Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (бесплатные полные книги TXT) 📗
– Хорошо, что напомнил. Она, верно, ожидает с судками меня на Залитерной, надо возвращаться. Оля как?
– Не видел уже с неделю, – видно, занята в госпитале, – вздохнул поручик. – Не вздумай Варе рассказать о моей ране, а то Ольга Семеновна только зря будет беспокоиться.
На Залитерной Вари не оказалось. Вместо нее явился с обедом Вася. Звонарев застал его в своем блиндаже беседующим с Харитиной.
– Тетя Варя велела вам передать записку и просила ответ.
Подчеркнув две грамматические ошибки, прапорщик на обороте сообщил девушке, что цел, невредим и сидит в полной безопасности на Залитерной.
– Зайца придется отправить в госпиталь, – проговорила Харитина. – Как бы у него от грязи антонов огонь не сделался. Вася доведет его до перевязочного пункта, а оттуда его доставят в Сводный госпиталь, к Варваре Васильевне.
Звонарев согласился. Поужинав, он зашел на кухню к Зайцу. Солдат лежал в жару и бредил.
– Справишься один, Балоногов? – спросил Звонарев, увидев певца с забинтованной физиономией.
– Харитина Федосеевна помогут, а вместе, конешно, справимся, – весело отозвался солдат.
– Егор Иванович тоже нам подсобят, – добавила Харитина.
Следующие два дня штурм крепости продолжался. Звонарев все время проводил на наблюдательном пункте, поддерживая огнем то батарею литеры Б, то форт номер два, то Куропаткинский люнет. Японские атаки нигде не увенчались успехом.
Варя совсем не показывалась на батарее, будучи сильно занята в госпитале. Вася же неизменно являлся по вечерам с судками. От Харитины и солдат он узнавал все о прапорщике, затем получал записку для Вари и уезжал, вздыхая, что ему не разрешают остаться на батарее.
На третий день утром Звонарева вызвали в штаб.
Японские атаки снова возобновились, но уже в направлении форта номер три. Степанов нервничал и не отходил от телефона, требуя подкрепления из штаба крепости. Горбатовский отдавал целый поток бестолковых распоряжений, которые тут же и отменял. Надеин молился перед иконами в своем блиндаже, призывая божье благословение на русское воинство.
Один Рашевский сохранял полное спокойствие. Он сидел над картой и делал на ней пометки карандашом. Звонарев подошел к нему.
– Рад вас видеть опять в добром здравии, Сергей Владимирович, – приветствовал его подполковник. – Вы нам очень нужны. Дело в том, что японцы прочно засели во рву форта номер два и около – батареи литеры Б. Мы решили спустить в них шаровые мины. На форт направится лейтенант Лурский, а вам мы хотим поручить батарею литеры Б. Я думаю, что вы с этим делом справитесь. На всякий случай вместе со снаряженной миной пришлю к вам своего кондуктора, минера Бутбфина, – добавил Рашевский.
Договорившись о деталях, Звонарев поторопился обратно, чтобы заблаговременно произвести все необходимые приготовления.
В штабном блиндаже по-прежнему царила растерянность Горбатовский нервничал и дергал Степанова. Выведенный из себя капитан с отчаянием спрашивал:
– Так, что же вы наконец решили, ваше превосходительство? Двинем ли мы резервные роты моряков к Китайской стенке или нет?
– Делайте, Федор Васильевич, как хотите, но чтобы положение там было немедленно восстановлено и прочно закреплено, – отмахнулся генерал и поспешил выйти в соседнее помещение.
Степанов выбежал из блиндажа и позвал командовавшего моряками офицера.
– Эта неразбериха тянется с утра, – с досадой проговорил Рашевский, подошедший провожать прапорщика. – Надеин, при всей своей старости и дряхлости, никогда так не волновался и не падал духом, как Горбатовский. Хорошо хоть Степанов, человек уравновешенный и умный, при всяких обстоятельствах сохраняет присутствие дух а и ясность мышления.
Около блиндажа Звонарева увидел Надеина. Генерал с иконкой в руках направился к матросам.
– Ждрааштвуйте, братцы! – приветствовал их Надеин, беря под козырек.
Моряки дружно ответили.
– Шейчаш – вы пойдете в атаку на нашего врага и шупоштата – японца. Я хочу благожловить ваш, чтобы пречиштая дева-матерь шохранила ваш швятым твоим покрововом. На молитву, шапки долой!
