Джура - Тушкан Георгий Павлович (мир бесплатных книг TXT) 📗
Тэке бегал вокруг, нюхая тюки. Когда всадники, напутствуемые благословениями караванщиков, тронулись в путь, он помчался вперед.
К Саиду вернулась его обычная болтливость.
— Эй, Джура, — сказал он и тяжело вздохнул, — я думал, хорошо будет, а вышло плохо. Неграмотный я. Ты сказал: «Дай по золотому» — я дал. Для тебя не жалко. Хочешь, возьми все мое золото. — Не сердись на меня, я погорячился, — ответил Джура. — Ничего, Джура, бей меня, бей сильнее, выбивай дурь из моей головы. Я мстительный. Другому бы за это голову отрезал. Но твой удар слаще меда. Бей меня… Спать хочу, — сказал он, обхватывая Джуру, — устал. А где ночевать будем?
— Скоро остановимся. Кучак дальше один поедет, а мы все возвратимся обратно в крепость.
— Что мне делать в крепости? Я лучше поеду с Кучаком. Я спешу в Андижан.
— Я обещал Козубаю, что привезу тебя в крепость. — Зачем?
— Козубай хочет с тобой ближе познакомиться. — А если я не хочу?
— Я обещал. Тебе нечего беспокоиться. Если он тебя ближе узнает, то будет считать своим другом, как и я. Саид заскрипел зубами от злости. На привале Джура, отделившись от Саида, приказал Кучаку ехать в Горный кишлак. Они долго шептались, чем вызвали недовольство Саида. В ту же ночь Кучак уехал на север. Джура отдал ему своего коня.
VII
На следующее утро, не успели путники спуститься в ущелье возле Кизил-Арта, как Тэке заметил труп, над которым кружили орлы. Пес медленно подошел к щели в скале у самого дна ущелья и понюхал. Потом Тэке оглянулся на Джуру и, глухо заворчав, снова уставился на щель.
Труп в одном нижнем белье лежал лицом вниз в узкой щели под скалой. Седые волосы щетинились на затылке.
Прислонив винтовку к камню, Джура извлек мертвого из щели и перевернул на спину.
Как ни перекошено было лицо с закушенными губами, все же Джура сразу узнал своего друга — аксакала из кишлака, что возле крепости, аксакала, подарившего ему винтовку и белого жеребца. Это он когда-то сообщил Джуре о переходе банды Юсуфа. Сейчас аксакал лежал перед ним мертвый и холодный.
Если аксакал умер от заразной болезни, кому нужна его одежда? Не нужно было особой догадливости, чтобы понять, что аксакал отравлен и ограблен.
Джура быстро выпрямился и огляделся. Неожиданная находка заставила его подумать о басмачах. Джура заметил Тэке возле кучи камней, по-видимому недавно сложенных, так как наружная сторона камней не была покрыта лишайником.
— Ложись! — приказал Джура, и пес послушно лег. Джура разворотил камни, увидел достурхан и развязал его. В нем были две пиалы, маленький бурдюк с кумысом, лепешки и мясо. Тэке сунулся к нему, но Джура сильно ударил пса ногой. — Уйди, кэт! — гневно закричал он и поскорее забросал достурхан камнями, чтобы Тэке не съел отравленной пищи. На песке, между большими валунами, виднелись следы другого человека. Они шли с восточной стороны. По ним пошел Джура и, пройдя шагов сто, увидел место стоянки двух лошадей. Судя по следам, человек пришел отсюда и больше не возвращался. По-видимому, его лошадь увел спутник. Этот человек не был аксакалом, потому что у аксакала правая нога была немного короче и следы его ног различны.
Джура возвратился к трупу и пошел по следам аксакала на юг. Рядом со следами аксакала туда же вели следы второго человека. Здесь, не пройдя и тридцати шагов, он увидел конский навоз и остатки сена.
По навозу Джура понял, что лошадь стояла здесь дней двенадцать назад и простояла почти сутки. Значит, аксакал кого-то ждал.
Следы жеребца были сдвоены, возле них виднелись на песке следы второго человека. Человек упирался пятками. Значит, жеребец рвался и не давал сесть. Джура пошел по следам. Вскоре он прочел по отпечаткам на земле, что человек наконец сел верхом и жеребец поскакал галопом.
Джура прошел шагов двести, поднялся на плато и увидел сломанную нагайку. На ручке, выточенной из белой кости, были вырезаны тонкие узоры, и местами она была украшена тончайшей медной проволокой.
