Сент-Ронанские воды - Скотт Вальтер (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Погруженный в такого рода размышления, лорд Этерингтон некоторое время колебался. Но дьявол всегда умеет прибегнуть к логике, убедительной для его последователей. Граф вспомнил о несправедливости, совершенной в отношении его матери и его самого, ее отпрыска: ведь отец сперва перед лицом всего света передал ему наследственные права, а теперь, в посмертном документе, пытается опозорить память одной и нанести удар надеждам другого. Уж конечно, обладая этими наследственными правами, он имел и нравственное право защищать их от всех покушений всеми действенными средствами, каковы бы эти средства ни были, и даже в случае необходимости уничтожить те документы, с помощью которых враги его старались осуществить свои недобрые замыслы против его чести и его интересов.
Это рассуждение одержало верх, и лорд Этерингтон снова был уже готов бросить обреченный пакет в огонь, но тут ему пришло в голову, что поскольку решение уже принято, надо осуществить его как можно обстоятельнее и с этой целью убедиться, что в пакете действительно содержатся бумаги, которые ему желательно уничтожить.
Никогда еще сомнение не оказывалось столь оправданным. Едва только он сломал печать и разорвал конверт, как убедился к величайшему своему огорчению, что в руках у него лишь копии тех документов, о которых просил Фрэнсис Тиррел, слишком опрометчиво рассчитывая, что их вышлют ему по первому же требованию. Письмо одного из компаньонов фирмы, которой они были сданы, гласило, что, ввиду отъезда главы предприятия, лица, принявшие их на хранение, младшие партнеры, не считают себя вправе пересылать столь важные бумаги даже самому мистеру Тиррелу, хотя они решились вскрыть пакет, и настоящим препровождают ему заверенные копии, которые, надо надеяться, вполне устроят мистера Тиррела, если он намеревается посоветоваться с адвокатом или предпринять что-либо в этом роде. Принимая во внимание щекотливость всего этого дела и отсутствие главы фирмы, они решили сохранить подлинники у себя, разве что те потребуются для предъявления суду.
Проклиная на все лады нелепую педантичность автора этого послания, лорд Этерингтон бросил сопроводительное письмо в огонь и, бросившись в кресло, провел рукой по глазам, словно зрение у него ослабело от того, что он прочел. Еще за мгновение перед тем он считал, что стоит ему сделать одно движение — и ничто больше не сможет угрожать его титулу и унаследованному состоянию. И вот он оказывается под угрозой потерять их на веки вечные. В памяти его стремительно ожило то, что свету было не очень хорошо известно, а именно, что безудержное мотовство с самого юного возраста почти поглотило состояние, полученное им от матери. И если он не хотел превратиться в разоренного и не знающего откуда добыть денег мота, ему теперь просто необходимо было завладеть Неттлвудским поместьем, получить которое пять минут назад он стремился лишь как любой богатый человек стремится приумножить свое состояние.
Но на пути его к овладению этим достоянием судьба поставила новое препятствие — кающуюся женщину, которую он видел сегодня утром и которая — он имел вполне достаточно оснований так думать — возвратилась в эти места, чтобы во всем оправдать Клару Моубрей. Вполне возможно было, что она намеревается представить историю тайного брака своей подруги в настоящем свете. От нее, впрочем, можно было бы избавиться имелась, вероятно, и возможность заставить мисс Моубрей, запугав ее или действуя через брата, поскорее согласиться на брачный союз с ним, пока он еще носит титул графа Этерингтона. Поэтому он и решил добиться этого любыми усилиями, любыми кознями. Не последним доводом в пользу этого решения явилась мысль, что в случае удачи он одержал бы над Тиррелом, своим успешным соперником в борьбе за отцовское наследие, такую победу, что тот уже не ведал бы покоя до самого конца своей отравленной жизни.
Прошло несколько минут, и его стремительное изощренное воображение уже начертало план использования единственной возможности, еще, по-видимому, у него остававшейся. Сознавая, что времени терять нельзя, он тотчас же приступил к осуществлению этого плана.
