Иголка в стоге сена (СИ) - Зарвин Владимир (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— Хороший способ умиротворить татей! — гневно рассмеялся Воевода. — Спасибо, племянничек, позабавил старика! Кстати, что значит «мы сочли»? Ты что, тоже знал о сокровищах Волкича?
— Знал, — не посмел соврать дяде молодой шляхтич.
— Хороши дела… — протянул Кшиштоф. — Ну, то, что московит потворствует смутьянам, для меня не новость, но чтобы ты, мой родич, моя правая рука!..
— Смутьянами их сделали гонения, — мягко прервал его Бутурлин. — Умерьте поборы, верните им старые вольности, и они из бунтовщиков станут вам лучшими союзниками в борьбе, против турок и татар…
— Хватит с меня крамольных речей! — взревел рассерженный Самборский Владыка. — Ты говоришь, как…
… - Как бунтовщик, — закончил за него Дмитрий. — По правде сказать, я и не надеялся, что ты меня поймешь.
На Воеводу было страшно смотреть. Лицо его побагровело от нахлынувшей крови, глаза метали молнии. Веко на глазу часто подрагивало, предвещая взрыв гнева.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но к Кшиштофу подошел пожилой стражник и что-то прошептал ему на ухо.
— Слушай, боярин, — произнес, изменившись в лице, рыцарь, — а не обманываешь ли ты меня?
— Обманываю? — переспросил Бутурлин. — О чем ты, Воевода?
— О том, что произошло здесь на самом деле, — ледяным тоном изрек Владыка Самбора. — Я уразумел, вы изначально были в сговоре с Волкичем!
— Что, старые подозрения вернулись? — покачал головой Дмитрий. — Помнится, не далее, как вчера, ты говорил, что веришь мне…
— Да, я верил тебе, — не моргнув глазом, продолжал Кшиштоф, — верил, потому что ты привел татя ко мне на аркане. Но этой ночью один из твоих людей выпустил Волка на свободу!..
— А двое других пытались задержать и дорого заплатили за это!
— Еще неизвестно, за что они заплатили, — поморщился Воевода. — Сдается мне, боярин, все было не так, как ты хочешь представить. Может, Флориана тебе и удастся убедить в своей правоте, да я не в том возрасте, чтобы внимать подобным россказням!
— Во что же ты веришь?
— А вот во что! Если гибель Корибута — дело рук Москвы, то она попытается отвести от себя подозрения. А как это сделать? Да очень просто!
Ты бежишь из Самбора, встречаешься в условленном месте с убийцей Корибута и уговариваешь его сдаться тебе в плен с тем, чтобы, когда все уверятся в твоей честности, выпустить его на свободу.
Затем вы на глазах у Флориана разыгрываете потешную схватку: ты, якобы, спасаешь жизнь моему племяннику и берешь Волка на аркан.
Награбленное же татем добро, дабы оно не попало в мои руки, ты берешь на хранение, пообещав Волкичу вернуть его перед побегом.
Однако, тебя одолела алчность. Ты решил присвоить скарб разбойника, понадеявшись, что страх за свою жизнь помешает ему потребовать сокровище назад, и он уйдет на волю ни с чем. Только тать оказался тверже духом, чем тебе казалось, и решил вернуть свое добро силой…
…Слушай, боярин, а может, ты сам велел подручным убить его? — не унимался Воевода. — Признайся, ведь тебе от его смерти была бы лишь выгода. И опасный для Москвы свидетель навсегда бы умолк, и золотишко ему возвращать не нужно. Лихо было задумано — одной стрелой убить двух зайцев!
— Ты забыл главное, Воевода, — с трудом прийдя в себя от страшного обвинения, изрек Дмитрий, — стрелу, о которой ты говоришь, пустил не я!
— Верно, — кивнул Владыка Самбора, — но, согласись, тебе было на руку, что рядом оказался тевтонец с его самострелом!
— Остановись, дядя, — прервал его Флориан, — тебя слепит ненависть к Москве! Вспомни о немецкой подкове, найденной мной…
— Я не забыл о ней! — метнул в него гневный взгляд Воевода. — Но я помню еще много чего!
— Что же, например? — полюбопытствовал у Самборского Владыки Бутурлин.
— То, что у поляка всегда было два врага: немец и московит. Оба в равной мере ненавидят Польшу и всегда пытаются ей вредить. Посему я в равной мере не доверяю ни тебе, ни тевтонцу. Однако, события сей ночи в большей мере свидетельствуют против тебя, чем против него!