Она сломалась возле конца, где укрепляется ремень. По-видимому, всадник ударил жеребца по голове, чтобы осадить, когда тот стал на дыбы, желая сбросить чужого всадника. Это мог быть только саврасый жеребец аксакала. Старик любил хороших и быстрых лошадей, он приручал их только к себе.
Джура осмотрел местность в бинокль, полученный от Козубая. Справа, напрямик по склону, спускались Чжао на коне и Саид на верблюде. Видно было, что они размахивают руками в горячем споре. Их споры не волновали Джуру. Он беспокоился о Кучаке: «Как он переправится через реку? И удастся ли ему достигнуть Горного кишлака, чтобы предупредить жителей о грозящей им опасности?» Джура возвратился в ущелье. Он положил аксакала в щель, лицом на восток, и засыпал камнями и галькой. Позвав Тэке, до сих пор послушно лежавшего у кучи камней, Джура вскоре догнал Чжао и Саида. Они внимательно выслушали его, и Саид спросил: — Халат у него был шитый золотом?
— Нет, — ответил Джура, — он носил черный сатиновый. — Может быть, в халате были зашиты деньги? — спросил Чжао. — Я все знаю! — закричал Саид. — Его убил тот старый охотник, что повстречался нам недалеко от границы. На нем был тоже черный халат!
— Если аксакал — враг Тагая и выдал мне курбаши, может быть, ему кто-нибудь мстил из родни Юсуфа? — спросил Джура. — Такие ручки у камчи, — сказал Чжао, вертя в руке нагайку, — делают в Индии из слоновой кости. Это дорогая камча. Надо быть очень сердитым, чтобы бросить такую ценную вещь. Ты узнал опасный секрет. Брось эту нагайку или спрячь, чтобы никто её не видел. Виноватый тебя узнает по этой камче, а ты его не узнаешь. Зачем испытывать судьбу?
— Зачем прятать? — возразил Джура. — На эту камчу я поймаю её хозяина, как Кучак ловил кииков в силки.
Напрямик через горы и ущелья, по охотничьим тропам Джура, Чжао и Саид приближались к крепости.
Джура шел впереди. Ни один камень не сорвался из-под его ног. За ним ехали Чжао и Саид. На последнем привале Чжао показал Саиду жучка, который безуспешно пытался взобраться на верхушку стебля и, не достигнув её, падал на землю, сдуваемый ветром. — Много раз он лезет и столько же раз падает, не достигнув цели. Он настойчив — значит, он влезет на цветок. Кто настойчив и терпелив, тот рано или поздно, но обязательно добьется своего, — сказал Чжао.
— Он мог бы подгрызть стебель снизу, и цветок бы упал на землю, — возразил Саид.
— Да, но соки перестанут течь, а зачем жучку сухой цветок? Он хочет пить долго и много сладкого сока. Вчера ты чуть не подгрыз стебель снизу.
— Чжао! — возмутился Саид. — Ты обещал мне не напоминать. Раз сказал, и довольно!
— Одна капля, упав на камень, ничего не сделает, а тысячи разрушат его.
Дорогой Саид передумал вчерашнее и пришел к заключению, что Джура поступил с ним как злейший враг. Друг не мог так поступить! Кому нужны эти караванщики и их халаты? Джура совсем потерял голову. А если он, Саид, будет с ним дальше иметь дело, то не сносить ему своей головы. И о чем он раньше думал? Правда, с Кипчакбаем у Саида большие счеты, но не мусульманский ли обычай прощать врага, если он доказал подарками и делом свою преданность? Вчера враг — сегодня друг.
Саид огляделся, не следит ли кто за ним, не догадался ли по выражению лица о его мыслях.
Но Джура и Чжао быстро спускались с горы в узкую долину, где уже виднелась крепость.
VIII
На пути, в ложбине за отрогами горы, перед ними внезапно открылась одинокая юрта. С такими юртами и скотом горные киргизы обычно выезжают весной на джейлау.
От юрты к путникам ехал на саврасом жеребце человек, похожий на аксакала, а за ним на вороном жеребце следовал кто-то еще. Джура, увидев саврасого жеребца, сразу остановился. Всадники, заметив людей, натянули поводья, но потом, по-видимому, решили продолжать свой путь мимо них. Чжао быстро выхватил из-за пояса Джуры найденную нагайку и сунул ему за пазуху, проговорив:
