таким способом дать понять, будто ломает копья за наследника; он не сомневался, что его слова дойдут до его ушей, и со временем советник сможет надеяться на его покровительство.
Выбрав капитанов, которым предстояло сопровождать его в вылазке, Рамон Беренгер во главе отряда выступил навстречу Абенамару, тот находился уже почти у стен города, намереваясь освободить ар-Рашида, первенца Аль-Мутамида Севильского, заплатив при этом как можно меньшую сумму.
Крепостные стены были заполнены народом; из просветов между зубцами выглядывали устрашающие дальнобойные луки защитников. На открытых площадках башен стояли онагры [30], заряженные мелкими камнями, и грозные катапульты, их ковши, приводимые в действие при помощи тросов из лошадиных жил, были наполнены кипящим пальмовым маслом. С высоты городских сил защитникам открывался прекрасный вид на войско противника — более пятисот всадников на превосходных арабских скакунах.
Ворота Бисбе открылись, и отряд кавалерии во главе с графом Рамоном Беренгером выехал из города и выстроился возле его стен. Знаменосец размахивал красно-желтым графским штандартом с изображением святой Эулалии.
При виде каталонского отряда от сарацинского войска отделились шесть всадников, двое из них также размахивали знаменами. Одно — зеленое, цвета города Севильи, с надписью «Аллах велик»; другое — белое, что свидетельствовало о мирных намерениях противника. Мавританское посольство остановилось в полулиге от каталонцев, ожидая, пока они пришлют своих представителей.
Рамон Беренгер повернулся к капитанам.
— Откровенно говоря, я боялся худшего, — признался он. — Но, судя по всему, мавры и впрямь привезли ту сумму, которую задолжали за провал мурсийской кампании. Ну что ж, давайте с ним встретимся!
Граф двинулся навстречу маврам во главе шестерых своих товарищей, среди которых были Бернат Монкузи, под чьей грузной тушей прогибался хребет несчастного коня, а также Педро Рамон, желавший отличиться и восстановить свое доброе имя после того унижения, которому подверг его отец в зале совета.
