Княгиня Монако - Дюма Александр (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗

Мадам не стала терять время на то, чтобы защищать Монтале — у нее и без того хватало забот, и она знала, что плутовка способна выпутаться из трудного положения без посторонней помощи; она заявила Месье, что эти склоки и пересуды в его доме выставляют принца в невыгодном свете и она просит его положить им конец.

— Мне нечего вам сказать, сударь, относительно того, что между нами произошло, ведь вы хозяин дома; но никому не говорите о своих заблуждениях, будем выглядеть достойно хотя бы в глазах тех, кто на нас смотрит. Мы находимся на подмостках театра, где за места взимается двойная плата, и вследствие этого нас всегда готовы освистать.

Увы! Она была права: нижестоящие нас оценивают; если бы они судили о нас с нашей точки зрения, мы бы не казались им виноватыми, но они судят о нас по себе, помня только о собственных страданиях и полагая, что мы их лишены, и ненавидят нас. Бог их за это наказывает.

Месье обрадовался, что ему удалось употребить свою власть или хотя бы показать видимость ее, и не стал таить зла на моего брата. Он поверил словам Мадам или захотел им поверить, но потребовал, чтобы она не виделась больше с Монтале. И та стала козлом отпущения: на нее посыпались незаслуженные упреки, бедняжку услали в монастырь и, разумеется, это взбудоражило весь монастырь.

Моему брату поневоле пришлось уехать. Вард посадил графа в карету, внушив ему, что его присутствие якобы вредит репутации Мадам. Как только Гиш удалился, маркиз сумел воспользоваться его отъездом, чтобы втереться в доверие к принцессе; и я говорю это теперь, когда мне суждено вскоре предстать перед Господом; я говорю это, так как меня влечет истина и у меня нет желания лгать: если Мадам когда-нибудь любила хотя бы одного мужчину, то следует признать, что виновником ее смерти был только Вард, и потому именно Вард, а не Гиш, должен нести перед Богом бремя ответственности за ее загубленную жизнь. Вы вскоре будете убеждены в этом так же, как и я.

Мой брат являлся своего рода героем романа: он любил лишь себя одного, но любил себя настолько, что со стороны казалось, если особенно не приглядываться, будто он любил кого-то еще. Нежные чувства доставляют некоторым людям физическое наслаждение, им необходимо найти объект этих наслаждений, и другие служат им для этого. Их мнимая привязанность к кому бы то ни было не что иное, как себялюбие. Гиш относился к разряду таких людей. Но при этом в его характере отсутствовали всякое честолюбие и коварство; он довольствовался душевным трепетом в духе Клелии или Мадам и не пожертвовал бы своими переживаниями по поводу трудноосуществимого свидания даже ради короны французского короля. Подобный любовник не мог причинить принцессе вреда; напротив, он отвлекал ее от повседневных забот и никогда не использовал ее доверие ни в личных целях, ни в интересах других.

Энергичный, властный, настойчивый Вард, терзаемый всевозможными страстями, любил в Мадам прежде всего принцессу и лишь затем женщину. Он хотел обладать г-жой Генриеттой не столько для того, чтобы испытать блаженство, сколько для того, чтобы получить власть над нею. Я хорошо знала Варда, мне странным образом довелось провести с ним сутки, и за эти сутки я узнала всю правду об этом человеке. Будь я рядом с Мадам, я уберегла бы ее от него, поскольку распознала негодяя.

Он вступил в соперничество с шевалье де Лорреном, еще одним властолюбцем. Несчастная принцесса стала жертвой этой борьбы — не сумев взять над ней верх, эти двое ее погубили.

Двор переехал в Сен-Жермен, где графиня Суасонская с Вардом затеяли новую интригу против Лавальер и втянули в нее Мадам, позволившую им это сделать. Они решили предложить королю мадемуазель де Ла Мот-Уданкур и убедили его величество, что она умирает от любви к нему. Несмотря на свое страстное чувство к Лавальер, король им поверил (мужчины всегда такому верят) и принялся расхаживать по кровельным желобам вместе с Лозеном, чтобы заглянуть в покои фрейлин. Госпожа де Навай это заметила и приказала заделать дымоходы решетками; тем самым она подписала себе приговор — на следующий же день ее отстранили от должности.