Верно, что тевтонец убил Волка. Но выпустил его на свободу твой слуга. Он же принес ему кошель с московскими деньгами.
— А ты не думал, Воевода, что это Командор подвиг Чуприну выпустить Волка на свободу? — подал мысль Дмитрий.
— И как фон Велль встретился с твоим подручным, не выходя из избы? Как мог договориться с ним, не владея речью степных варваров? — презрительно скривил губы Кшиштоф. — Да и с чего ему было снабжать беглеца московскими деньгами? Нет, боярин, все говорит о твоей причастности к ночному побоищу!
Я так мыслю, вначале ты не хотел убивать татя, даже передал ему с рыжим степняком деньги на дорогу. Но Волкич рассчитывал, что ты вернешь ему все его добро. Увидев, что вы его обобрали, он пришел в ярость и перерезал твоему посыльному горло.
Вот тогда ты и решил избавиться от него. Ведь все, что тебе было нужно от татя, он уже свершил, а свидетель темных дел Москвы был для тебя опасен.
Но Волкич превзошел в проворстве твоих людишек — сперва расправился с одним из них, а затем ранил и другого!
…Так-то! Обычная грызня разбойников, и нечего рассказывать мне сказки о казацкой чести! — Воевода одарил казаков презрительным взором.
На скулах Газды заиграли упрямые желваки, глаза вспыхнули гневом. Дмитрий понял: еще миг — и он бросится на Воеводу с кулаками. Знал это и Воевода, но нарочно испытывал терпение казака.
— Не впадай в ярость, брат, — чуть слышно прошептал Тур. — Воеводе только того и нужно, чтобы ты поддался гневу!..
— Тогда зачем Газде было трубить в рог? — отстаивал честь друга Бутурлин. — Или ты забыл, Воевода, что именно он разбудил стражу?
— Не считай других глупее себя, боярин, — хмуро усмехнулся Самборский Владыка. — Твой слуга протрубил, спасая собственную шкуру. Меня вам не обмануть, мне все ваши хитрости видны, как на ладони. Ты уж, верно, проклинаешь себя, боярин, за то, что ссудил татя московскими гривнами!
— Ты себя-то слышишь, Воевода? — поморщился от внутренней боли Дмитрий. — Для чего мне было вручать татю московские серебренники, если у нас в запасе были датские и немецкие монеты?
— То, что ты передал ему деньги Москвы, лишний раз подтверждает, что тать намеревался бежать в Московию. Где еще, как не на Москве, нужны московские гривны?
— Но если Волкич хотел попасть в Московию, то почему шел к ливонской границе? — не сдавался Бутурлин.
— Да потому, что дорога на восток была перекрыта моими разъездами, а кордон с Ливонией тать мог перейти без особого труда, — Воевода криво усмехнулся. — Путь домой не всегда бывает прямым, боярин. Порой приходится возвращаться восвояси окольными тропами!..
— И все же татя убил Командор! — из последних сил пытался достучаться до здравого смысла шляхтича Бутурлин. — Христом-Богом молю тебя, Воевода, не отпускай его!
— Об этом можешь не беспокоиться, — разгладил рукой пышные усы Кшиштоф. — Поскольку татя сразила стрела Командора, ему по-любому придется держать ответ перед Польским Государем.
Но и ты не жди поблажек, боярин! После всего, что сталось этой ночью, я вынужден взять тебя под стражу. Сам отдашь клинок или тебя разоружить силой?
Видя, что спорить с Кшиштофом бесполезно, Дмитрий отвязал от пояса саблю и молча отдал ее Самборскому Владыке.
— Прости, боярин, подвели мы тебя… — грустно улыбнулся бледный, как полотно, Тур. — Хотели, как лучше, а усилия наши новой бедой обернулись…
— Что ж вы меня не разбудили? — горько вопросил старика Бутурлин. — Втроем мы Волка наверняка бы одолели!
— Видение мне было, — прохрипел казак. — Ты бы погиб, если бы пошел с нами. А так уйду я…
…Помнишь, я сказывал, что все мы во власти Божьей? Что захочет Господь, то и сотворит с нами. А Он дал мне выбор, сказал: «сам реши, кому из вас умереть, тебе или московиту!»
Я жизнь прожил, могу и предстать перед Создателем, а вот тебе, Дмитрий, еще многое нужно успеть…
— Полно, Тур, ты будешь жить! — приподнял его за плечи Газда. — Я ведь перевязал тебя, остановил кровь!