Матросы, переложив винтовки на сгиб левой руки, поуставному сняли фуражки. Генерал громко прочитал несколько молитв и, подняв обеими руками иконку, трижды перекрестил ею моряков.
– Теперь ш богом! Ш ружьем в руке и крештом в шердце, жа мной, ребята!
Звонарев взволнованно следил за этой сценой. Он видел, как большинство матросов иронически улыбалось, смотря на Надеина, но некоторые истово, с чувством осеняли себя крестом.
Подошедший Степанов пытался было отговорить Надеина от намерения лично вести матросов в бой.
– Генерал Горбатовский просит ваше превосходительство вернуться назад, – доложил он.
– Шкажите ему, што никто не может жапретить умереть во главе швоих шолдат жа матушку Рошию, – на ходу бросил генерал, продолжая идти вперед.
Степанов пожал плечами и пошел обратно.
Звонарев, сам того не замечая, увлеченный примером Надеина, тоже пошел за моряками. Сбоку дороги торопливо ковылял Капитоныч, опираясь на винтовку вместо палки. Старик, верный своему другу и генералу, решил последовать за ним в бой.
Свыше двухсот человек, увлеченные порывом старика, лавиной ринулись вперед, не обращая внимания на огонь японских батарей.
– Рашшыпаться в цепь! – скомандовал Надеин, когда до Китайской стенки осталось две-три сотни шагов. Затем он еще раз перекрестился, выхватил шашку из ножен и закричал во всю силу неожиданно окрепшего голоса:
– Ш нами бог! Ура! – и бросился бежать по направлению к японцам, открывшим пачечный огонь по атакующим.
Несколько мгновений генерал бежал впереди всех, но затем матросы обогнали его и со штыками наперевес обрушились на врага. Надеин споткнулся, упал, выронив шашку, затем с трудом встал и уже с одним револьвером в руке побежал дальше. Рядом падали убитые и раненые, но старик не видел и не замечал ничего, продолжая хриплым голосом кричать «ура».
Вскоре его еще раз сбили с ног бегущие матросы. Двое из них остановились и, подняв старика под руки, бережно поставили на ноги.
– Вы бы, ваше превосходительство, поберегли себя, в свалке вас затопчут, – уговаривали они генерала, отряхивая испачканную землей шинель.
Надеин покорно слушал их, и слезы капали из его глаз.
– Штар штал, никуда больше не гожушь! Думал шегодня шмерть принять вмеште ш матрошиками, да, видно, гошподь бог еще не приживает меня к шебе. Идите ш богом, братцы!
Между тем у Китайской стенки все уже было кончено.
Немногие уцелевшие в штыковой схватке японцы поспешно отступали в свои окопы, а матросы, рассыпавшиеся вдоль стены, готовы были встретить врага штыком и пулей.
Звонарев, вместе с матросами кинувшийся в атаку, вскоре заметил упавшего Надеина. Вырвавшись из штыковой свалки, он поспешил к нему на помощь.
– Вше шлава богу, жив и невредим, – ответил генерал на вопрос прапорщика. – Пойдемте поблагодарим матрошиков жа геройшкую атаку.
Обойдя весь участок, отбитый только что моряками, генерал громко благодарил чуть не каждого в отдельности матроса за проявленную храбрость. Моряки отвечали ему весело и бодро. Ни тени прежней иронии не мог заметить на их лицах Звонарев. Наоборот, теперь матросы с нескрываемым восхищением и любовью смотрели на чудаковатого деда, только что показавшего пример мужества, порожденного великой любовью к своей родине.
– Ура нашему генералу, нашему дедушке! – неожиданно выкрикнул один из матросов, и этот крик был подхвачен всеми остальными. Надеин остановился и, поднявшись на цыпочки, поцеловал рослого моряка.
Пережитое напряжение не прошло для старика даром, к вечеру он слег и был отправлен в госпиталь.
Проводив генерала почти до штаба, Звонарев вернулся на Залитерную, где его ожидала Варя. Она успела по дороге побывать в штабе Горбатовского и уже узнала об участии прапорщика в контратаке.
– Ну зачем, зачем вы зря рискуете собой? – встретила его девушка. – Чего ради вы пошли с моряками?