Мой дядя, в ту пору шевалье де Грамон, был влюблен в Ла Мот и недолго был ее любовником; его безжалостно изгнали. Именно тогда он отправился в Англию, где приобрел первенство среди тамошних вельмож в отношении причуд и изысканных манер. Он вернулся оттуда много лет спустя, будучи мужем мисс Гамильтон.

Таким образом, интрига против бедняжки Лавальер, тихо плакавшей в своем уголке и не строившей никаких козней, развивалась успешно, но тут королева-мать, ненависть которой не проявляла себя, но никогда не угасала, узнала об этой истории. Она терпеть не могла г-жу Суасонскую, которая в годы несовершеннолетия короля сеяла при дворе раздоры и лишала ее власти над сыном; эта особа преуспела благодаря любовной связи с нашим государем. Королева удостоверилась, что все письма Ла Мот к королю писала не фрейлина, а друзья графини: маркиз д'Аллюи и маркиз де Буйон.

— Убедитесь в этом сами, — сказала она сыну, — я заранее отдаю вам копию письма, которое вам вручат сегодня вечером; как видите, в этом письме вас просят удалить Лавальер. Сличив оба экземпляра, вы увидите, обманываю ли я вас.

Вечером король получил письмо, о котором ему сообщила королева. Он немедленно отослал его обратно вместе с копией. Графиню от этого едва не разбил удар. С тех пор король больше не встречался с Ла Мот, изображавшей скорбь и безутешное горе, а Лавальер немного перевела дух. Что касается Мадам, полностью подпавшей под влияние Варда, она отнюдь не прогнала предавшую ее д'Артиньи, когда Монтале — эта достойная девица ничего не забывала! — когда Монтале выведала из недр своего монастыря, что та явилась ко двору беременной, что у нее уже был один ребенок и она всех обманывала. Плутовка даже прислала письма д'Артиньи. Мадам сделала вид, что решила прогнать эту особу, но Вард стал возражать, и та осталась.

Самое интересное — это то, что Месье питал к Варду нежные чувства и нисколько не ревновал Мадам к нему. Вард ухитрился обратить всю его ревность на принца де Марсильяка, сына г-на де Ларошфуко, того самого, кто оказывал королю услуги в его сердечных делах, о чем я уже рассказывала. Месье так распалился, что заставил принца уйти прочь, чего тому совершенно не хотелось, а торжествующий Вард принялся вовлекать в свои дела г-жу де Шатийон, чтобы снова не ссориться с графиней Суасонской, которая могла приносить ему пользу до тех пор, пока он был уверен в своей власти над Мадам.

Я не могу удержаться и прерываю рассказ о своем прошлом, чтобы поведать о том, что приключилось со мной сегодня; я неспособна думать ни о чем другом, и, поскольку я не склонна поверять это кому бы то ни было, мне хочется написать об этом, чтобы облегчить свое сердце. Удивительно, что я еще в состоянии держать в руках перо, после всех тех страданий, что испытываю на протяжении двух лет. Фагон не скрывает от меня правду — мне известно, что я обречена; даже если бы я не знала об этом, сцена, произошедшая сегодня утром, избавила бы меня от всяких сомнений, а если бы не мой характер и нынешнее безразличие ко всему, я бы уже умерла от страха смерти.

Я как-то рассказывала о моем отце и его жестокосердии; с тех пор как я заболела, он проявлял его по отношению ко мне чудовищным образом и только что превзошел самого себя. На самом деле, я уже не знаю, как относиться к этому человеку. Я способна понять любые дурные поступки, в том случае, если они могут принести кому-то славу, удовольствия, почести или выгоду, но бесполезная жестокость, но издевательства над живым трупом! Я не знаю, как это назвать, а скорее всего это подлость.

Уже в течение месяца г-н де Грамон говорит мне во время своих редких визитов о своем предстоящем отъезде в Беарн, где он был губернатором. Он едва ли не бранит меня за то, что я никак не могу умереть, и чуть ли не ставит мне в вину свой отцовский долг, из-за которого он вынужден откладывать свои планы.

— Выздоравливайте же наконец, сударыня, — заявляет он таким тоном, словно призывает меня поскорее сойти в могилу.