Он позвонил, и в комнату его милости немедленно явился Солмз. Граф, словно и впрямь надеясь обмануть своего видавшего виды слугу, невозмутимо заявил ему:
— Вы принесли мне пакет, предназначавшийся какому-то человеку, живущему в Старом городке. Перешлите его туда. Погодите, сперва я его запечатаю.
Он снова запечатал пакет, вложив в него все ранее содержавшиеся в нем бумаги, кроме сопроводительного письма (которое он сжег), и отдал его камердинеру, присовокупив при этом:
— Надеюсь, в дальнейшем вы таких ошибок не повторите.
— Прошу у милорда прощения. Теперь буду внимательнее — я ведь подумал, что письмо адресовано вашей милости.
Таков был ответ Солмза, слишком ловкого, чтобы показать, что он все отлично понимает и — тем более — что допущенная им ошибка вызвана была распоряжением самого графа.
— Солмз, — продолжал граф, — на почте вам незачем упоминать о своем промахе: это только вызовет сплетни среди здешних бездельников. Сделайте только так, чтобы джентльмен, которому адресовано письмо, наверняка получил его. Да, вот еще что, Солмз: я вижу, вон там идет по улице мистер Моубрей передайте ему приглашение отобедать сегодня со мной в пять часов. У меня болит голова, и я не в состоянии переносить вопли дикарей, насыщающихся за табльдотом. Еще одно: передайте от меня почтительный привет леди Пенелопе Пенфезер и скажите, что я не премину иметь честь появиться у ее милости сегодня вечером к чаю, в соответствии с полученным от нее — будь оно неладно! — приглашением. Напишите записку в подобающих выражениях, как сумеете. Закажите обед на двоих, и пусть нам подадут бургундского той же марки.
Слуга уже собирался уходить, когда хозяин добавил:
— Постойте-ка. Есть еще одна вещь, поважнее тех, о которых я только что сказал. Солмз, вы чертовски неудачно провели дело с этой бабенкой Эруин.
— Я, милорд? — спросил Солмз.
— Да, вы, сэр. Разве вы не сказали мне, что она отправилась в Вест-Индию с каким-то вашим приятелем и разве я не дал им сотни две фунтов на дорогу?
— Так точно, милорд.
— В том-то и дело, что, оказывается, это «никак нет, милорд», — сказал лорд Этерингтон. — Она возвратилась обратно в самом жалком состоянии, издыхает от голода и, без сомнения, готова за кусок хлеба сделать и сказать все, что угодно. Как это случилось?
— Наверно, Биддалф отнял у нее все деньги, а ее самое вышвырнул на улицу, — ответил Солмз так, словно говорил о самой естественной в мире вещи. — Но я-то настолько хорошо знаю, что представляет собой эта женщина, и настолько хорошо осведомлен о ее истории, что берусь в двадцать четыре часа увезти ее в такое место, откуда ей никогда не вернуться. Пусть только ваша милость на это время обойдется без моих услуг.
— Так вы и займитесь этим тотчас же. Но имейте в виду — она в покаянном настроении и к тому же очень тяжело больна.
— В успехе я не сомневаюсь, — ответил Солмз. — Прошу извинения у вашей милости, но я полагаю, что если смерть и ангел-хранитель держат эту женщину за одну руку, то мы с дьяволом, схватившись за другую, стащим ее куда, следует.
— Так идите и действуйте, — сказал Этерингтон. — Но смотрите, Солмз, будьте пообходительней и позаботьтесь, чтоб она ни в чем не терпела нужды. Я причинил ей достаточно зла, хотя натура ее и сам дьявол немало мне помогли.
Наконец Солмзу дали возможность удалиться для выполнения всех этих разнообразных поручений, заверив его, что он не понадобится в ближайшие двадцать четыре часа.
— Отлично! — произнес граф, когда конфидент его ушел. — Теперь пружина пущена в ход, она хорошо смазана и заставит работать всю машину. А вот и Гарри Джекил — как раз в самое подходящее время. Это он насвистывает на лестнице. Есть в этом малом какая-то душевная легкость, которая вызывает во мне и зависть и презрение. Но сейчас добро пожаловать, он мне нужен.
Джекил вошел в комнату со словами:
